- И теперь ты понимаешь, что он был прав, - произнес Снежок.
- Да. Теперь понимаю. Помешавшись на идее абсолютного света, абсолютной чистоты и безукоризненных законов, я... ну, знаете... создал вот это. Пусть не сразу, но мою вину уже не отнять. Я думал, что тем, кому я подарю жизнь, будет достаточно белых деревьев. И какое-то время все действительно было так, но потом... потом в этот мир попал человек, и его кровь, попавшая на кору, породила вот это.
Вампир указал на бело-красные цветы.
- Агониты были... зачарованы. У них в руках оказался материал, дарующий столько света, что можно было покрыть целую страну. Но человек, не выдержав истязаний, умер, а сошедшее с ума дерево вырвало его сердце - самую ценную, самую мощную деталь, существующую в слабом теле. Как следует изучив последнее, агониты убили нескольких своих сородичей, чтобы создать нечто вроде копии. Именно эта копия и стала... ну, знаете... первым моим Богом. И сошла с ума. Остатки разума... разорванная душа... все это привело к очень печальным последствиям.
- И теперь ты хочешь поделиться опытом с ним, - Снежок указал на меня. - Это тебя Айкернауль надоумил? Заботясь о своем доступе в еще не созданный мир?
- Нет, - покачал головой Вильяр. - Я сам решил, что мальчику стоит узнать о моих ошибках. Не хочу, чтобы он допустил такие же.
Я открыл было рот, чтобы ответить, но остроухий предупреждающе поднял ладонь. На меня он не смотрел, продолжая буравить Создателя пристальным, преисполненным сомнений взглядом. Рассудив, что хуже от его вмешательства все равно не будет, я отошел в сторону и принялся разглядывать символы, по кругу вырезанные в стенах храма. Что-то вроде крыльев, что-то вроде следов кошачьих лапок, что-то вроде непомерно больших крестов... но, как бы я ни старался отвлечься, тонкий вампирий слух улавливал каждое слово, каждый звук.
- Мир держится на белых и черных швах, верно? - отчетливо, но как-то монотонно говорил Снежок. - Только наивные юнцы считают, будто добро и зло можно разделить. На самом деле - не обижайся - это две половины единого целого. Точно так же, как ненависть и любовь, дружба и вражда, мир - и бесконечные войны. Ретар это понимает. И, держу пари, понимает прекрасно.
Я вздохнул, чувствуя себя ребенком, поведение которого обсуждают взрослые:
- Он прав, господин Вильяр. Мне известно, что делить монетку на разные стороны нельзя. Не беспокойтесь.
- Хорошо, если так, - улыбнулся вампир. - Просто...
- Ты должен был убедиться, - перебил его Снежок. - Что ж, мы полностью удовлетворили твой каприз. Теперь разреши откланяться.
Вэйд кивнул, махнул рукой, будто прогоняя назойливую муху - и мы оказались на затянутом туманом Мосту. Прямо перед нами находился выход в новый, последний для меня мир, и, глядя на него, я почувствовал нечто вроде боли.
Кайонг, Люцифер и компания ждали нас на все том же холме, расположившись вокруг сваленных в кучу сумок. Эйлин жевал бутерброд с мясом и зеленью, задумчиво глядя на затянутое тучами небо. Он выглядел немного лучше, чем прежде, но мне подумалось, что если парень продолжит путь и мы все выживем, выносить его за границу Ничто придется вперед ногами.
- Чертов вампир, - с неприязнью пробормотал Снежок, отвечая на рукопожатие Нэйта. Тот вопросительно приподнял брови, и убийца продолжил: - Он просто нес всякий бред вместо того, чтобы сообщить, где находится переход.
- Виль всегда таким был, - пожал плечами рыжий. - Сколько я его помню. Да, мы знакомы, - добавил он. - И знакомы давно. Не могу сказать, что меня радует перспектива прогулки через его Врата. Это не то место, где можно быть беспечным... и уязвимым. Поэтому ваш друг, возможно, находится под большей угрозой, чем господин Ретар.
Нэйт выразительно покосился на Эйлина. Снежок нахмурился, почесал правую скулу и шагнул к Люциферу, намереваясь договориться о посещении Богом Нижних Земель. По его мнению, даже там парню будет лучше, чем в мире, где над алтарями подвешивают живых существ.
Рыжий посмотрел ему вслед, моргнул и сказал:
- Странно. Он не похож на того, кого волнуют чужие судьбы.
- Это только внешне, - усмехнулся я. - А на самом деле он очень добрый.
Договориться с буревестником Снежку удалось легко. Подхватив ругающегося Эйлина и разрубив пространство надвое алебардой, парень прощально поднял ладонь и скрылся в получившемся разрыве. За ним последовала Юана, и я был рад, что она не увидит ни Вильяровских храмов, ни тех, кто их сотворил - несмотря даже на то, что последние оставались для меня загадкой. Однако уход Норта и Кайонга стал для меня неприятным сюрпризом - оба сошлись во мнении, что лучше сходить посмотреть на Сатану, чем снова встретиться с агонитами. Уже переступив линию межпространственного разлома, каратрим обернулся и посмотрел на меня виновато, как бы спрашивая, можно ли вернуть долг как-нибудь потом. Я привычно подумал, что он ничего мне не должен, и целенаправленно передал эту свою мысль в его пустую голову. Помедлив, Кайонг кивнул, развернулся - и скрылся полностью, поглощенный пульсирующей тьмой.
Нас осталось трое.
Снежок, прежде чем идти к Мосту и продолжать знакомство с миром господина Вильяра, попросил:
- Если возникнет опасность, и Атараксая решит использовать костяную магию для объединения нас в единое существо - пожалуйста, Ретар, не сопротивляйся.
- Ладно, - легко согласился я. - Но в случае потери головы, будь добр, не жалуйся.
- Кажется, поведение венценосного мальчишки заразно, - поморщился остроухий. И задумчиво изрек: - Хорошо. Сохранность головы я беру под свою ответственность. Как-никак, мы с ней вместе уже почти тысячу лет. Обидно будет потерять такого верного спутника.
Нэйт посмотрел на убийцу с легким призраком интереса. Насколько я мог судить, по природе он не отличался особенной кровожадностью, но шутки на этот счет любил.
Мы спустились с холма, прошли под цветущими черешнями и нырнули в непроглядный туман. Раньше, шагая от родного мира к миру Снежка и оттуда - во Врата Воя, где остался монастырь льёрнов, я хотя бы видел сам Мост - его своды, его опоры и колонны, встречающиеся через каждые пятьдесят шагов. Сейчас же густая белая пелена скрыла даже каменный пол, отчего возникло неприятное ощущение, будто мы идем по пустоте и в любой момент можем сорваться вниз.
Потом туман начал темнеть, перерастать в тени, поглощать все вокруг на многие мили. Я остался один - абсолютно один - во тьме, неторопливо принимающей зримые очертания. Равнина... далекие горы... и белые деревья, дающие света ровно столько, чтобы землю можно было отличить от небес. Их корни и ветви переплетались между собой, образуя единую сеть, под которой прятались невысокие, в один ярус, дома. Только одно дерево стояло обособленно - его основание скрывали стены храма, издали напоминающего куриное яйцо, а кора была зеленой и светилась гораздо ярче, чем белая. Там, подобно муравьям, сновали золотые и серебряные фигурки.
Чем ближе я подходил, тем больше они становились. Через полчаса рассмотреть их уже не составляло труда: высокие, тощие, одетые в легкие хламиды из полупрозрачной, странно переливающейся ткани. Все они были мужчинами - молодыми и очень красивыми, хоть и без повторяющихся черт. В волосах виднелись мелкие и крупные птичьи перья - одни простые, другие яркие, выкрашенные в красный или голубой цвет.
Один из них заметил меня, остановился и вытащил из наспинных ножен меч.
- Кто ты, незнакомец? Человек?
- Нет. Извините, - на всякий случай попросил я, - но вы, случайно, не видели моих товарищей? Один - эльф, другой... э-э-э... другой нежить какая-то...
- А что такое "эльф"? - поинтересовался мужчина.
- Это раса. Она отличается острыми ушами у всех своих представителей. Очень похожа на людей, но обладает иным складом ума и несколькими отличиями в телосложении. Например...
- Я никогда не слышал об эльфах, - сказал мужчина и, поразмыслив, загнал меч обратно в ножны. - Идем со мной, Не Человек.
