Я не боялся, что меня кто-нибудь заметит: со стороны городка это место не просматривается, а провожать незнакомца никто не пойдет. Пристли доведет его до начала лестницы, а оттуда — всего один путь. Не заблудится.
— Замечательный денек, мучачо!
Я вздрогнул. Снова Гюнтер-Кай умудрился почувствовать мое присутствие задолго до того, как я попал в зону прямой видимости! Может, у них, у необычных, нюх как-то по-особому развит?
Чужак взобрался на вершину и блаженно потянулся.
— Замеча-а-ательный! — повторил он протяжно. — Впрочем, на солнышке греться недосуг. Нынче «Бавария» играет с дортмундской «Боруссией», а такой матч никак нельзя пропустить! Верно я говорю, Диего?
Кажется, он подначивал меня, но подначивал беззлобно.
— Я принес вам вашу рубашку, сэр. Матушка отстирала ее и выгладила. Вот, возьмите.
Он посмотрел на меня как-то слишком серьезно, я даже поежился и схватился свободной рукой за ракушку, висящую на груди.
— Передай своей матушке поклон. Она прекрасная хозяйка. И сына воспитала что надо. А рубашку оставь себе. В благодарность за то, что пришлось попотеть из-за поручения мистера Аарона. Это настоящий Lagerfeld, вряд ли тебе доведется когда-либо поносить такую.
— Она мне велика, сэр! — смутился я.
— Ничего, парень, подрастешь. Через пару лет будет впору. Майра оценит, поверь мне!
Мне захотелось провалиться сквозь землю. Ну, вот откуда он про меня все знал?! И про Майру, и про то, что мне очень понравилась его рубашка?
— Ладно, мучачо, мне пора. Не хочешь сказать мне несколько слов напутствия?
— Мельницу вам лучше обходить справа, — буркнул я, глядя на свои сандалии. — Оттуда идите на зеленый камень — он будет торчать прямо перед вами, не ошибетесь. На середине пути небольшая ложбинка — не перепрыгивайте ее, а переступите так, чтобы хотя бы одна нога постоянно касалась земли. От зеленого камня возьмите левее…
— Погоди, не так быстро! — улыбнулся Гюнтер-Кай. — Значит, обхожу мельницу, перешагиваю зеленый камень и поворачиваю налево?
— Нет, вы что?! Перешагивать зеленый камень как раз нельзя, там «комариная плешь»! И не налево надо повернуть, а всего лишь взять чуть-чуть левее! А, — я с досадой и отчаянием махнул рукой; решение пришло мгновенно. — Пойдемте, сэр, я покажу.
— Но ведь это опасно! — возразил чужак, не трогаясь с места. — К тому же тебе достанется от мистера Пристли, если он узнает, что ты мне помогал.
— Я только спущусь с вами к мельнице и покажу, куда вам нужно двигаться, чтобы сразу же не угодить в ловушки. В самые первые ловушки, — предупредил я, — потому что всех гиблых мест я не знаю.
И я заспешил, опасаясь, что в любую минуту могу передумать.
Лестница с этой стороны Пика была не такой крутой, но и уход за ней был куда хуже — все-таки мельницей мы пользовались редко, а если и пользовались, то предпочитали потратить лишний час, чтобы на лодках обогнуть остров и причалить поближе к месту, аккурат на стыке Лос-Сапатос и Эль-Сепильо-де-Сапатос. Все-таки мешки с зерном и мукой таскать туда-сюда через Пик тяжеловато. Но если налегке — проще так, а не на лодке.
Каменные ступени тут были скользкими от брызг: вода из бьющего наверху родника журчала совсем рядом — то в виде вялого ручейка, то в виде небольших водопадиков. Ветви кустарника по обеим сторонам лестницы переплелись так, что приходилось продираться. Поручни из пеньковых канатов местами почти истлели.
— Вот! — показал я пальцем направление на камень, когда мельница осталась позади. — Ложбинка — шагов через двадцать, ее отсюда не видать, но вы не ошибетесь, сэр. Просто аккуратно перешагните, одна нога здесь — вторую поставьте туда.
— А что такое «комариная плешь»? — с любопытством спросил он, глядя, впрочем, не на меня, а на неровное пространство Эль-Сепильо-де-Сапатос.
— Я точно не знаю, сэр. Но мистер Карлсдейл говорил, что там все предметы притягиваются к земле со страшной силой. Он как-то ради интереса кинул туда ведро — так его впечатало в камень и расплющило, как будто сверху кто-то ударил кувалдой. А почему такое название — я не спрашивал.
— Хорошо, Диего, спасибо. А что же дальше? Я беру левее от камня — и?.. Чего опасаться? Что перешагивать, что перепрыгивать?
Я кусал губы. Не потому, что не хотел отвечать ему, а потому что боялся ошибиться. Как назвать следующий ориентир, если здесь сплошь булыжники? Сам-то я наизусть помню, куда наступать нельзя, но объяснить другому человеку…
— Знаешь что, Диего? Не бери в голову. Ты и так уже помог мне сверх всякой меры.
Я хотел сказать ему, что он не так понял, не так расценил мое молчание! Но Гюнтер-Кай не смотрел на меня, он присел на корточки и принялся набирать в горсть мелкие камешки.
— Что вы делаете, сэр? — удивился я.
— Думаю, тут может быть не одна «комариная плешь». Верно? А поскольку ведер я с собой не прихватил — буду кидать камешки.
Это он здорово придумал! Я даже обрадовался: если он такой сообразительный — может, и впрямь доберется до рации. Он отобрал из горсти камень покрупнее, остальные ссыпал себе в брючный карман, а этот с размаху запустил над Эль-Сепильо-де-Сапатос. Через пару мгновений камень вспыхнул синим пламенем, а пролетев еще дальше — вдруг обратился в пыль. Облачко по инерции сдвинулось на метр-другой — и тут нечто невидимое ударило по нему снизу, подбросив на такую высоту, что уже и не разглядеть.
— Что скажешь? — отряхивая ладони, повернулся ко мне чужак.
Для начала я закрыл рот. Вот это да! И почему я никогда не проделывал то же самое? Ведь это так просто и эффектно — кинуть что-нибудь над булыжниками!
Так, надо сосредоточиться, это не игрушки.
— То место, над которым он вспыхнул, называется «жаровня». Там и внизу, у поверхности, такое же пекло. А вот что дальше…
— Напоследок останки камня долбануло «трамплином», это я понял. Стандартное заклятье, не очень сложное. А рассыпаться в песок он мог из-за… тут много вариантов.
— Сэр, почему бы вам просто не вернуться? — уже по-настоящему испугался я. — Мы уговорим мистера Аарона, чтобы он оставил вас на острове, дал жилье и работу! У нас тут хорошо, вам понравится!
Он потянулся ко мне, и я отдернулся в сторону, опасаясь, что Гюнтер-Кай может сорвать с меня шнурок с ракушкой.
— Прости… — Похоже, я ошибся, и он всего лишь собирался потрепать меня по волосам. — Я не могу остаться, мучачо. Мы с вашим стариканом ни за что не уживемся. Наше вынужденное перемирие будет действовать на нервы всем вам. И однажды кто-нибудь из нас сорвется.
— Но разве вы обязаны выполнять его требования?
— У меня нет выбора. Он сильнее.
— Он? — В голове не укладывалось, что пожилой бородатый Пристли может быть сильнее молодого и мускулистого чужака; но чужак скорее всего имел в виду не физическую силу.
— Он сильнее, чем я предполагал. Может, и не выше третьего уровня, но даже третий — мой предел, когда я в хорошей форме. А после той схватки и «путешествия» внутри торнадо я изрядно потрепан. Вот так-то, мучачо.
— Вы умрете!
— Не исключено, — согласился он и оглянулся. — А может, мне попробовать со стороны океана?
— Дохлый номер, — вздохнул я. — Говорят, в прежние годы там постоянно гибли рыбаки, которые не слушали мистера Аарона. Некоторые даже до берега не доплывали, сэр, а некоторые погибали прямо на берегу. Три года назад Макбрайта разорвало в клочья во-он там.
Гюнтер-Кай хмыкнул.
— Строгий, но справедливый, говоришь? Ну-ну. Да он просто сбрендивший старик, который неизвестно зачем подтягивает свой уровень вдали от цивилизации! Тоже мне — затерянный Дозор! Если так пойдет и дальше — лет через сто миру грозит явление свихнувшегося Высшего мага!
— А почему вы думаете, что это мистер Аарон установил ловушки? — обиделся я. — Может, тут всегда так было?
— Да он сам же и рассказывал, — парировал чужак. — Сначала повелел отнести сюда всю электронику, а потом установил ловушки, чтобы никто не смог перетащить ее обратно. Вот только мнится мне, что слишком уж жестокие виды охранных заклятий он тут использовал, нет? Неоправданно жестокие! Уж для своих-то мог бы использовать «сферу невнимания» или обычный «щит». Люди иногда бывают настолько глупы, что сами лезут туда, куда им ход заказан, — так что же, каждого из них следует убивать за глупость?
