- О чем ты думаешь? – маанец закончил вытираться и надел только белье и джинсы. Его великолепная худоба странно сочеталась с мускулатурой, тонкий рисунок мышц на животе, уходящий вниз, красивая рельефная грудь, а еще руки... Вот об этом я теперь и думаю, малыш. Как ты похож и не похож на Фрэнка. У меня страшно ноет в паху, просто судорогой свело от боли. Пока я тут, придется снять напряжение вручную.
- О завтраке. Он почти накрыт, начинай есть без меня. Столовая на первом этаже, ты найдешь без проблем. И надень майку.
- Она слишком узкая, мне без нее комфортнее.
- А говорил, что я толстый.
- Не перекручивай!
Я брызнул на него из душа и прогнал. Сейчас получу облегчение... выключил воду, сел и закрыл глаза. Взялся за член, припомнил довольно-таки сладкий стон Эрика, сжал веки плотнее... и он ворвался обратно.
- Кси, повар хотел узнать... – он запинается, но все же договаривает, – откупоривать ли вино? Какое-то... прости, название вылетело.
- Нет, – отвечаю, не открывая глаз и не прерывая свое занятие. – Не надо сегодня алкоголя.
- Что... ты делаешь?
- Страдаю. Иди отсюда.
- Ксавьер...
- Мне надоело слышать свое имя от тебя. Уходи.
Он закрыл дверь. А я не смог кончить. Как ни старался.
/mirror of mind – Erick/
Он вышел к завтраку только через полчаса, очень раздраженный. Почти не ел и не смотрел на меня, уставившись в одну точку. Заходил его брат, очень красивый подросток лет четырнадцати, отхватил грубостей и тарелку салата, быстро ретировался. Не подозревал, что у Ксавьера такой жесткий и деспотичный характер. Повар его любит, отвечает подобострастно и ни на что не обижается, но как вести себя мне? Чтобы не разозлить его. И чтобы он не передумал ехать к отцу.
- Ты доел? – голос сухой и абсолютно бесчувственный.
- Да, – я тихо поблагодарил Жерара, чем несказанно его удивил. – Куда дальше?
- Спать.
- У меня волосы мокрые.
- Фен в спальне. Расческа тоже. Пошли.
Хватает меня за руку и тащит наверх, на последний этаж. Я стараюсь успевать за ним. Ругается матом он просто отменно, причем на разных языках. Притащил и почти кинул на кровать. Открыл ночной столик, достал обещанное и тоже швырнул на кровать. Я не выдерживаю.
- Почему ты зол?
- Как закончишь, вали в комнату по соседству, – и плюхнулся в постель не раздеваясь. Его собственные золотистые волосы еще не полностью подсохли, блестят, а глаза... глаза просто пылают в бешенстве. Я бы и рад не смотреть на него, но меня тянет почти насильно.
- Ты разозлился, потому что не получил мой хвост?
- Да, блядь! Какой же ты догадливый!
- Я не уверен, что ты говоришь правду...
- Включай долбаный фен и суши свои долбаные волосы!
Мне стоит помолчать. Я высушился и расчесался предельно быстро, положил все на место, но уходить... страшно. Пока он рядом, я хотя бы приблизительно догадываюсь, что у него на уме.
- Ксавьер, можно мне остаться здесь?
- Зачем?
- Отдам тебе хвост. Если это прекратит твои психи.
- Нет, спасибо. Вали.
Я разделся догола и лег на бок, отвернувшись от Кси. Его цепкие руки моментально оказались на мне, от прикосновений к хвосту опять захотелось плакать, кричать и еще что-то... непонятное. Ксавьер придвинулся ближе, задирая хвост все выше, пока не прижал его к моей спине. Его пальцы щупают основание, так торопливо... трут мне кожу... скользят под хвостом, он выгнул мне его слишком сильно.
- Хватит, мне больно.
Он отпустил. Только сейчас я понял, как тяжело он дышит.
- Где было больно?
Я показал. Он прошелестел одеялом, перемещаясь по кровати, и ткнулся туда... языком. Черт, он сумасшедший. Я застонал и довольно громко, в голове почему-то зашумело.
- Тебе нравится? – теперь его голос охрип до неузнаваемости. Он лижет меня еще немного, добивается еще одного стона и крепко обнимает. Прижимается весь горячий, а в одном месте горяч как-то особенно. Смутно ощущаю сквозь плотную ткань штанов, что его член стал слишком твердым... и начинаю догадываться.
- Ты хочешь меня?
- Я больше хочу спать.
- Что ты делал в ванне?
- Я так ничего и не смог сделать.
- Почему?
- Потому что я устал. Потому что неправильно. Потому что ты его сын. Потому что...
Ксавьер отключился. Уснул как убитый. Я беспрепятственно снял с него все за исключением цепочки и укрыл. Теперь как бы можно уйти. Но я не пойду в спальню по соседству, мне и тут хорошо. И мне нравится лежать в кольце его рук. Он забрал меня в объятья даже во сне... Что между нами происходит? Умом понимаю, что должен сопротивляться, и силы мне хватит, несмотря на то, что он вампир. Должен. Мерзкое слово.
Я извернулся, целуя его в губы. Буду спать. Я тоже устал. И отказываюсь понимать, чем его пленил мой хвост. Хвост как хвост, обыкновенный.
*
По губам стекала кровь. Эрик порезал их своими безумно острыми клыками. Мы дрались в столовой, используя вилки и ножи, на мне столько царапин и глубоких колотых ран... но боли я не чувствую. Я связал его нейлоновой веревкой и потащил наверх, но даже эту веревку он умудрился разорвать. Хренов экспериментальный зверь. Я бросил его на кровать, но он уже освободился от веревки и ударил меня, хорошенько припечатав к стене. Я взвыл и снова повалил его, мышцы готовы были взорваться, он пробовал меня скинуть, но я навалился всем телом, изо всех сил прижимая его к постели. Он извивался как бешеный и рычал, пока я не заехал ему кулаком в челюсть. Стянул с него свои же джинсы вместе с трусами и задрал ноги выше головы. Хвост... хвост пришлось немного отогнуть, Эрик уже начал приходить в себя, я стиснул зубы и засадил в него. Ощущение было не из приятных, что уж говорить о его крике... но крови вокруг было разбрызгано предостаточно, появление еще одного красного пятна на простыне не имело значения. Я трахал его медленно, давая привыкнуть к боли внутри, только вонзался все глубже и глубже... он начал расслабляться и кричать потише при каждом толчке. Потом и вовсе лежал молча, хрипло дышал и болезненно выгибался, если я двигался слишком резко. Широко раскрытые голубые глаза пусты, лицо подавленное, без всякого выражения... я трахал куклу. Держал его за бедра, насаживая на себя, кажется, бесконечное количество раз... но удовлетворение все не приходило. Я начал уставать и...
Проснулся. Какой кошмар. Судя по солнечным зайчикам на стенах, на дворе глубокий день. А после этого развеселого сна мне расхотелось насиловать кого бы то ни было. Он спал, прижавшись ко мне, доверчиво, сама невинность... его чудесный хвост прижимался ко мне тоже. Я осторожно просунул ладонь ему между ног. М-м, на этот раз почти полная эрекция. Обхватил пальцами его член, ласкаю. В горле страшная сухость, перед глазами маячит Фрэнсис... что я делаю и зачем? Эрик обидится, решит, что бесплодным сгодится только подставить кому-то зад. Точнее, подумает, что я так решил. А я... и хочу, и не хочу. У меня кавардак в голове и непонятно где застрявшие слезы. Я кого-нибудь люблю? Ну хоть кого-то? Перестал быть в чем-либо уверенным. Ангел? Я почти не помню твое лицо.
====== LVII. Convergence ======
Part3: Trinity fields
- Фрэнк, оставь в покое пилота. Нам не догнать Ксавьера, даже если ты спалишь к чертям двигатель. Фрэнк! – Блэкхарт заставил его сесть.
- Но ты ведь можешь? – Фрэнсис смотрел на серафима как безумный.
- Могу, но не буду, – Дезерэтт подбоченился. – Пусть улетают. Ты сказал достаточно, чтобы кто угодно возненавидел тебя и не желал находиться в одном вертолете.
- И ты не последуешь за ними? Не проследишь?
- Незачем. Мы держим курс на JFK. Встречаем инженера и решаем неотложные проблемы. Оставь в покое сына, Ксавьер хорошо о нем позаботится.
- Я чувствую вину...
- Да? Что-то сомневаюсь, – тем не менее Дезерэтт грубовато прижал его голову к своему плечу. – Я не стану тебя ругать, ты ведь не маленький уже. Отвечаешь за свои поступки. Постыдный порыв оставить ребенка на верную гибель я тебе не прощу, конечно, но пусть тебя Кси наказывает. Объяснять мне причины не надо, очевидно же...
