Забрезжил слабый свет, а еще повеяло холодом. Похоже, я прибыл. Тот ли это подвал? Воздухозаборная решетка с этой стороны цела, видно сквозь нее мало, на уровне потолка, и я не уверен, что смогу своей маленькой змеиной головой пробить ее. Попробовать зубами перекусить? Дохлый номер. Я пару раз стукнулся об нее и прилег, задумавшись. Ползти назад? Искать другой путь? Одежда осталась наверху, без нее я все равно что труп. Но если не превратиться обратно (кстати, а как?), от меня как от ползучего гада маловато толку. Ангел, ты бы точно что-нибудь придумал.

Я побился об закрытую «дверку» еще чуть-чуть, вызвав легкое покалывание в непривычно длинном теле, и собирался разворачиваться. Но решетка загремела, срываемая снаружи, а на меня уставилась пара до смерти утомленных глаз. Кошачьи узкие зрачки, намек на третье веко... Как славно. Хоть раз я сделал что-то правильно? Пусть и случайно.

Вывалился из вентиляции, даже не сильно ушибся при падении и постарался напрячься, представляя, как возвращаюсь в родное тело. Хе-хе... где там.

- Ты похож на белого удава, – он поднял меня за хвост, не скрывая легкого отвращения. Рассмотрел я камеру, в которой он сидит, немножко в шоке был от холода и запустения. И сам он похож на доходягу. Таким был Энджи... ну, когда я забирал его из борделя. Может, чуть менее грязным. – Зачем ты сюда залез? Странно, но ты горячий, совсем не скользкий и не противный. Ты точно удав? Жаль, ты такой большой и красивый, что я не смогу тебя съесть.

СЪЕСТЬ? Перепугавшись, я, видимо, несознательно активировал обратный механизм превращения, потому что милый маанец ахнул, отступая, а я... стою перед ним в чем мать родила и силюсь что-то сказать. Интересно, как она выглядит со стороны? Ну... моя метаморфоза. Зеленый туман, молнии, волшебные звездочки?

- Я от папы твоего, – промямлил я невнятно, стесняясь смотреть в глаза. – От Фрэнсиса. Ты Эрик, это не требует доказательств. Ты ужасно на него похож.

Он недоверчиво хмурит брови и молчит. Не двигается, наверное, размышляя, как быть. У него изранены губы, кошмарно просто. И он очень хочет пить, ясно вижу. А еще он думает, что спит или галлюцинирует в полумертвом от жажды состоянии. Змеи в мальчиков не превращаются, как и мальчики в змей. С чего мне начать?

- Я принесу тебе воды.

- Стой! – он очнулся. – Как я могу знать, что ты действительно от папы? Отравишь еще, водой своей...

- А ты меня понюхай, – усмехаюсь. – Фрэнк сказал, у вас абсолютный нюх.

Тянет носом воздух, но тут, очевидно, смешалось много посторонних запахов, потому что он подходит ко мне и тыкается в голое плечо. Забавно... мило так.

- Ты им пахнешь, – шепчет Эрик, застывая в этой позе – лицом вниз на моем плече. – Ты провел с ним немало времени. Близко был, подозрительно близко. Ты... вообще-то вампир. Но ты какой-то странный вампир. Неправильный. У меня все основания думать, что ты шпион.

- Ну тогда убей меня. Я безоружен, – снова усмехаюсь и развожу руками. Но он все еще стоит неподвижно, и я предположить не могу, что его так приклеило ко мне.

- Кто ты?

- Я пришел помочь. Генерал не хотел меня брать в город, я сам напросился.

- Кто ты?!

- Да я сам не знаю! – по коже скользнули его зубы, впиваясь в тело, хоть и не глубоко, но... я застонал от нежданной боли. – Эрик, твой отец желает спасти тебя. Или пристрелить, если ты заодно с суками, спалившими Сандре Льюну.

- Кто ты... – голос почти неслышен, он слизывает выступившую из моих ран кровь, он... черт побери, уже жадно сосет ее, а я совсем ничего не понимаю. Но да, да, я чувствую ту же истому, что и тогда, когда из меня сосал кровь Фрэнсис. Его сын просто удовлетворяет жажду. Его сын возбуждает тебя. Вот не надо этого. Очевидно же, он не дотерпел до воды, а меня надо убить, я определенно шпион. Двух зайцев одним выстрелом. – Не человек и не вампир, и даже не обычный оборотень. И ты не нашей расы.

- Я белый. Американец, – неловко отшутился. А он опять хмурится. Как Фрэнк, мать его. На доходягу больше не похож. И во взгляде усталость испарилась, теперь Эрик оживлен, и его интерес ко мне носит знакомый, нездоровый характер. Тревожные звоночки, один за другим... – Ну и что, что голый, по трубам одежку с собой не протащишь. Напился?

- Да, – он размял пальцы, загадочно улыбаясь то ли мне, а то ли стенке, сжал кулак и... выбил замок в решетчатой двери своей тюремной камеры. – Веди.

Проглатываю этот сюрприз со спартанским спокойствием и выхожу следом. В соседней камере, кстати, лежал какой-то боров с расколотым черепом. Не удивлюсь, если там найдут отпечаток все того же кулака Конрада-младшего.

- Почему ты не разбил замок раньше? Выбрался бы давно из этого могильного склепа, – я ежился от холода, познавая в полной мере все прелести жизни нагишом и босиком.

- И куда бы я пошел? На волю не вырваться, связаться с окружающим миром тоже никак, город оккупирован, и я один, друзей всех перебили или обратили в поганых кровососов. Ты – мой билет наружу, шанс убраться как можно дальше из этой дыры, – чувствую спиной его взгляд, предательски скользящий по моему позвоночнику все ниже и ниже. – Надо бы тебя одеть, пока никто из прихвостней Освальда не объявился.

- Во что одеть? В это?! – я указывал на тело какого-то бедолаги-солдата из армии Фрэнсиса, валявшееся в углу. Его, возможно, забыли вынести после бойни, потому что в целом подвал был чистым. – Лучше отморозить к хренам пятки, чем снимать одежду со жмурика.

- Мозг не отморозь, удав... – Эрик обгоняет, наконец-то перестав пялиться на мой зад, и я останавливаюсь. Ну что, котяра? Ведь ты молодой котяра, генов пантеры в тебе больше всего. Зоопарк какой-то. В глазах у него пляшут смешливые искорки, но меня смеяться почему-то не тянет. – Я вовсе не заставляю тебя влезать в форму убитого. Я надену ее сам. А тебе отдам свою одежду.

- Она же грязная!

Крик души был благополучно проигнорирован, и он начал раздеваться. Кого нам не хватает для хорошей картины маслом? Правильно, его папочки. Заходит в момент, когда Эрик переступает через упавшие джинсы... щелчок фотоаппарата, еще щелчок... и можно в рамочку, на стену в рабочий кабинет. Опозоривший честь семьи сын и гулящий любовник в лунных катакомбах – в качестве подписи. Вот кто мне скажет, почему так фантазия разбушевалась? Не потому ли, что Эрик хорошо сложен (чересчур... не будем забывать, что я был искушен уже тремя видами порочных красавцев) и манит к себе чудесно выступающими ключицами? А его узкие бедра соблазняют меня молча и как-то совсем нагло... так, стоп. Я два дня как эротоман, спору нет, но это уже слишком. Прижал к глазам ладонь, стараюсь прийти в себя. Не получается. Потихоньку подглядываю сквозь пальцы за переодеваниями и выясняю, что у парнишки сзади растет миленький хвостик. Коротенький, сантиметров десять... и нервно подергивающийся. А у меня возникает абсолютно нелепое желание погладить его.

- М-м... – хвост моментально успокаивается, прижимаясь к Эрику, а Эрик... ты зол? Ну что с меня, с идиота, взять? Не бей сильно. – Твоя месть?

- За что!?

- За то, что таскал тебя за змеиный хвост, – он так искренне удивлен тем, что я сам до этого не додумался. А я и забыл. – Разве нет?

- А тебе больно?

- Ну не то чтобы... – он внимательно смотрит на меня, пока я не отпускаю хвостик и бормочу виновато извинения. – Никогда не видел раньше голого маанца?

- Я о расе только сегодня узнал, – огрызнулся я тихо. Рука опять непроизвольно тянется к заветному местечку на его копчике, и Эрик перехватывает ее.

- Это не больно, – говорит медленно, с расстановкой... насмехается, короче. – Но это немного отвлекает. Заставляет думать

...о позе, в которой ты хочешь меня...

о посторонних вещах.

Я моргнул. Мне показалось, или в голубых глазах действительно отразилось совсем не то, что он сказал? Эрик опустил голову, натягивая армейские штаны, а когда поднял опять, глаза были абсолютно чисты. Какой облом. А теперь еще зеленая рубаха с наглухо застегнутым воротником лишает меня его волшебных ключиц. Двойной облом.