Они взяли с собой часть заказа через полчаса и решили в самом деле продолжить дома. За руль сел Чонин и доставил всех в целости и сохранности к общежитию. Чанёля слегка штормило, но только слегка. По пути до квартиры он успел позажимать немного Пончика, но без особого энтузиазма. Даже под алкогольным флёром очарование Чонина оставалось мощным, как и его власть над желаниями Чанёля. О физиологии Чанёль вспоминал тогда лишь, когда Пончик прибегал к своим профессиональным навыкам.

Пончик быстро освоился на новом месте, деловито накрыл на стол в комнате Чанёля и принёс стаканы. Пили они вдвоём, Чонин наблюдал за ними и потягивал неизменный сок из высокого бокала. Всё, что было дальше, смешалось для Чанёля в пёстрый ком из жалких обрывков и мутных картинок. Похоже, он несколько не угадал с «мерой».

Проснулся Чанёль с тяжёлой и раскалывающейся на части головой.

Проснулся в кровати Чонина.

Вместе с Чонином.

Приподнявшись на локте, Чанёль ошарашенно пялился на спокойное лицо с резкими чертами, потом медленно перевёл взгляд на ладонь, покоившуюся на его груди, и едва не скатился с кровати, когда обнаружил, что их ноги под одеялом переплетены, из одежды нет ничего вообще, а кое у кого беспричинный стояк.

Чонин сонно вздохнул, немного сдвинул ногу, зажатую между бёдрами Чанёля, твёрдо надавил ладонью на его грудь, заставив плюхнуться обратно на матрас, и прислонился лбом к его плечу. Чанёль моргнул и осторожно повернул голову. Бессмысленно таращился на спутанные тёмные волосы, щекотавшие его плечо, и напряжённо пытался вспомнить, что ж ночью-то было. Просунутая между его бёдер нога Чонина служила отличным поводом для тихой паники. Неужели они?..

Чёрт. Что ж ночью-то было?

Чанёль зажмурился и постарался мысленно отмотать плёнку воспоминаний на нужный промежуток времени.

Так, они пили с Пончиком, Чонин наблюдал, потом… Потом Чанёль ничего не помнил. До яркой картинки — полностью обнажённое смуглое тело со знакомым рубцом справа на спине. К этому телу прижималось другое, со светлой кожей и аппетитными формами. Пончик. В ушах отдалённым эхом прозвучали громкие стоны Пончика. Потом у Чанёля был очередной провал в памяти до новой непристойной сцены, на сей раз помимо Пончика в ней участвовал Чанёль. И Чанёль помнил, что Чонин смотрел на них — сидел в кресле, забравшись в него с ногами, и смотрел. Всё.

Чанёль напрягал память и так, и эдак, но больше ничего вспомнить не смог. Голова по-прежнему болела зверски. И не только голова, как заметил с ужасом Чанёль. У него всё болело. Вообще. И задница — тоже. Особенно мощно — копчик.

— Хорошо поспал? — раздался над ухом хриплый спросонья, но отлично пропитанный ироничными нотками голос Чонина.

— Гм… Слушай…

— Пончик получил своё и сразу ушёл — если ты об этом. Нет, по пьяни ты ничего не натворил криминального, хотя не могу сказать, что не пытался.

— А я… — Чанёль сглотнул. — Какого чёрта я тут сплю?

— А ты не помнишь? — Чонин упёрся локтями в подушку и подставил кулаки под подбородок. Смотрел на Чанёля сверху вниз и улыбался с раздражающе коварным видом.

Улыбался припухшими от поцелуев губами. Между прочим.

— Н-нет… Так почему я сплю тут? Мы… ну то есть… ты… как бы мы это?..

Чонин молчал и продолжал улыбаться. Чанёль не выдержал, взвился, свалив Чонина на простыни и прижав как следует. Улыбаться тот перестал, просто лежал на спине и прямо смотрел на Чанёля. И продолжал молчать.

Чанёль моргнул, различив розоватые пятна на скулах Чонина, едва не застонал от отчаяния, осознав, что его собственные уши начинают предательски гореть. Он отпрянул и уселся на кровати спиной к Чонину.

— Иди к чёрту… — устало бросил через плечо. — Поверить не могу, что переспал с тобой по пьяни. Вот позорище!

— Вообще-то, — начал рассказывать за его спиной Чонин и сладко потянулся, — ты пытался съехать по перилам лестницы, чтобы зачем-то догнать Пончика. А, да! Ты что-то вопил эдакое, будто бы тебе мало. Разумеется, твоя координация после щедрых возлияний оставляла желать лучшего, и ты закономерно хлопнулся попой об пол, когда перила кончились. Спасибо, кстати.

— За что? — вытаращил глаза на Чонина Чанёль.

— За основательно пополненный запас нецензурных выражений. С другой стороны, обидно. Я всегда полагал, что умею ругаться, но ты меня посрамил. Так вот, мне пришлось тащить тебя домой буквально на собственном горбу и удерживать тебя от кучи необдуманных и спонтанных поступков. Когда мы добрались до твоей кровати, ты пытался кому-то в чём-то признаться. Получалось так паршиво, что тебе стало дурно. Буквально. Это та самая причина, по которой ты в свою кровать попасть в итоге не смог. Пришлось лезть в мою. Идея была не очень, потому что ты стал домогаться.

— Что?!

В памяти Чанёля тут же всплыло мутное видение: он вёл губами по бронзовой коже на груди Чонина и сжимал коленями узкие бёдра. И…

— В общем, ты мне там собирался что-то рассказать, но не успел. Домогался ты быстрее, чем управлялся с заплетающимся языком.

— И мы… И я… То есть, ты… — Чанёль сглотнул и уставился на Чонина в ожидании дальнейшего рассказа о ночных непотребствах.

— Расслабься, — едва заметно улыбнулся Чонин, подложил руки под голову и прикрыл глаза. — Это были просто пальцы.

— Что?!

— Ты сегодня удивительно скучный и однообразный. Что да что… Это были просто мои пальцы — ничего больше. Не знаю, можно ли после этого считать, что мы, как ты выразился, переспали. Тебе, безусловно, очень понравилось, но лично мне вообще ничего не перепало, так что я склонен дать отрицательный ответ. Ты огорчён?

— А у меня нет повода? — возмутился Чанёль. Попытки переварить всё сказанное пока не увенчались успехом. — Ты мне заявляешь, что засунул в меня пальцы, я от этого кончил и теперь валяюсь в твоей постели в то время, как у тебя беспричинный утренний стояк. И я после этого не должен смущаться или огорчаться?

— Во-первых, уже полдень. — Чонин указал на часы на стене, потом неожиданно приподнялся, поймал пальцами подбородок Чанёля и прижался губами к его губам. Без спешки и напора, с уверенной мягкостью, проходясь кончиком языка по кромке зубов и проскальзывая дальше, чтобы потревожить лёгкими касаниями язык Чанёля и приласкать чувствительную кожицу нёба. Столь же внезапно Чонин отпрянул и сверкнул своей особенной улыбкой. — Во-вторых, стояк, как видишь, определённо не беспричинный. Я в душ.

Чонин скатился с кровати и исчез за дверью раньше, чем Чанёль успел прийти в себя и обозначить своё нынешнее самочувствие хоть каким-нибудь более или менее уместным междометием.

Копчик, тем не менее, ныл, как сволочь. И стоило Чанёлю пошевелиться, как тело укололо болью. Видимо, неплохо он так полетал с перил. Кое-как выбравшись из-под одеяла, Чанёль обременил себя задачей «найди свои шмотки». Не нашёл, сунулся в свою комнату и достал из шкафа старые джинсы и растянутую полосатую футболку, в таком виде прогулялся к холодильнику, распахнул и малость подвис, соображая, чего же он хочет. Ничего не хотел, поскольку голова болела, копчик ныл, и переспать с Чонином никак не вышло. А пальцы…

— Чуть-чуть не считается, — вдохнул Чанёль и смахнул с блюдца ломтик соевого сыра, потом обнаружил на нижней полке одинокий банан и сцапал его. — Зато поцелуй…

Закрыв холодильник, Чанёль кое-как пристроился боком на подоконнике, дабы не потревожить копчик, высвободил банан из плена шкурки, откусил и принялся задумчиво жевать мякоть, показавшуюся ему совершенно безвкусной. Наверное, из-за того проклятого поцелуя — Чонин как будто спалил к чёрту все вкусовые рецепторы на языке Чанёля и…

Из задумчивости Чанёля вывел странный шум, донёсшийся из ванной.

========== 6. Список фетишей Пак Чанёля ==========

Чанёль соскочил с подоконника и кинулся к двери ванной, распахнул — благо, что жил он один, поэтому в замках для этого помещения никогда не нуждался, да и Чонин никогда ничего по этому поводу не говорил. Видно же — свет горит, значит, кто-то внутри есть, свет не горит, значит, внутри никого. Всё просто.