- Кто?
- Милаш.
- Ох... – по телу врача побежали мурашки, и были они предательски приятными. – А он?..
- Он все тот же. Инкуб, превращающий в безвольную тряпку одним произнесенным словом, приходящий безоружным, но убивающий легко и голыми руками вырывающий из тебя душу, соблазняющий телом, в котором нет красоты, оно устрашает... и все равно вводит в искушение. Его тяжелый взгляд исподлобья, небрежное прикосновение, плавное движение навстречу, едва слышимый вздох... и ты сделаешь все, вообще все что угодно. Не боишься?
- Боюсь. Но о нем так легко и сладко мечтается, под хруст распиливаемых костей и хлюпанье кишок, отделяемых от брюха... – Джонни лукаво поднял кончики губ. – Теперь понятно? Кровавый образ совершенства, в котором больше кровищи, чем совершенства. Образ носферату или вампира, все равно – для меня он милаш. Я ведь тоже не кружева плету.
- Не устаю поражаться вам... ну, людям. Твоя профессия хуже того, чем занимается просто убийца или просто гробовщик, намного хуже их вместе взятых. Ты копаешься в трупах, Бакстер. Неужели это был твой сознательный выбор и добрая воля? Ты получаешь удовольствие от холода морга и зловония мертвой плоти?
- Я перешел дорогу нескольким неприятным типам, парень, и мою лицензию на медицинскую деятельность аннулировали. Я хирург, – Джонатан вытащил клинок из ножен и рассеянно попробовал пальцем лезвие. – Нейрохирург. Говорят, был неплохим врачом. Но я уже не помню. Последний раз живой человек ложился на мой операционный стол более десяти лет назад. После снятия с должности мне оставалось два пути: вернуться в Висконсин, откуда я родом, и работать официантом в придорожном кафе, принадлежащем моей матушке; или остаться в больнице, спустившись на три этажа вниз. Я остался.
- Не порежься, Джонни Би, – выглядывавший из-за пышного оперения Ксавьер был похож на птенца, сонного и немножко забавного. – Ты так разоткровенничался...
- Много успел услышать, дружок? – Бакстер, тепло улыбнувшись, помог ему отогнуть тяжелое крыло и сесть. Серафим, которому это красное крыло по идее принадлежало, почему-то прикинулся чучелом серафима и не подавал признаков жизни.
- И ты тоже, – Кси встрепенулся. – Фрэнсис зовет меня «дружок». Почему?
- Это возраст, определенно, возраст. Я стар, твой фельдмаршал стар, все мы на ладан дышим и только зря крадем у молодых воздух, – врач от души расхохотался испугу в глазах малыша. – Эй, не слушай меня, я достаточно наболтал уже всякого твоему диковинному спутнику. Кстати, кто он?
- Друг, – тихонько выдал Ксавьер, смутившись.
- Ты уверен? Ты и Ангела сначала охранником представил.
- Не уверен! – огрызнулся программист, получив укол стыда и раздражения. – И ни в чем не могу быть уверен. Вся подлость в том, что таблетку с сывороткой правды заставили проглотить только меня, а я бы с удовольствием послушал всех остальных под мухой.
- Эй, эй, не злись, – Джонни сел на корточки и забрал его холодные ладошки. – Однокрылый птах любит тебя, я не сомневаюсь, что и Ангел родину за тебя продаст...
- Я, между прочим, не однокрылый, – пробурчал Дезерэтт, подымаясь и встряхиваясь.
- О, ожил, прекрасно, – патологоанатом подмигнул Ксавьеру и продолжил: – Генералу, от которого ты улизнул, доверять я не стал бы, но ты узнал его лучше, чем родная мама, потому что узнику, приговоренному к казни через сожжение или повешение, традиционно рассказывают самое сокровенное: обугленные косточки мало что выдают после. Меч я пока придержу, буду резаться вместо тебя, маленький, так что мне пора домой, пить чай и есть печенье. Устраивает?
- Вполне, – Кси застенчиво коснулся его лба, стирая какую-то серую пыль... нет, пепел. – А Энджи знает, что он для тебя «милаш»? Ты звал его?..
Джонатан покачал головой.
- Он бы послал меня в глубокий нефтепровод за телячьи нежности и был бы прав. А ты чертовски ловко притворился спящим.
- Мне снится одно и то же. Страшное, – Ксавьер заставил себя не дергать плечами. – Я боюсь досматривать и радуюсь пробуждению как ненормальный. И не так уж много я услышал. Я с радостью верну тебе лицензию...
- Не надо, – голос Джонни стал сухим и непререкаемым. – Решай свои проблемы, дружок, и не лезь в чужие. Если я окажусь в полной жопе, то и тогда не наберусь наглости тревожить тебя и твоего дьявольского... хм-м...
- Милаша, – подсказал Дэз, давясь от смеха. – Его звали милаш, милаш и патологоанатом из нефтепровода штата Висконсин, только этой осенью, в кинотеатрах.
Хорошая затрещина прервала анонс, а врач спрятал клинок в ножны и собрался на выход.
- Надеюсь, что ты достаточно сильно любишь Кси, парень, – с нажимом произнес Джонни, поравнявшись с Жераром, все это время безмолвствовавшим в дверях. – Иначе не смог бы так искусно насмехаться над тем, что тебе самому портит жизнь. Яйца были бы недостаточно крепки.
- Что он имел в виду? – озадаченно спросил Ксавьер, наблюдая, как серафим машет крыльями, выпрямляя их перед полетом.
- Отсутствие выбора, – хмуро ответил Дезерэтт и поманил его к себе. – Давай, запрыгивай на ручки. Ты хотел в лунный город, ты получишь его сейчас.
- Погоди... Дэз...
Но воздух превратился в живую биомассу, преграду, рассеченную надвое, и острый край порезал ему приоткрытые губы. Ксавьер захлопнул рот и зажмурился.
====== XLVI. Sandre Luna: welcome kiss ======
| Part 2: Tale of foe |
Им не удалось сесть с первого раза: военные вертолеты обстреливались из пулеметов, группа повстанцев сосредоточилась на крыше мэрии, оставаясь невидимой в сгущающихся сумерках, и только исключительное искусство маневрирования позволило пилоту (то есть Блаку) избежать аварии.
- Я не вижу купола, – сурово сказал фельдмаршал, когда они приземлялись в километре от центра города, на территории наспех созданной белой (свободной от боевых действий) зоны. – Кто приказал его снять? Почему со мной не согласовали?
- Он треснул, Фрэнсис, – осторожно ответил Блэкхарт, выключая двигатели. – Он треснул в трех местах и угрожал рухнуть, полностью похоронив под обломками дно кратера. Патрик самостоятельно принял решение о деактивации и его сокрытии под землей. Донесение содержалось в одной из срочных записок, которые ты отказался читать утром, отдав предпочтение любовным утехам.
- Но они могут бежать!
- Одна группа и раньше убегала, несмотря на купол, если помнишь...
- Замолчи.
«Конечно я помню. Шайка местных, превращенных в вампиров, пятеро подростков и один совсем маленький мальчик, поддались на уговоры негодяя, задурившего голову байками о жизни вовне. О беззащитной закуске, в изобилии водящейся в огромном мегаполисе, и полной безнаказанности. Мне пришлось умертвить их всех. Старого кровопийцу поймали и пытали, но он так и не сознался, какими путями проник в Сандре Льюну. И я просто уповал на то, что больше никто не узнает о нашем городе... о нашем великом эксперименте. Как показало время – зря».
- Как это случилось?
- Что?
- С куполом!
- В него попало более трех сотен снарядов, в том числе двенадцать ракет. Они нашли базуку.
- Взломали склады?
- Нет, наши склады пока держатся, но оружие также хранилось и в мэрии, – Чарльз подал генералу руку, но тот только фыркнул и самостоятельно спустился из вертолета на землю. Они направились в здание временного штаба, никем не охраняемые и даже никем не замеченные. – Повстанцы бомбили купол с особой тщательностью, ну, понимали, что это наш главный козырь. Теперь их сдерживает только танковое оцепление по периметру. Я приказал привезти сюда строительные бригады, но стройматериалы пока еще едут, а люди в четыре смены роют траншеи под оборонительные стены. Группа ученых экстренно решает вопрос с восстановлением купола. Но исход мне заранее ясен – старый сплав из лейкосапфира никуда не годится, возводить алмазный очень дорого и долго, нам нужен...
- Инженер. Блак, свяжись с Ulysse Nardin, пусть отправят в Нью-Йорк своего ювелира. Я знаю, они его не выпускают за пределы мастерской, но для меня – отпустят. Звони. И узнай расписание рейсов, я хочу лично встретить его в JFK и немедленно доставить сюда.
