Я бросился вон и со всего размаху ударил кулаком по двери, запирая ее. Черт! Он отказал! И как отказал… Будь ты проклят, киллер. Но я сделаю это назло тебе.

Проклиная уже все на свете, я поплелся сам искать шлюху, которая меня трахнет. Наспех оделся в какие-то вызывающие тряпки, которые заимел от друга и в которых сам был похож на грязного панка, покусал губы, делая их ярче, и вылетел из дома. Все дороги открыты, можно вешаться на шею первому встречному. Лишь бы больше никто не отказался. Я завернул за угол, предвкушая приключения на свою буйную голову… и был перехвачен Клайдом. Изумленно моргаю в его крепких объятьях, забыв, что можно высвободиться. Да и он не спешит отпускать.

- Я думал, ты на автобус пошел, - выдавил я наконец. - Обиделся и все такое. А ты под домом караулил?

- Я у мусорки присел, размышлял. О словах твоих и поступках. Заночевать хотел остаться, а в Ареццо утром поехать. Ну, смотрю, ты идешь вприпрыжку, легок на помине. Вот и решил узнать, куда ты собрался такой нарядный, в рваной майке и узких джинсах.

- Квартал красных фонарей. Знаешь, где это?

- Ты рехнулся. Не ходи никуда, заразу всякую подхватишь от проституток. Почему бы тебе не познакомиться с приличной девушкой?

- Какая нахрен девушка?! Мне приспичило, ясно тебе? Я сейчас хочу! Дай пройти.

- Нет, Ла. Вернись домой. Я прошу тебя, не твори глупости. Соланж убьет меня, если с тобой что-нибудь случится.

- Ты за свою шкуру так переживаешь?

- Нет. Взываю к тебе через мать, раз я сам недостаточно авторитетная личность для тебя.

Я шумно повздыхал и успокоился. Перестал лупить его в широкую грудь и отошел присесть рядом, возле мусорных баков. Два панка, отброса общества… я почувствовал волнение и тепло внутри, как раньше. Обвил его мускулистые плечи, и Клайд даже не сопротивлялся, как это обычно бывало. Достал из засаленного рюкзака два пива и протянул мне одно.

- Откупоришь? - я вернул ему бутылку.

- Хоть в чем-то ты не изменился, - Клайд отбил крышку голыми руками и передал обратно. - Ла, я не буду тебя допрашивать. И я не обиделся. А поцелуй, ну… просто не будем вспоминать.

Я кивнул, привалившись к его боку. Клайд начал пить, а я погрузился в свои мысли. Что я имею в сухом остатке? Любимый или ненавидимый, Демон прочно завладел моим сознанием. Но почему-то отказался спать… только сегодня или всегда? Как за деньги, так и забесплатно? А если предложить? Сказать вслух, ясно и четко? И получить пощечину в виде ясного и четкого «нет»? Я же не переживу. Как славно было бы пролезть в его мозг и узнать точно. Почувствую я на себе ещё раз его дыхание или нет… ну вот, уже мурашки поползли под кожей. А я ведь только представил.

Потом я узнал, что задремал. Выронил бутылку и чуть не разлил все. Клайд выпил второе пиво и взял меня на руки. В свои большие, покрытые уродливыми шрамами и ожогами руки. Держал весь вечер и всю ночь… Мимо проезжали автомобили и изредка ходили люди, бросая на нас косые взгляды. А я обнимал его за шею и спал как сурок. То ли я скотина неблагодарная, то ли Клайд – мой ангел-хранитель.

*

Поссорить Ла с другом и расколоть последнего не удалось. Ну и черт с ними, есть дела поважнее. Например, поспать. В первый раз сон прервал звонок от Дэза, которого хорошенько торкнула новая кислота. А второй раз звонил связной. Мафия сообщила, что Джованни Грассо готов к очной ставке со мной. Условия все те же: Сантис, живой или мертвый. Я предпочитаю первого.

В полицейский госпиталь я проник без труда, просто назвавшись и уточнив цель визита к больному. Я даже мог не брать огромную корзину винограда, но приличия превыше всего.

Палата у лейтенанта одиночная, напичканная современной аппаратурой плюс кондиционер. Медсестре приказано сидеть безвылазно, смена раз в четыре часа. Удобно. Даже роскошно. Но я попросил её выйти, обещав позвать при малейшем признаке ухудшении состояния больного. Она поверила и ушла. Наивная дурочка. Хотя разве был у неё выбор…

Я со стуком поставил корзину на столик у изголовья, вытянул из-под виноградных гроздьев пистолет и устроился на краю койки. От нехитрого шума Эммануэль проснулся, обвел меня мутным взглядом и зажмурился. Немудрено. Я словно выплыл из кошмара, с той разницей, что меня хрен прогонишь обратно в сон. Я улыбнулся, уверенный, что он все равно рад меня видеть.

- Вечер добрый, лейтенант. Как себя чувствуете?

- Как кусок обескровленной говядины на сковороде. Я ведь просил тебя никогда больше не повторять эту ужасную вещь.

- Извините, - я наклонился и отогнул уголок его больничного одеяла. - Я могу вас полечить, если позволите. Но взамен…

- Так и знал, что здесь подвох. Не надо. Ничего не хочу.

- …вы сходите со мной к мафиозному клану Ваккарелли. Там будет интересующий нас преступник. Вы можете взять их всех, если хотите. Но только если у вас хватит сил. Сейчас вы слабы, Сантис, как птенец, выброшенный из гнезда, - я скинул ботинки и прилег рядом с ним на койку. Предполагаю, что выглядит это феерично. Моя рабочая форма на тошнотворно-зеленом постельном белье. Шокированный Эммануэль свернул шею, и мы столкнулись нос к носу. - Так что? Согласны?

- Лечи.

Я слегка придвинулся к нему, спрятал пистолет и залез в карман штанов. Черный лак предательски поскрипывал. Стараясь не оцарапать его, я вынул кварцевую ампулу. Это самое мощное оружие и лекарство в одном флаконе. Засекреченное, хотя к чему секретность, если только я могу его достать, а Хэлл – приготовить и обработать. Кровь Анджело… я услышал собственный непроизвольный вздох. Она бесценна. А я трачу её на какого-то итальянца.

- Что это?

- Данное вещество консервируется сразу после добычи. Подвергается мгновенной глубочайшей заморозке при -273°С. Ни одна молекулярная связь в нем не нарушена, целебная сила сохраняется достаточно долго. По земным меркам. Однако при комнатной температуре оно распадается на фракции. Не бойтесь.

- Это похоже на кровь.

Я промолчал. Обычная кровь распадается на две фазы – желтую плазму и эритроциты. Кровь Энджи трехфазная. И кроме первых двух распадается также на прозрачную фракцию, в которой плавают мельчайшие гранулы, похожие на металлические кристаллы. Хэлл в восхищении назвал это «божественной суспензией». Её состав не изучен и неизвестен. Но, вливаемая в кровяное русло, она рождает новую кровь, регенерирует ткани и восстанавливает сердечную мышцу. У подопытных Изменчивых она стимулировала даже сращивание костей и стягивала черепные переломы. Я влил содержимое ампулы в рот Сантиса и стал наблюдать. Полагаю, что божественная фракция смоет из его артерий бляшки атеросклероза и очистит пирамидальные сегменты печени. Больше ничем кроме алкоголизма и чревоугодия он болеть не должен.

Лейтенант неожиданно сел и закашлялся. Сплюнул в посуду для отработанных шприцов желчную слизь и ослабил ворот больничной рубахи. Проколы на шее всегда пропадают, но он опять их ищет, дуралей несчастный. Я подтянул ноги к подбородку, громко хрустнув лаковыми штанинами. Обрати на меня внимание, жертва эксперимента.

- Сантис, вы добыли мне оборотня в погонах?

- Пока нет. Мои ищейки рыщут всюду, синьор. Предателя найдут.

- Объявите вознаграждение, поощрение или продвижение по службе. Что у вас там принято?

- Ничего, синьор. Это обычное расследование.

- Тогда сто плетей. Могу лично обеспечить.

- Вы очень великодушны, синьор, - Эммануэль сидит отвернувшись, но я будто вижу его саркастическую усмешку. - Разрешите переодеться?

- Зачем же. Так ходи, сверкая задницей, - смеха ради решил помочь. Расстегнул все четыре большие пуговицы, полностью обнажив его со спины. Сдернул квадратное полотнище, в которое превратилась рубаха, в сторону. Медсестра вернулась как раз вовремя. Её сдавленное хихиканье пополам с извинениями заставило предположить, что Сантис заинтересовал её как мужчина. Мне безразлично, а вот ему неприятно. - Деточка, позови врача. Ваш пациент выписывается.