- И он будет жить с осознанием неотвратимости гибели? Как под Дамокловым мечом?
- Вовсе нет. До тех пор, пока на Весах Правосудия грязь и горечь мира не перевешивает его чистоту и радость, Зверь дремлет в клетке. Но конец придет. Этому никак не помешать. Одна чаша Весов непрерывно проседает под тяжестью, и ты сама знаешь, под тяжестью чего. Мир так давно и уверенно скатывается в пропасть, идет ко дну... да, в глаз Зверя, в свой красный водоворот смерти, засасывающую пустоту.
- В таком случае мы должны сеять доброе, светлое и чистое!
- Не мы, мама. Люди.
- Но как заставить их отвернуться от зла?! Если даже ты против них.
- Я выбрал лагерь. А Энджи... Захочется ли ему положить свою жизнь и жизнь Ксавьера за людей, которых он ненавидит? Пожертвовать любовью, пожертвовать вообще всем?! Ради того лишь, чтобы остались стоять эти величественные горы, по древним склонам которых катаются мелочные душонки в богатых одежонках? Чтобы вставало солнце, вновь и вновь освещая человеческие распри и пороки? Чтобы текли реки, и плодоносила земля, кормила и взращивала пушечное мясо и кучку воров, убийц и психопатов, что властвуют над ними, насмехаясь и давясь собственной значимостью? – демон недоверчиво фыркнул. – Пусть Ангел сделает свой выбор.
*
Фрэнсис изучал досье. Вертикальная морщина между его бровей углублялась по мере того, как он дочитывал последние страницы. Информация, вытянутая из Мориса, оказалась неполной. Ничего неизвестно о происхождении Кси... о его отце. Конрад уже собирался вызывать Блака, но тот, будто угадывая мысли фельдмаршала (уже который раз), явился сам.
- Крыса в карцере, Фрэнк. Желаешь допросить сейчас или...
- Скажи, чтоб вкололи ему коктейль-мясорубку. Лошадиную дозу. Я займусь им лично, но завтра. Все разговоры, что он будет нести в бреду, записать.
- Конечно, – Блак внутренне возликовал. Мясорубкой называлась смесь из самых тяжелых синтетических наркотиков с героином, от которых мозг с первой же дозы разрывало, жесточайшие галлюцинации перемежались с рвотой и кровавым поносом, а по окончании действия отнимались ноги. Если Конрад прописал такое «лекарство» предателю, значит, уже отходит от своего страстного приступа. Но майор рано радовался.
- Ксавьер ужинал?
- Да. Только он... э-э... волосы себе отрезал.
- Что сделал?
- Тебе лучше самому увидеть, – по спине тут же побежал неприятный холодок. Фрэнсис редко разговаривал таким голосом, в последний раз, когда это случилось, Блэкхарт лишился мочки уха и месяц был способен питаться только жидкой пищей. И предпочитал не вспоминать, как ходил тогда с перебитым горлом.
Фельдмаршал отложил досье.
- Разве я не велел колющее и режущее вынести из камеры?
- Мы все сделали согласно приказу. Он... я не знаю, как он умудрился, – Блак заткнулся. Только бы не спровоцировать Конрада на нечто большее, чем улыбка и взгляд василиска...
- Отправляйся на вахту. Сегодня и завтра в ночь. И ни шагу с поста без моего ведома.
Блак в молчании вышел. Ампутированное ухо немного покалывало, распространяя волны остаточного страха. Нет, на этот раз легко отделался. Неужели причина помилования – Ксавьер? Дрянной, чахлый мальчишка... сейчас он совсем не понимает, почему не свернул пленнику шею.
Его генерал начинает сходить с ума.
/ mirror of mind – Ksavier /
Кто вы? Почему меня здесь держат? Где Морис? ГДЕ, черт бы его побрал?!
Я не выкрикну вслух. Не смогу. Да и первый вопрос глуп. Человека, вошедшего в комнату, я узнал. Я его видел, правда, всего однажды... но, будь оно неладно, видел на свадьбе у Мориса! Он был... это невозможно, но все же – он был богатым папочкой невесты. Я мог бы даже вспомнить его имя, если бы провел на той свадьбе хотя бы час. Но я предпочел уехать сразу же после официальной части церемонии в церкви. Странно. Как же я вообще запомнил его лицо?
Зачем я здесь? Зачем?! Ситуация перерастает в абсурд. Не смотри на меня восторженными глазами, мне больно. Мне сложно дышать, и мне не хочется дышать. Не подходи ко мне! Почему вы все хотите от меня лишь одного?!
Дыхание и правда замедляется... Я уже понимаю, что метаморфоза скоро завершится.
Ангел, мой Ангел... мой нежный упырь. Я притворюсь мертвым.
*
Конрад старался не спешить. Не нужно больше спешить, пересаживаясь из самолетов в лимузины и обратно в самолеты. Добыча здесь и никуда не денется от него весь остаток жизни. Так почему бы не растянуть блаженство первой встречи?
Но когда он спустился на цокольный этаж и увидел...
Его сказочный белокурый ангел лежал навзничь, вцепившись холодными руками в кушетку. Рубашка задралась, полуоголенный торс немногим отличался от куска льда. Воспаленные глаза, неподвижно вперившиеся в пол, слабо светились ненавистью. Но и они вскоре погасли.
«Малыш, ты холоднее смерти...»
Фрэнсис крепко обвил Кси поперек талии и поднял, пообещав самому себе повесить Блэкхарта за то, что тот не догадался включить отопление. Со своей драгоценной ношей он вышел на плац, быстро пересек его и заглянул в приемную генерального штаба. Там, неукоснительно выполняя приказ, уже дежурил майор.
- Блак, подай мой гражданский автомобиль. И садись за руль.
- Сэр, вахта...
- В задницу вахту. Поставь кого-нибудь другого. Поторопись. Через пять минут я хочу отбыть в город.
Удивляться не пришлось, не было времени. Блэкхарт только несдержанно выругался сквозь зубы и поплелся переодеваться в штатское. Смотреть на эту дивную пару нет никаких сил, а ведь они вместе даже вечера еще не провели. За минуту он облачился в костюм, сидевший мешковато и смешно, еще минуту потратил на розыски первого помощника Фрэнсиса и передал полномочия. Потом вывел из гаража возмутительно роскошный Бугатти Вейрон, специально для фельдмаршала сконструированный четырехдверным, и притормозил у автоматизированного выезда с базы. Конрад должен ввести секретный пароль. Новый, поскольку они уезжают. Но Конрад, кажется, успел забить огромный болт на то, что он ответственен за безопасность гарнизона, на то, что он – главнокомандующий американской армии... да вообще, на все забить.
- Мой сладкий, – обеспокоено прошептал Фрэнсис, сползая вниз и вытягиваясь на всю длину заднего сиденья. Пленник, которого он сначала держал на коленях, покорно лег сверху и уткнулся ему в плечо. Руки фельдмаршала мягко освободили Кси от рубашки и заскользили по дрожавшей спине. – Я согрею тебя.
Блак заскрежетал зубами, пытаясь отвести глаза от зеркальца заднего вида. Конрад хочет прямо здесь, в машине?.. Он никогда себе такого не позволял! Майор кашлянул, чувствуя себя в ужасно нелепом положении.
- Фрэнк, код.
Он хотел сказать негромко и деликатно, но грубый голос противно задребезжал. А в ответ – тишина. Блак постарался смотреть только на ворота. Получалось неважно.
- Фрэнк...
- Слышу, слышу, – Конрад задрал подбородок вверх, прерывисто вздыхая. Его оторвали от целования душистых золотых волос, а он сейчас не в том настроении, чтобы придумывать достойную казнь за это. – Новый пароль – “Ksavier”.
- Нужно еще четыре символа.
- Дефис. “Sex”.
- Фрэнк, это немного неподходящее буквенное сочетание...
- Тогда придумай сам. И поехали, наконец, – его нетерпеливые руки, покрутившись, переместились на талию Кси, но дальше уйти не смогли, трепетно застыв на маленьких косточках, выступавших по бокам. Матерь божья, у его невинного сокровища такая тонкая кожа...
Секции ворот сдвинулись влево. Блак вернулся на водительское место и решил в последний раз попытать счастья и спустить фельдмаршала на землю.
- Я хотел узнать, зачем ты летал в Швейцарию.
Фрэнсис медлительно покусывал губы, глядя в потолок, глубоко вздохнул и нежно облизал мочку маленького уха Ксавьера.
- Чарльз, а как поживает твое ухо?
Блэкхарт испуганно утопил педаль газа и вырулил на шестидесятую федеральную автомагистраль. Есть надежда, что на опалу он не нарвался, но дела обстоят очень, очень паршиво. Придется пока смириться и затаить недовольство. По имени Конрад его не звал уже двадцать лет. Хорошо, если жить осталось хотя бы двадцать часов.
