Ангел, ты не приходишь за мной.
Ты умер?
Ведь ты показал мне силу целого адского легиона. Что еще могло помешать тебе прийти кроме смерти? Тогда я пойду за тобой. Я так хочу к тебе... Я устал плакать, внутри и снаружи картонной коробки, заменяющей тело, устал оплакивать свое одиночество, эти слезы слишком красные и слишком соленые для меня, я не могу с ними справиться. Я устал бороться за свою душу, я отказываюсь от борьбы с Нежитью, я... отказываюсь от своей жизни. ЗАБЕРИ МЕНЯ, УМОЛЯЮ!
====== XLII. Love and massacre ======
| Part 2: Tale of foe |
Я все еще здесь?
Небо молчит, оставив меня наедине с отчаянием. И с ним... проклятым фельдмаршалом.
Ты целуешь мои щеки, ласково и нежно, собираешь с них выплаканную мной дождевую воду со вкусом, цветом и запахом крови, целуешь и целуешь... словно пытаешься зализать мою внутреннюю рану и загладить свою вину. Приступ слабости прошел, а осадок остался, и мои губы горько кривятся, когда, закончив со слезами, ты уткнулся носом мне в живот, стремясь попасть ниже. Нет, Фрэнсис, больше никакого интима, меня тошнит при мысли о твоей извращенной любви. А неуемного вампира в себе я как-нибудь усмирю. Пора брать его за шиворот и оттаскивать от тебя.
Вот только, почувствовав мое внезапное отвращение, ты вдребезги разбиваешь все благие намерения.
- Я допустил ошибку, – генерал прекратил меня домогаться, встал на ноги и даже отступил на пару шагов. – Я больше не прошу меня простить. Ты свободен. Уходи прямо сейчас, если хочешь. Я вызову такси.
Срубил так срубил. Испытываю нездоровое желание проникнуть к нему в мозг и затеряться в текущем вихре мыслей, заметных невооруженным глазом в насупленных бровях... но не буду. Достаточно и просто лежать нагишом в своей крови и ошметках плоти, вытекшей с этой кровью, на идеально подстриженном газоне и с любопытством смотреть. На искаженное (неужели от боли?) лицо. Это даже приятно. И только беспокойство за...
- Что будет с леди Минервой?
- Судьба моей жены-потаскухи тебя никоим образом не касается. И я не пойду больше ни на какие сделки, много было и одной.
Он так серьезен... и красив, черт подери! Что-то опять изменилось. Внутри незаметно переворачивается вверх дном маленький сосуд... в котором живет моя единственная настоящая душа. Человеческая. Она выливается, мерцающая и слабая, беспомощная... А отравленная кровь уже подхватывает ее и, исступленно крича от радости и предвкушения, уносит куда-то. И я горю... точнее, плавлюсь на медленном огне в бесформенную тягучую массу. Кто его разжег? Странно, Нежить ни при чём, это что-то другое, но я не могу, не могу понять что. Оно ускользает в тень, не подпуская слишком близко. Черт, потом разберусь. Неподходящее время для разгадывания ребусов.
Я мельком взглянул на свой встающий член (что меня возбудило, если боль в заднице и не думала утихать?) и как можно удобнее разлегся в траве, стараясь расслабиться. Фрэнк меня отпустил, прекрасно. Теперь нужно что-то произнести...
- Да, будь так любезен, вызови мне такси.
Он скрипнул зубами, а я раскинул ноги в стороны. Сам, без приказаний. Он достал свой телефон, а я положил руку на свой пресловутый, торчащий колом орган. Он жмет на кнопки негнущимися пальцами, пытаясь не обращать на меня внимания, а я задумчиво вожу ногтями по раскрытой головке пениса, сначала едва касаясь, затем более настойчиво... поглаживаю и сжимаю, практически не замечая, что каждое движение гипнотизирует кого-то. Из маленького отверстия уретры выделилась капля прозрачной смазки, я рассеянно стер ее, и когда потянулся запачканным пальцем в рот, чтобы слизать... О да, ты был тут как тут, схватил мою руку, невозможным взглядом уставился на блистающий след, потом на меня, снова на руку, и снова на меня.
- Что же ты застыл? – мягко шепчу я, вливая в него темноту своих зрачков. – Или набирай номер, или... делай это, – но я вижу, он боится, что я все-таки покину его сейчас, из-за любого неверного движения. Поэтому я сам засунул палец ему в рот, болезненно припомнил Ангела и охранника Патерсона у входа в свой офис... и нещадно подавил всхлип. Я не должен киснуть, я должен закаляться. Пусть и такими противоестественными способами. – Еще?
Фрэнсис качает головой и тянется к телефону. Я неторопливо встаю, падаю, не совладав с дрожью в ноющих коленях, упрямо встаю во второй раз, беру свою одежку в охапку и, слегка виляя очень пострадавшей попой, иду к его дому. Нагишом, босиком, окровавленный, мимо комнаты охраны, где сидит Блак за множеством мониторов и лицезрит меня... впервые в таком бесстыдном и использованном виде. Да, я был стопроцентно уверен, что ему понравится мое ничем не прикрытое тело, щедро испещренное синяками и красными потёками на ногах (латентный гомосексуалист? ха... нельзя провести столько времени рядом с таким фельдмаршалом, как этот – безнаказанно), и я не скрываю довольную улыбку.
- Чарльз, ты не мог бы мне помочь? Где находятся мои апартаменты, на каком этаже хотя бы? Я только помню, там очень широкая и удобная кровать... А еще не помешала бы теплая ванна...
Конрад меня, наконец, догнал и с нечленораздельным воплем закрыл собой от майора. Ну что ж такое, Фрэнк, мы же вроде расстались. Ревнуешь к моей растерзанной наготе подчиненного?
- Оденься! – шипит фельдмаршал, выталкивая меня к лестнице.
- Зачем? Я сейчас умру от боли. Или свалюсь без сил... спать, – идем на второй этаж? А может, все-таки, на третий?
- А такси?!
- Какое, нахрен, такси, я пошутил! Я очень устал, я разбит, я... поломан. Ты изнасиловал меня, ублюдок, и сам не заметил, да? Я еле иду... и хочу просто доползти куда-то, чтобы лечь и вырубиться, забыть все... кроме тебя, – я резко притормозил на ступенях, оборачиваясь, и Фрэнк налетел на меня. – Черт.
Никто не упал: физически натренированный, он на автомате подхватил меня, ослабевшего, и прижал к себе. Мы покачнулись... вместе... и я не то зло, не то нежно куснул его за губы, тщательно распробовав их горьковато-соленый вкус, и, бог мой, не удержался, полез целоваться по-настоящему. Фрэнсис... что так привлекает меня после той мерзости, что ты учинил? Делает тебя обворожительно сумасшедшим и непохожим на всех... кроме Энджи? Я задыхаюсь от твоих исступленных поцелуев, ты ласкаешь меня наглым языком, глубоко во рту, жадно лижешь, не в состоянии насытиться, грубо обсасываешь губы, тянешь их, грызешь... А я поронял все шмотки, обнимаю твои худые скулы, вообще, нервно трогаю твое лицо, наслаждаясь неровностью кожи, твердыми линиями и плавными переходами, бесчисленными мелкими морщинками и еле пробивающейся щетиной на подбородке. Потом убираю за ухо две длинные пряди волос, которые ты из непонятного кокетства отрастил на голове только с одной стороны... и понимаю, что засну только с тобой. Твои глаза сейчас так темны... еще чуть-чуть, и станут синими. Ангел. Я брежу...
- Обещай не вставать рано, – шепчу я с нажимом. – Обещай показать мне чудо.
- Какое?
- Сон. Ты доверишь его... и будешь спать рядом, беззащитный и... мой. Не чей-то, Блэкхарта или Минервы, армии или президента, а мой генерал-фельдмаршал.
- Президент уже уехал, ближайшая военная часть расположена в тридцати милях отсюда, а Блака я сейчас отпущу покутить в ночном Нью-Йорке и присмотреть одним глазом за моей женой, что собралась на очередное свидание в даунтауне, – он прошелся горящими пальцами по моим бедрам и сравнительно бережно обхватил за болевшую попу. – Что-нибудь еще обещать?
- Оставить распутство до рассвета.
Но у нас ничего не получилось. Отдав распоряжение, ты забрался в неприветливо холодную постель, а я забрался на тебя, потому что... меня просто вслепую влекло, и никакие внутренние уговоры не помогли. Ни боль, ни злость, ни досада, ни жажда мести. Желание обладать тобой в твоем обладании мной перекрыло всё.
Ложился медленно, смаковал... растягивался на твоем теле постепенно. Сначала переплетаясь ногами и встречаясь с твоим полностью готовым к проникновению, напряженным до отказа членом, к которому я прижал свой... и поймал твой тихий, охренительно сладкий стон. Затем прильнул к твоему животу с нечетким рисунком этих твердых мышц и тонкой дорожкой черных волос, от пупка и вниз... прикосновение к ним как-то особенно возбуждает меня. Наконец, я прижался к твоей гладкой груди, накрывая твои манящие отвердевшие соски... встречаясь с твоим затуманенным взглядом... и слушая твой задумчивый голос.
