Рабби кивнул.

— Именно так. Он не мешал человеку, который вел машину, но мешал Хиршу, который собирался опустить гаражную дверь.

— Почему? Ему достаточно было отпихнуть его ногой.

— Но он этого явно не сделал, потому что когда вы обнаружили Хирша и сделали свою фотографию, бак стоял на месте.

— Я не уверен, что понимаю, к чему вы ведете, — сказал Лэниган.

— Я тоже, — добавил Бим.

— Очень хорошо. Хирш заводит машину в гараж. Он не может выйти со стороны водителя — некуда. Поэтому он выходит со стороны пассажира. Он откидывает с дороги бак, идет к входу и опускает дверь. Прекрасно! Потом он возвращается на переднее сиденье машины и при этом проходит мимо бака. Что он делает? Ставит бак на прежнее место? Зачем?

— Действительно, зачем? — воскликнул Лэниган. — Может, он в первый раз оттолкнул его так сильно, что бак перевернулся и… Нет, это тоже бессмысленно. — Он взглянул на рабби. — Черт, мы знаем, что он не мог выбраться из машины с водительской стороны. Это мы знаем точно: это физически невозможно. А теперь получается, что он не выходил и с другой стороны. Но выйти из машины можно было только двумя способами, значит…

— Давайте-давайте, продолжайте. Если он не выходил ни с той, ни с другой стороны, значит, он вообще не выходил из машины. Но гаражная дверь была опущена — значит, ее опустил кто-то другой. И по всей вероятности, этот человек и был водителем. А Хирш сидел на месте пассажира, потому что он и был пассажиром. Что, в свою очередь, может объяснить, каким образом человек, выпивший пинту спиртного, сумел проехать на своей машине десяток миль и поставить ее в гараж: с этим не было проблем, потому что он не был за рулем — его везли. И когда они заехали в гараж, водитель — человек намного худее Хирша — вышел из машины с водительской стороны, опустил дверь гаража и ушел. И Хирш ничего не мог поделать, потому что он был либо слишком пьян, чтобы понимать, что происходит, либо — что более вероятно — уже мертв.

Лэниган уставился на рабби.

— Но это же убийство!

Рабби кивнул…

Час спустя они все еще обсуждали эту версию.

— Это безумие, рабби.

— Но это соответствует всем фактам. Есть очевидные возражения против версии самоубийства и не менее убедительные доводы против смерти в результате несчастного случая, но против убийства нет никаких логических доводов. Наоборот — убийство объясняет все.

— А я-то думал, что мне все ясно, — удрученно сказал Лэниган.

— Вы доложите об этом окружному прокурору? — спросил рабби.

— Сразу я не могу. Я должен сначала все проверить.

— Как проверить?

— Мне надо поговорить со своими ребятами: может быть, они не сразу сделали фото, когда подняли гаражную дверь; может, сначала обошли машину… не знаю, но у меня куча вопросов, — расстроенно сказал Лэниган. — Черт, мне нужны какие-то законные основания. Я не могу пойти к прокурору, а он — к следственному жюри с этим… с этими вашими софизмами, рабби. Я даже не уверен, что смогу их повторить. Мне нужно что-то определенное. Я должен представить неопровержимые доказательства того, что бак не сдвигали с места. Я должен неопровержимо доказать, что Хирш не мог протиснуться мимо этого бака. Я должен иметь точные замеры.

— Вы сказали, что Хирш был невысокого роста — пять футов три дюйма. Возможно, водитель был выше, — предположил рабби, — и положение сидения, если оно было откинуто назад, может указывать на то, что за рулем был кто-то другой.

— Могло бы, — мрачно сказал Лэниган. — Но проблема в том, что полицейский, который нашел тело, мог изменить положение сидения. А если не он, так мы, когда вытаскивали Хирша. И в любом случае сержант Джефферс, у которого рост около шести футов, должен был откинуть сиденье, чтобы привезти машину в участок, и даже если он это вспомнит, я не смогу принять это в качестве доказательства. Нет, мы там здорово напортили, конечно. Но мы ведь были практически уверены, что это либо явное самоубийство, либо несчастный случай!

— А отпечатки пальцев? — подсказал Бим.

Лэниган удрученно покачал головой.

— Мы не снимали отпечатков. Какой смысл? Патрульный, который его нашел, открывал дверцу машины, да и потом мы все там толклись, когда вытаскивали его наружу. Все отпечатки должны были быть на ручках дверцы, на руле и на переключении передач, и все они уничтожены.

— А на переключателе света? — спросил рабби.

— Вы имеете в виду фары?

— Ну да, кто-то же выключил их в тот вечер.

— И что?

— Если машину отвозили в полицейский гараж днем, то не было необходимости их включать.

— Господи, правильно, рабби! Им незачем было трогать этот переключатель. Это шанс! Машина с тех пор стоит опечатанная.

Лэниган схватил телефонную трубку и набрал номер.

— Я звоню лейтенанту Дженнингсу — он у нас специалист по отпечаткам пальцев, — пояснил он. — Эбан, это Лэниган. Подъезжай через пять минут в участок. Нет, я не там, но когда ты приедешь, я уже буду. — Лэниган положил трубку. — Поедете со мной, рабби?

— Я думаю, ему лучше остаться, — сказала Мириам.

— Да, может, вы и правы. Я позвоню вам.

— Я поеду — вы не против, шеф? — спросил Бим.

— Давайте, если вы уверены, что здесь уже все закончили.

Бим улыбнулся, и его глазки почти исчезли.

— Рабби убедил меня, что это убийство. Но я еще останусь в городе. Есть несколько пунктов, которые я хотел бы прояснить. Когда я разговаривал с миссис Маркус, она сказала, что они тогда звонили домой, чтобы сказать, что задерживаются, и им никто не ответил. Они попробовали еще раз дозвониться от своих друзей, и телефон звонил очень долго, прежде чем миссис Хирш взяла трубку. Она сказала, что задремала.

— Ну и что?

— Так может, она не отвечала не потому, что заснула, а потому, что ее там не было?

— Миссис Хирш? — воскликнул Лэниган. — Но она-то тут при чем? Она не умеет водить машину.

— Ей и не надо уметь. Ей надо было только опустить дверь гаража.

— Вы считаете, что она могла это сделать? Миссис Хирш?

— Сделать или помочь сделать.

— Почему вы хотите повесить это на нее?

Бим улыбнулся.

— Потому что закон гласит: убийца не должен извлекать выгоду из своего преступления.

— Рабби? — Это был Лэниган, он звонил из участка.

— Да? — Все это время в ожидании звонка рабби нетерпеливо шагал по комнате и, как только телефон зазвонил, схватил трубку.

— На переключателе света нет отпечатков.

— Нет отпечатков? Но они должны там быть! На машине ехали ночью, так кто-то же должен был выключить фары?

— Они стерты начисто, — мрачно сказал Лэниган. — Знаете, что это значит?

— Думаю… думаю, да.

— Не может быть и речи о водителе, который якобы вышел и забыл выключить мотор. Он прекрасно знал, что делает. А это значит — убийство первой степени.

Преподобный Питер Додж стоял в дверях, упираясь руками в косяки, словно Самсон, разрушающий храм.

— О, смотри, кто пришел, Дэвид! — воскликнула Мириам. — Заходите!

Входя, Додж инстинктивно пригнул свою красивую голову.

— Я слышал, вы немного приболели, Дэвид, так что решил включить вас в свой пасторский обход.

— Очень любезно с вашей стороны, но это была всего лишь небольшая вирусная инфекция. Завтра я уже собираюсь на службу.

— Ваша беда, Дэвид, в том, что вы мало двигаетесь. Я не стану рекомендовать вам ничего такого, что потребует больших усилий, но вам следовало бы по крайней мере выкроить время для ежедневной приятной пешей прогулки. Это повысит ваш мышечный тонус. Я вот каждый вечер обязательно совершаю прогулку по одному и тому же маршруту. Это ровно четыре и шесть десятых мили, и я прохожу их примерно за час — в зависимости от того, встречаю ли кого-то по дороге. И еще я во второй половине дня, когда удается, играю пару сетов в теннис.

— Где вы играете?