— Ладно, но мой день рождения пока не наступил.

— Ну, я хочу поиглать в войнушку снова.

Пи считала, что было весело из-за ее дня рождения. Она не понимала, что могла так веселиться каждый день, если бы ее идиот отец замечал что-либо кроме своей работы.

— А у тебя сейчас день лаздения? — спросила она, поворачиваясь ко мне. Я поймала ее, когда она прыгнула в мои объятья.

— Сейчас твое время ложиться спать. Вот что.

— Ну, так как?

— Да, но сегодня мы уже поиграли. Мы поиграем в войнушку завтра. Могу поспорить Ларри поиграет с тобой.

Губы Пи сложились в О, и она завопила.

— Он может взять синий.

— Хорошая идея. Запрыгивай сюда, — сказала я, стаскивая одеяло.

— Я хочу сказку.

— Тебе уже читали сказку. Сейчас пора спать. Бабушка Грейс хочет отвести тебя на спектакль завтра. Ты увидишь Черепашек Нинзя на большой сцене.

— А вы с папой тоже?

— Нет, только ты и бабушка. Она хочет провести с тобой день, потому что очень по тебе скучает и любит тебя.

— Ладно, — зевая, согласилась она. Она повернулась на бочок и подложила под щечку свои ручки. Я улыбнулась и накрыла ее одеялом.

— Я люблю тебя, малышка Пи. Сладких снов, — сказала я, целуя ее в лоб, — Что? — спросила я, взглянув на Блейка. Он уже почти вышел за дверь. Пятясь назад, он опять посмотрел на меня этим растерянным взглядом. Какого черта?

— Ничего. Спокойной ночи, Лондон, — просто сказал он ей. Маленькими шажками, Микки, крошечными шажками. Он только что читал ей впервые в ее жизни. Я решила, что укладывание в кровать может подождать до следующего раза.

Неловкость – это и близко не то слово, которым можно было бы описать то, что возникло между Блейком и мной, когда я закрыла дверь. Напряжение стремительно возрастало, пока мы оба стояли, и никто из нас не был уверен, что делать дальше.

— Что ты имела в виду там?

— О чем? — спросила я, пытаясь намеренно отойти назад. Блейк не позволил мне. Он ухватился за край моей мешковатой белой футболки и потянул меня к себе. Я споткнулась, но удержалась на ногах, прежде чем мое тело столкнулось бы с его.

— Когда Пи спросила, сегодня ли у тебя день рождения, ты ответила, да.

— Нет, не было такого, и вы только что назвали ее Пи. С этим вы не поспорите, — возразила я, стараясь отвлечь его внимание от себя.

— Перестань мне выкать. И да, ты так ответила. Я слышал. Когда твой день рождения?

— Прямо сейчас. В этот момент. Давайте покончим с этим. Где бы вы хотели меня?

— Твой день рождения в один день с Лондон? И я сказал, перестань мне выкать.

— Хорошо, не буду. И нет, тупица. У нее день рождения в четверг. Я организовала праздник сегодня, потому что знала, что никогда не заставлю тебя присутствовать на нем в середине рабочей недели.

— Ах, да. И почему ты не сказала мне об этом?

— В самом деле, Блейк? Почему? — спросила я сухо, сопровождая это сердитым взглядом и покачав головой. — Так мы будем это делать?

— Ладно, да, — ответил он, махнув рукой в приглашающем жесте в сторону двойных дверей. Коридор выглядел длиннее, а двери – больше. Мои ноги вдруг перестали двигаться, и шевелились лишь потому, что корпус двигался первым. Мое сердце отказывалось биться, и я умерла на целых семнадцать шагов.

— Господи, девочка. Что со мной не так? Я не нервничаю рядом с сучками.

— Я не сучка.

— Я не это имел в виду, но в каком-то роде это так. То есть, вся эта хрень с девственностью. Ты действительно говорила правду.

Я тихо фыркнула и подошла к стеклянным дверям, ведущим на его балкон, расположенный очень высоко.

— Твой знакомый доктор сказал тебе это? — спросила я, разглядывая оживленный город, окружавший нас. Деньги дают власть убедить любого, даже докторов, имеющих этические обязательства.

— Я не знаю, как с тобой обращаться, — прошептал Блейк мне на ухо. Его рука медленно скользнула вниз по моей правой руке, и мое сердце опять пропустило удар. Блейк отодвинул мои волосы и прошелся губами по моей шее. Мать честная.

— А как ты обращаешься с другими девушками?

Я ощутила глубокий вздох позади себя.

— С тобой я так не могу.

— Почему?

— Не знаю. Я думал об этом миллион раз. Ты даже не представляешь, как часто я подумывал, чтобы заставить тебя замолчать кое-чем, — хрипло ответил он, продемонстрировав мне свое кое-что, толкнувшись в меня бедрами. Я закрыла глаза, когда его рука передвинулась на мою талию, и его пальцы прошлись по моей мешковатой футболке выше пояса шорт.

— Мне кажется, что ты хрупкая.

— Я не хрупкая. Я намного сильнее, чем выгляжу.

— Нет, я думаю, тут ты ошибаешься. Ты пытаешься выглядеть крутой, но ты не такая.

— Да, такая, — возразила я незнакомым голосом. Мое дыхание было затруднено, будто мне не хватало воздуха. Это нормально? Мои руки стали липкими, возможно я заболевала.

— Нет, не такая, — настаивал он.

Моя голова откинулась на его грудь, когда я почувствовала его руку на своем оголенном животе. Господи. Боже. Он ведь еще даже толком не прикасался ко мне. Паника хлынула по моим венам, словно потоп, когда я почувствовала, как он начал манипулировать мной. Черт. Черт. Черт.

— Мне кажется, ты убегаешь от чего-то, а не от кого-то.

— Я ни от кого и ни от чего не убегаю. Ты мог бы уже это выяснить, если бы хотел. Ты не хочешь этого знать.

Я ахнула, когда его пальцы проскользнули под мои шорты и трусики.

— Ты так и не предоставила мне номер социального страхования.

Я перестала дышать, пока ждала, когда его рука отодвинется от треугольника волос. Его большой палец поглаживал мой живот, а остальные пальцы замерли прямо над моим клитором.

— У тебя есть моя фамилия. Ты просто не хочешь знать, — сказала я, указывая ему на правду.

Блейк развернул меня, взяв меня за руки. Никто из нас не сказал ни слова, пока он тянул меня к кровати, пятясь назад. Я не сопротивлялась, но и не разговаривала. Я встала между его ног, придвинувшись к нему, когда он сел.

— Почему я нахожу это невероятно сексуальным? — спросил он, глядя на мешковаты шорты, свисающие с моих бедер. Я отвернула голову, когда он резко встал, потянув за собой вверх мою футболку. Его губы поймали уголок моих губ, как только моя футболка оказалась в его руках.

— Точно, никаких поцелуев, — усмехнулся он и снова сел на кровать. Я обнаружила, что не знала, что делать. Мне нужно было просто стоять и позволить ему все делать самому, мне надо было говорить? И что я должна была говорить? Нужно ли мне смотреть на него? Тьфу. Отстой. Девственницей быть сложно.

— Меня это не удивляет, — улыбаясь, признался Блейк, пока стягивал шорты с моих бедер. — У тебя на трусиках изображены леденцы.

— Они забавные, — сказала я. Они забавные? Правда? Блейк фыркнул и спустил мои шорты до щиколоток. Я самостоятельно вышла из них. Я не хотела, чтобы он думал, что я вообще ничего не знаю, хотя так и было на самом деле. Даже все статьи на тему секса не могли подготовить меня к этому. Вы не можете описать эти чувства.

Блейк не ответил на мое идиотское замечание словами. Вместо этого, он притянул меня ближе и прошелся по моему животу легкими, соблазняющими поцелуями. Мне хотелось сказать ему что-нибудь о поцелуях, но я воздержалась. Я боялась того, что может сорваться с моего языка, если вообще что-нибудь сорвалось бы. Я не доверяла незнакомым эмоциям, которые испытывала.

Я опять перестала дышать, когда почувствовала щелчок застежки моего лифчика, освободившего мою грудь. Тихий стон сорвался с моих губ, когда его зубы потянули мой сосок.