Ах, я так утомилась на работе, что совсем забыла про театр!

Значит, ты дома? А Павел что делает?

Я нахожусь не дома. Задержалась на работе.

Так поздно?

Светлана Андреевна сказала «до свидания» и повесила трубку.

Сергей Николаевич сел в кресло, закурил.

Света, ты собираешься уйти?

У нас еще есть два часа, пока не кончился спектакль в театре.

Она села на колени к полковнику, и он стал медленно расстегивать пуговицы на ее кофточке.

ГЛАВА 19

Довольно лжи, Светлана!

Павел Федорович сурово взглянул на супругу. Ее лицо жег багрянец, что явно свидетельствовал о виновности.

Ты не была в театре! – вскричал он снова. - Не лги мне! Я знаю, где ты пропадала весь вечер!

«Выследил! – смекнула Светлана Андреевна. – И если так, - к лучшему. Наконец, наши отношения полностью раскроются. И я уйду от него».

Помолчав, Павел Федорович продолжал:

Я любил тебя – ты знаешь. Как теперь все это смешно! Все кажется глупо. Ужасно глупо!

Он ждал, что Светлана Андреевна станет перед ним оправдываться, но она молчала. Он не мог сказать о том, что видел три часа назад, - было невыносимо стыдно.

«Шлюха! Ветреная девка!»

Между нами никогда не было любви, - наконец сказала она. – Мы даже не испытывали друг к другу взаимных чувств. Мы с тобой жили так, как живут давно знакомые соседи.

Она вдруг поняла, что теперь супруг непременно потребует развода. Они станут чужими. Как страшно было сознавать это именно сейчас, когда она видела его жалкое положение. И все раздражение в ней пропало, и расставаться с Павлом было больно – ведь он выглядит таким жалким сейчас! Ее давнее желание развода теперь, когда вот-вот должно все решится, стало ей мучительным испытанием.

«Может, я ошибалась в нем? Может, любовь была у нас? Неужели мы расстанемся навсегда с горечью в сердцах?».

Мы были лишь соседями в этой квартире? – ужаснулся Павел Федорович. – Ну, знаешь! Этого, Светлана, я не ожидал услышать от тебя.

Старховой было искренне жаль супруга, и она мысленно осуждала себя, что в волнении смогла причинить ему боль, высказавшись жестоко.

Прости, Павел.

Она опустила голову, сама не понимая, что с ней происходит, почему она стыдится его. Ведь она давно ждала развода, давно ждала этого разговора. И вот разговор состоялся. Но теперь непонятно, почему ее мучает совесть. Много прежде думавшая о разводе, она никак не ожидала, что ей в эту минуту придется испытать угрызения совести. Только сейчас она отчетливо поняла, что всю жизнь причиняла Павлу боль своим недостойным к нему отношением.

Прости, - повторила она в растерянности.

Ну, знаешь! – расстроившись, повторял Павел Федорович. – Я всего лишь твой сосед?..

Чувствуя, что супруга осознала свою вину, он еще надеялся, что все образумится. Ведь она, кажется, искренне раскаивается сейчас, умоляя простить. Но Светлана Андреевна, оправившись от минутной слабости, строго взглянула ему в глаза.

Ты все знал обо мне, но молчал. А я ждала, что ты когда-нибудь взорвешься и, обозленный, выскажешь мне все. Я понимала, что ты рано или поздно выследишь меня.

Прежде растерянные глаза Стархова удивленно округлились.

Я не пытался следить за тобой! И мысли такой у меня никогда не было. Я увидел случайно, как ты садишься в машину

Неожиданно зазвонил телефон. Павел Федорович снял трубку. Звонила Наталья Павловна.

Светлана дома?

Пришла, - волнуясь, сообщил Стархов.

Слава Богу! Я уж подумала, не случилось ли с ней что. Аркадий сказал, что она звонила к нам.

У Павла Федоровича появился шанс еще раз убедиться, была ли в театре его супруга, и он нарочно громко, чтобы услышала Светлана Андреевна, спросил:

Разве она не была с тобой в театре?

Спектакль я смотрела одна.

Страхов положил трубку.

«Стерва! Она провела с полковником целых три часа!»

Он отошел к окну, занавеси на котором еще были раскрыты. Город светился огнями. Из кинотеатра, что напротив, с вечернего сеанса выходили люди. Подъехавший к остановке автобус фарами осветил пестрые газоны с цветами. Толпа людей поспешила к автобусу. Все стремились влезть первыми, толкались. Наконец, автобус, закрыв двери, отъехал, оставив на остановке большую часть людей. В комнате по радио послышались пищащие сигналы времени. Строгий мужской тенор объявил: «Московское время – двадцать три часа».

Задернув занавеси, Стархов обернулся. Супруга с усердием готовила постель для сна, аккуратно складывала покрывало, встряхивала подушки. Она была совершенно спокойна, и это спокойствие раздражало Павла Федоровича.

Почему ты молчишь? Почему ты боишься сказать мне правду? Теперь, когда известно, что Наташа смотрела спектакль одна…

Ты прямо, как сыщик, - усмехнулась она. - Хочешь знать правду? А мне казалось, ты ее давно знаешь. Ты знаешь и прикидываешься наивным. Неужели ты не замечаешь, что мы с тобой давно не муж и жена? Мы даже спим в разных постелях. Почему я должна отчитываться перед тобой? Почему, наконец, я все время должна убеждать тебя, что не люблю…

Стархова передернуло. Спину словно обдало холодом.

Я ухожу от тебя, Светлана! – сказал он решительно. – Я не могу больше терпеть этот обман. Отныне ты можешь жить так, как тебе заблагорассудится.

Уходишь?

На мгновение ей показалось, что она будет испытывать одиночество, не видя его в стенах этой квартиры. Но минутная тревога быстро прошла, и она сказала:

Поступай, как знаешь.

Может, напоследок скажешь, кто тот офицер, у которого ты провела вечер? Он просто твой знакомый? Или…

«Выследил!». И она холодно сказала:

Он мой любовник.

Напряженные мышцы задергались на скулах Стархова. Сдерживая себя, он до боли сжал задрожавшие пальцы.

Шлюха! – процедил он сквозь зубы.

Светлана Андреевна осталась совершенно спокойной. Переоделась в вечерний халат, взяла в руки книгу, присела на край кровати.

Павел, я люблю его.

Крепко обозленный, Стархов быстро подошел к ней. Светлана Андреевна встала, испугавшись его бегающих глаз. Таким разъяренным она видела его впервые.

И ты смеешь говорить мне это?! – вскричал Стархов. – Ты смеешь говорить, что влюблена…

Широко размахнувшись, он влепил ей пощечину. На щеке Светланы Андреевны остался след крупных пальцев. Слабость, прежде появившаяся в ее коленях, вмиг исчезла. Эта откровенная пощечина была даже приятна ей – ведь раньше она мечтала, чтобы супруг ударил ее в отчаянии, и тогда непременно их отношения решатся.

«Осмелился, наконец!». Ударив ее, Стархов вдруг осознал, что поступил жестоко, и хотел просить прощения. Но, увидев улыбку на ее лице, он раздумал.

В отчаянии Стархов прошел в прихожую, обул туфли, накинул на плечи пиджак, взял висевшие в кухне ключи от машины и взглянул на Светлану Андреевну. Она уже не улыбалась, но и расстроена не была. В глазах ее была задумчивость и, как будто, печаль. И эти глаза странно увлекли Павла Федоровича, и даже появилось желание остаться, извиниться и забыть все, что произошло. Но с болью подумав, что он теперь ей не муж, Стархов покинул квартиру.

ЧАСТЬ 2.

УСТЮЖЕНСКИЙ ПРИЮТ

ГЛАВА 20

Альберту Чайке исполнилось восемь лет. Воспитывался он в Устюженском детском доме. Ростом был не ниже своих сверстников, но выглядел немного худощавым. Вероятно, оттого, что был очень подвижен. Придя из школы и сделав домашнее задание, целыми вечерами он пропадал на футбольном поле, гонял мяч с ребятами или же крутился на перекладине в детдомовском спортгородке.

В отличие от матери, Беловой Катерины, у Альберта были серые глаза, но такие же большие и красиво блестящие задором. Он был очень похож на Катерину – такой же курносый, с высоким лбом и милым овальным лицом. Лишь одно портило его внешность – шрам, рассекавший правую щеку.