белым хлебом заедает.

«Из рыданий людских весна…»

Из рыданий людских весна,

А между пальцев у нее лучи, —

вскинет к солнцу ладонь,

а в ладони душа,

и совсем не душа,

а любовь.

от желаний пунцовая кровь.

«Когда на ложе счастья…»

Когда на ложе

счастья

коснешься ты меня,

и поцелуй гвоздикой

вдруг разомкнет уста,

и все промахи рассеются, как дым,—

чувственность очертит

рисунок сердца.

«Как мне писать мои стихи?..»

Как мне писать мои стихи?

Бумаги лист так мал,

А судьбы разрослись

в надширие небес.

Как уместить на четвертушке небо?

«После дождя в весеннем саду…»

После дождя в весеннем

саду

земля была как чай,

заваренный на травах,

на цвет густа

и воздухом вкусна.

ПОЭТ

Ст. Щипачеву

Вы прячете доброе сердце

в застегнутый наглухо

черный пиджак,—

и вдруг при взгляде на стихи

чуть розовеет бледное лицо,

так при огне просвечивает

алым

мечтательное

зимнее

окно.

КОНЕЦ ДНЯ

Между двух гор

ставили дом машины.

Стояли женщины

на строящихся стенах,

и клали кирпичи,

и возвышали цех.

Склонялся час к шести,

и медленно кирпичный брус

сошел с ладони,

движеньем затихающим

оканчивая день.

И ослабели сухожилья,

натянутые в локтевых изгибах,

звенящие от подниманья бревен,

от напряженья сдвинутых вещей…

И отделились руки от труда,

и матерьялы встали по местам.

и принял звук работ

обличие предметов.

«Это не небо, а ткань…»

Это не небо,

а ткань,

привязанная к стволам,—

голубая парча

с золотыми пчелами

и россыпью звезд

на древесных сучках…

ЛОПАТА

Лопата я

и тем горда,

и мной хозяин горд.

Я полпланеты на зубок

в труде перебрала.

Меня венцами не прельстишь—

венцы у королей,

а я копаю у корней,

что кормят всяких королей…

А я копала в старину,

копаю и сейчас.

И буду почву рассекать,

куда народ свергает знать,

когда наступит на мозоль

неповоротливый король.

Лопата я

и тем горда,

и мной хозяин горд.

Я полпланеты на зубок

в труде перебрала.

О! Знаю я и что и как,

на чем лежит земля.

Но лучше всех

идти домой

с хозяином вдвоем:

я на плече его лежу.

НАСТАВНИК

День у меня

как петушиные одежды —

золотисто-синий хвост,

и белых два крыла,

и красный гребень у чела.

День потому

наряден так,

что каждый мой

свершающийся шаг

осеняет учитель особый,

одетый в одежды

из листьев чудесных.

Вздымался кедр,

передо мной

касаяся медвежьей головой

плывущих туч

над хвойною землей.

Я каждый день

сидела перед ним.

И удивлялась