— Борис Эрнестович, надеюсь, это учтется? Мы ведь хотим помочь милиции. И потом, слабость Палина — ее ведь можно понять?

— Безусловно, это учтется. Вообще я должен поблагодарить вас — за то, что вы обратились ко мне как к представителю милиции.

Кажется, Шестопалов не заметил его переживания. Нервно улыбнулся:

— Ну что вы… Понимаете, тут даже не пахнет выполненным долгом. Простите… Просто я впал в панику. И все. Поверите — я сейчас со страхом думаю о моменте, когда вы уйдете. Я останусь один. И… И на каждом перекрестке мне будет мерещиться этот бандит. Что мне делать? Объясните…

— Не волнуйтесь. С вашей безопасностью мы что-нибудь придумаем.

— Спасибо… Но — вы понимаете меня?

— Понимаю.

Они замолчали. Казалось, сейчас в зале в такт тихой хрустальной музыке мерцают, переливаются разноцветные фонарики. Кафе притихло, голоса умолкли. В воздухе в этот момент существовало что-то совершенно отдельное, чуждое их разговору. Да, Иванов вдруг понял, как далеки они сейчас с Шестопаловым от всего этого «молодняка». От тех самых мальчиков и девочек, которые, сидя за своими столами, знать ничего не знают о Кавказце. И не хотят знать. И правильно делают. Помедлив, он спросил:

— Алексей Павлович, может быть, это кто-то из тех самых сочинских вышибал? Которые обитают около «Жемчуга»?

— Думаете, он взыскивал с Палина и Гарибова карточные долги?

— Почему бы и нет?

— Неотданные карточные долги… — Казалось, директор НИИ сейчас вслушивается в тихо звучащую музыку. — Нет, исключено. Решительно исключено. Прежде всего долги у нас принято отдавать сразу. Потом, я знаю своих друзей. Палин и Гарибов прекрасно играют и редко проигрывают. Но уж если они кому-то проиграют, в должниках ходить никогда не будут. Гарантия.

— А у вас нет карточных долгов?

— Обижаете. У меня их просто быть не может. Физически.

Некоторое время оба молчали. Если грабил Палина и Гарибова действительно не вышибала — плохо. То, что начало было проясняться, снова уходит в пустоту. Шестопалов помешал ложечкой остатки кофе:

— Оба, и Палин и Гарибов, сказали мне, что их ограбили. Грабил их один и тот же человек, неизвестный им. Ни с какого бока не известный. Понимаете? Вынырнувший откуда-то из темноты.

— Ваши друзья могли вас обмануть.

— Если бы они хотели меня обмануть, неужели бы я это не понял? Достаточно любому из них шевельнуть бровями, и я уже знаю, что он имеет в виду. Нет, они говорили правду. Никаких долгов у них не было. Просто это… какой-то беспредельщик.

Значение слова «беспредельщик» Иванов понял отлично. Человек, не признающий никаких законов. Действительно, вынырнувший из темноты. В общем, это согласовывалось с его первоначальной точкой зрения. Шестопалов пригубил кофе.

— Ясно только одно: зацепил этот беспредельщик нас в «Жемчуге». Я это знаю точно. Я ведь не выгляжу неопытным юношей вроде окружающих нас? Не правда ли? — Шестопалов поднял глаза.

— Действительно, не выглядите.

— Человек в моем возрасте всегда понимает, где мог произойти… будем говорить так — прокол. — Директор НИИ замолчал, явно подбирая выражения. — В «Жемчуг» мы поехали расслабившись. Много говорили. Мне казалось, никто из посторонних услышать этого не мог. Но, видимо, все-таки кто-то нас услышал.

— О чем же вы говорили?

— О многом. В том числе и о своих денежных делах. В частности, о том, что у каждого из нас есть сейчас «свободные» деньги. Единственное, что нас извиняет, — все мы были в крупном выигрыше. Но вообще глупость — говорить о каких-то «свободных» деньгах. Дурацкий, ребяческий разговор… Впрочем, что теперь сожалеть — задним числом. Да и вообще в этот раз в «Жемчуге» нас окружала какая-то легкомысленная атмосфера. Но ничего конкретного, понимаете, конкретного, я вспомнить не могу. Человека с внешностью этого бандюги ни рядом с нами, ни вообще в «Жемчуге» не было. Но я знаю, что все тянется оттуда. Знаю. Этот бандит пронюхал что-то про нас. Ну и взялся за дело. Двое «обработаны», остался третий. Я. И вопрос будет закрыт.

Если уж быть дотошным, то до конца. Подумав об этом, Иванов спросил:

— Может быть, именно вас он трогать уже не решится?

— Это почему?

— Понимая, что Палин и Гарибов могли вас предупредить.

Шестопалов положил зажигалку.

— Получается, как у страуса: прячь голову в песок. Здесь не тот случай.

— Почему?

— Во-первых, это смертник. Решившийся идти до конца. Терять ему нечего. А потом, он абсолютно убежден, что ни Палин, ни Гарибов меня не предупредят. Да и в самом деле, когда он пришел к Гарибову, тот ведь ничего не знал. И я бы ничего не узнал, если бы не чутье. Когда Георгий двадцать первого приехал ко мне, на нем лица не было. Но о том, что его только что ограбили, он не сказал. Только предупредил: «Леша, будь осторожней». Хорошо, вечером я догадался позвонить Светлане. Ну а потом, когда встретился и с Палиным, все стало ясно.

Они снова замолчали. Похоже, Шестопалов прав, Кавказец убежден, что все ограбленные им будут молчать. Уж во всяком случае не заявят в милицию. Расчет на полную безнаказанность. Но если допустить, что Кавказец действительно не вышибала, откуда же он тогда взялся? Из Сочи? И как-то связан с гостиницей «Жемчуг»? Непонятно.

— Алексей Петрович, еще раз спасибо за откровенный разговор. Что касается вашей безопасности — не беспокойтесь. Сегодня же напишите заявление, и мы примем меры. Пока же во всех подозрительных случаях сразу же звоните мне. Вот еще несколько телефонов — если не застанете меня. Естественно, в эти дни вам нужно быть предельно осторожным. Тут уж ничего не поделаешь.

Директор «Гастронома» N 26 Илья Егорович Палин действительно утром пришел к Иванову на работу. Он позвонил снизу из бюро пропусков и через некоторое время уже сидел в кабинете. Грузноватый, с носом картошкой и маленькими глазками, Палин выглядел не так подтянуто, как Гарибов и Шестопалов. Одет он тоже был проще. Рассказ Палина ничего не добавил к тому, что Иванов уже знал. По словам потерпевшего, утром 15 февраля в его кабинет, расположенный на первом этаже магазина, вошел высокий молодой человек, одетый в оранжевую куртку «аляска». Описание молодого человека, данное Палиным, в целом соответствовало уже известным описаниям Кавказца и «племянника». Угрожая пистолетом системы Макарова, молодой человек потребовал немедленно отдать ему двадцать тысяч рублей. По словам Палина, во внешнем облике молодого человека было что-то, особенно его испугавшее. Как выразился директор гастронома, он буквально потерял голову от страха и мало что понимал. В состоянии шока Палин предложил грабителю восемь тысяч рублей государственных денег, находившихся в тот момент в его сейфе. Грабитель, взяв восемь тысяч, заявил, что оставшиеся двенадцать потребует все равно. Не в этот раз, так позже.

Но угрожать в таком случае он будет не только Палину, но и его семье — жене и двенадцатилетней дочери. Если же Палин снимет сейчас эти двенадцать тысяч со своего счета в сберкассе и передаст ему, он гарантирует, что никогда больше к нему не придет. Подумав, Палин с этим требованием согласился. Вместе с молодым человеком на машине Палина они подъехали к сберкассе. Сняв с аккредитива двенадцать тысяч рублей, Палин в соседнем подъезде передал их вымогателю, все еще находясь в состоянии шока. Сложив деньги в сумку, грабитель исчез. Опасаясь за жизнь жены и дочери, Палин решил о случившемся никому не говорить. Сняв со своего счета еще восемь тысяч, он вернулся в магазин и положил деньги в сейф. По утверждению Палина, человека, приходившего к нему с пистолетом, он раньше никогда не видел. Все сообщенное Шестопаловым о поездке в Сочи и пребывании в гостинице «Жемчуг» было Палиным полностью подтверждено. Никаких людей, хотя бы отдаленно напоминавших грабителя, и вообще ничего подозрительного Палин не заметил.

После ухода Палина Иванов попробовал подвести некоторые итоги. Кажется, все-таки Шестопалов прав. Во всяком случае, предположение Шестопалова, что кто-то слышал ведущиеся в тайне от всех разговоры тройки в «Жемчуге», выглядит очень близким к истине. В обоих случаях Кавказец действовал так, как мог действовать только хорошо осведомленный преступник. Знающий все о своих жертвах — от их личной жизни до кредитоспособности. На какое-то мгновение у Иванова даже мелькнуло подозрение — может быть, оба нападения инсценировал и организовал сам Шестопалов? Все-таки, подумав, он это подозрение отбросил. Шестопалову, жизнь которого сейчас отлично налажена, не имело никакого смысла вступать на скользкий путь явной уголовщины. Даже если допустить, что директору НИИ вдруг срочно понадобились большие деньги, вряд ли он пошел бы на столь отчаянный риск. Тем более не стал бы связываться с убийством работника милиции. Нет, Кавказец наверняка действует самостоятельно. Похоже, Шестопалов прав, это действительно уголовник-рецидивист, решившийся на все и получивший непонятно каким образом подробную информацию о Палине, Гарибове и Шестопалове. И действующий сейчас в соответствии с этой информацией. Впрочем, может быть, это новичок. Иванов совсем не исключал, что Кавказец мог раньше к уголовной ответственности не привлекаться. Если так, похоже, именно полученная в «Жемчуге» информация о трех «состоятельных людях» могла заставить Кавказца разработать план, который он сейчас приводит в исполнение. Тройка выехала из Сочи в Москву 11 февраля. Кавказец, имевший к этому времени подробные сведения о каждом, выехал следом. Он хорошо понимал: чтобы заставить отдать двадцать тысяч рублей таких людей, как Палин или Гарибов, доводы нужны очень серьезные. Лучшим доводом могло быть только оружие. Оружие он добыл 14 февраля, убив на Ленинских горах Садовникова. По датам все совпадает.