Такое впечатление может изменить жизнь. Ведь в этой стране запрещено проповедовать иные религии, кроме иудаизма. Но если люди спрашивают, значит рискуют услышать - сами виноваты.
Пока мы молились, стало пасмурно. Сейчас пойдет дождь, его так ждала эта земля, потрескавшаяся от суши уже в феврале. Я оглядываю окрестности, уточняя место для следующего пейзажа.
Поднялись на пригорок, с которого уже видна цивилизация - шоссе, перекресток, дальний городок на холме.
- Вот здесь, брат и сестра, я вас оставлю.
- Спасибо вам.
- И вам.
Начали капать первые мелкие дождинки. Подходим к повороту шоссе - здесь вчера мы вытряхнули из кармана плаща мои сережки. Две капли из черного стекла с голубым глазком и маленьким золотым вкраплением. Конечно, мне их не жалко, но для спокойствия найти бы хоть осколки и забыть. А может они на пешеходной части целые лежат?
Вот какой-то невразумительный осколочек, черный с голубым, слишком маленький, чтобы по нему судить. Подходит муж, протягивает два черно-голубоватых огрызка, аккуратно обглоданных со всех сторон колесами машин. Так вот какие они были внутри. Зачем-то беру с собой эти осколки. Можно ли считать, что каждый из нас хоть чем-то заплатил за этот удивительный уикенд?
">Моцей шабат
Дождик уже капает активнее, но мы уже почти у ворот. Вспоминаем, что сегодня суббота, мы должны были вообще-то работать, я, например, на монастырской кухне. Ну вот.
На вечерней службе много народу, наверное, группа паломников. Интересно, а на ужин они останутся? А я на кухню не пришла сегодня. Может, еще успею после службы чем-то помочь?
После субботней вечерней службы, в канун уже воскресения, принято подходить к каждому , знакомому и незнакомому, и говорить: "Христос Воскресе!" И ответить тебе могут на каком угодно языке.
Извиняюсь перед кухаркой, что меня не было сегодня.
- Все в порядке.
- Чем помочь?
- Отнеси кексы в столовую.
В столовой гул, толпа. На покрытых белой скатертью столах - одноразовая посуда, напитки, бисквиты. Оказывается, это две американские группы - иудейская и христианская - путешествуют вместе. Я отважно заговорила с американской парой. Они очень любезны, хотя из того, что они говорят, я понимаю половину. Хотят оставить контакты, чтобы я, как буду в Нью-Йорке, им позвонила. Покажут достопримечательности. Я ничего не имею против, но как только возникает заминка - после чая держат речь организаторы вечера - тихо отползаю к мужу, который владеет языками свободно. И откуда у американцев такой акцент?
Руководительница еврейской группы очень похожа на тетеньку из Навы Техилы, где мы вчера были. А может это просто их тип. Пожилой еврей с красивым голосом рассказывает и показывает, как по традиции заканчивают шаббат - субботний день покоя. Это называется "закрытие субботы" - "моцей шаббат".
Девочка с удивительно ангельским лицом зажигает свечи - этого нельзя было делать в день покоя. Передают по кругу несколько веточек душистого розмарина - чтобы каждый понюхал этот запах на всю тяжелую неделю. Также и красивый серебряный флакончик с благовониями - но я от него ничего не чувствую. Возможно, надо было снять крышку.
Распорядитель говорит, что церемония закрытия шаббата - это не только отделение сакрального от профанного, праздника от будней, но и соединение их. Они не смогли бы существовать друг без друга, как никто не захотел бы питаться одними пирожными. И субботний день покоя - он не просто завершает неделю. Он - центр между двумя неделями, т.е. готовит к переходу на другой виток.
Я думаю - вот мужу завтра на работу (в этой стране воскресенье - первый день недели, как в Евангелии), а у меня еще праздничный день, хотя пора бы и за работу взяться. Спасибо за все.
Воскресенье
Сегодня возвращается наш настоятель с группой своих паломников. Он вел их по Святой Земле, и последний пункт - у нас. Дальше - аэропорт и домой.
В часовне не протолкнуться. Очень симпатичные, в основном молодые, ребята и девушки. Я не ожидала, что среди немок так много красавиц. Они очень вдохновенно поют во время литургии. А отрывок из Евангелия, конечно, про Эммаус. Я слежу за немецким текстом по русскому Евангелию, понимая по некоторым словам, на каком мы месте. И думаю: наверно та хижина Клеопы была похожа на домик отшельника. И конечно они Его узнали - тут не захочешь, а узнаешь, когда такой сноп излучения, как вспышка, фиксирует происходящее. И то, что Он исчез, уже не имело значения, потому что не только глаза видят. Ясно, что они побежали ночью в Иерусалим - ведь нельзя же все оставить себе...
А мысли плавно соскальзывают вниз: успею ли я написать и отправить икону Эммауса до Пасхи. И священник вот этот, что приехал с паломниками, он хотел заказать мне Мандалион... Должна ли я идти к нему после службы? И тому подобное... Трудовая неделя началась.
Пожалуй, это все. Ай да я, ай да кошкина дочь! Таки я написала! Теперь эта неделя совсем не выветрится из памяти.
Сегодня я узнала, что нашли трех еврейских мальчишек, убитых в ПА в результате неудачного автостопа, и арабского подростка, сожженного еврейскими экстремистами в отместку. И таксиста, который увез и зарезал еврейскую девушку месяц назад. И в Назарете и Вифлееме арабы и евреи кидают друг в друга камнями, и в Иерусалиме неспокойно, и может случиться война.
В общем, не езжу я больше автостопом.
