Ольга Ципина

Автостоп и не только">

Понедельник.

Я решила все-таки пойти на урок иврита - хватит прогуливать. И надеть штаны - ведь все студентки в джинсах. Правда, автостопить лучше в юбке - быстрее берут, но пойду на автобус. Пока собиралась, идти на автобус стало уже поздно. Голосую перед светофором, и берет меня первая же машина. Там крепкие ребята с бычьими шеями, один негр. И погнали они со страшной силой, а я гадаю - остановятся ли они на моем перекрестке или увезут куда... Господи, ты видишь - страшно мне! Пусть все будет хорошо! Но довезли они меня и выпустили, хотя им нужно было сворачивать раноше. Даже крюк сделали из-за меня.

Голосую дальше. Осталось пол-пути и никто меня не берет. Подвозят обычно религиозные евреи в кипах и с пейсами, их называют тут "дати" - а в джинсах я для них чужая, инопланетянка.

В конце концов останавливается мавшина. Там пожилой, смуглый араб. Он довезет меня не до города, но до какого-то перекрестка иперед ним - ладно, может там больше автобусов. Как всегда, расспрашивает - кто я, откуда, давно ли здесь. Да, Россия, Москва, художник, живу то там, то здесь. Да, замужем (и руку с кольцом поверх сумки), муж работает в НИИ и там же курс иврита, вот на урок еду.

- А ты, у тебя есть семья? - (У всех арабов есть семья и много детей).

Говорит, нет, я разведен.

- Дети?

- Нет. (Очень странно)

Он учитель арабск. языка в школе. Говорим о детях, какие они сейчас, какие были 10 лет назад. Интеллигентное,хотя чуть обрюзгшее лицо, благородная профессия... Приятный араб.

- Тебе надо будет от поворота взять другую машину

- Хор., спасибо. Берусь за ручку двери.

- Нет, еще не сейчас.

- Хор.

Дальше начинается обычная песня: хочу найти девушку русскую, как ты.

- Я замужем.

- Подруга есть?

- Она хочет христианина.

- Это для меня не проблема (?)

Куда -то мы едем не туда. Незнакомые повороты, развязки шоссе.

А вот контур цементного заводика, хорошо мне знакомый. И город вдали. Но это Рамле, а вовсе не Реховот, куда я вообще-то ехала, блин!

А этот поганец продолжает:

- Дай свой телефон...

- Мужу не понравится.

-Ты можешь на этом повороте взять машину до Реховота.

Нет слов, буквально! Перехожу на английский.

- Здесь нельзя голосовать, видишь, нет ни тремпинга, ни остановки. Раз уж ты меня сюда завез, вези в Рамле, там есть маршрутка и автобус.

Делает вид, что не не понимает английский. Приходится искать слова на иврите.

Проехали еще немного. Показывает мне на другую сторону дороги:

- Вот видишь - маршрутка! Она идет в Реховот. А за ней остановка.

- Спасибо.

Вылезаю. Говорить ему, что он свинья - какой смысл? Скорее всего, он знает. Сама виновата, дура. Перехожу на другую сторону. Остановки никакой нет, конечно, но до автостанции уже недалеко. Звоню мужу:

- Ты как через Рамле ездишь в Реховот? Меня тут чуть не украли. Помнишь, я в тот раз голосовала в брюках, меня тоже не туда завезли?

Автобус еле ползет, и я опаздываю на урок. Интересно, за кого этот поганец меня принял?

В Реховоте уже темно. Муж ждет меня у проходной Института Вайцмана. Для меня тут всегда ночь, потому что ульпан вечером, после рабочего дня, в основном для иностранных сотрудников и студентов. Фонари, полуосвещенные газоны, огромные деревья с табличками, свет в окнах зданий, которые для меня почти одинаковые. Напротив ульпана - фонтан. Тут не заплутаешься. Мне стыдно, что я опоздала, да и места остались только сзади. По кругу рассказывают, кто как провел выходные. Я готова рассказать много интересного, но в заднем ряду не спрашивают. Все девушки в брюках, и я тоже, но мне от этого не легче. Чтоб я еще когда...

Вторник

Вчера я решила (1) быть счастливой, (2) самостоятельной. Перед сном приготовила краски, холст, треногу - походный мольберт. Мне надо выйти с мужем, чтобы он дотащил это все до поворота, а дальше я сама. Надо бы мне написать несколько новых пейзажей для выставки. Еще немного пасмурно, 8 утра, но я надеюсь, что солнце растопит облака.

Вот поворот на Иерусалим. Ему на работу в Институт, а мне тоже на работу, если так можно назвать это счастье.

Долго идти по автобану нельзя - кусты вылезают на асфальт, и их не обойдешь. И я лезу на крутой склон. За полосой насаждений и колючей проволокой - ура! - природа: просто маки в мокрой траве, просто колючий низкий кустарник. На зеленом холме - черные, причудливо кривые стволы и ветви все в розовых цветах - это миндаль. Прошлогодние орехи еще висят между цветов, они сладкие. Вдали открываются гряды Иерусалимских гор - чем дальше, тем голубее. Тропинка спускается по лугу цвета флюоресцентной зелени, как молодой салатный лист, подсвеченный солнцем, как зелень витража на просвет. Как если бы солнце было зеленым и покрывало землю.

В конце луга над тропинкой дерево, как страж,а дальше обрыв и туман фиолетовый. Из тумана проступает дальний лес за пашней и волны тающих гор. Становится жарко, и я плавлюсь на этом салатовом солнце молодой травы. На холсте по контрасту с этим счастливым безумным цветом все становится фиолетовым - и лес, и пашня, и горы.

В монастыре на соседнем холме пробили полдень. Я вроде закончила, но контраст цветов получился - вырви глаз, а кактусы на переднем плане вообще черные. А какие они могут быть еще на фоне зеленого солнца. Посмотрела, решила смягчить контраст - не все же рисовать, как видишь! Да никто и не поверит, решит, что у меня дурной вкус.

А дома, открыв картину, увидела, что ничего не осталось в ней от той фантастической реальности. Успею ли я прийти написать это снова, пока трава не утратит свою нежную прозрачность и сияние?

У меня еще полтора часа до литургии. Сейчас я могу подправить икону, раз не удалось передать ее заказчику. В комнате уже темно, а во дворе косые розовые лучи солнца ложатся на стол. Пока солнце краснеет и спускается в развилку сосны, я переделываю лик. Пучки седины в бровях у переносицы придают лицу святого странное, немного страдальческое выражение. Мне хочется это смягчить. А также уточнить многие линии и цвета - при комнатном освещении я много не заметила. На столе две банки с водой - в одной я мою кисточки, в другой стоит цветущая ветвь миндаля. Мне отдала ее мать Елена после воскресной поездки по соседним полям.

На литургии я еще полна зеленого сияния луча и благодарности за него. И, кажется, Бог рад, что я оценила Его щедрость и красоту - не зря он работал над отделкой этого мира. И от нас Он тоже хочет совершенства. Святости.

Среда

Я стала собирать с вечера свое рисовальное хозяйство. Спросила мужа, не поедет ли он на работу следующим автобусом, чтобы проводить меня на виноградники. Я вчера там следующий пейзаж присмотрела!

- Ну, не знаю, вряд ли, работы много, разве что выйти пораньше...

Ладно, нет так нет. Насчет выйти пораньше - это ж надо встать пораньше, а кто ж его поднимет?

В 6:00 прозвонит мой будильник, и я уже не сплю. Что если попробовать? И вот чудо - 7 утра, и мы выходим из дому, увешанные рисовальными принадлежностями.

Однако в саду уже работает Петер - он встал раньше нас и видно уже на утренней молитве был.

Шагаем по шоссе.

- Смотри, у тебя шнурки развязаны.

- А что я могу сделать? Мы что, можем остановиться? У нас что, есть время?

Вот мы на моем вчерашнем холме. Гордо показываю свои владения - пиршество красок и цветов миндаля.

Наш путь по той заветной тропинке мимо сторожевого дерева вниз, в туманную долину с виноградниками и оливковыми садами.

- Мне пора уже на мой автобус.

- А мы уже и пришли. Спасибо.