Вскоре полковник и его люди предоставили разбираться с находками спецам, а сами вернулись к месту, где дожидался Тигрис. Его уже никто особо не стеснялся, обсуждали дела, не обращая внимания.

— …ловко придумано, на чердаке он, как те списанные «калаши» в ящиках, хрен кто допрет. Собрал помаленьку, брезентом прикрыл — чего ему сделается? На дрова не выпишут… — вещал один из крепышей, преданно заглядывая полковнику в глаза.

— Когда Раздаев дом-то купил, выяснили?

— Завтра выясним, ночь же. Заодно и наследничка пробьем.

Все поглядели на Тигриса.

— Ты хоть знаешь, кем твой дед был? Семиюродный или какая там по счету вода на киселе?

Тигрис неопределенно пожал плечами.

— Первый королёвский выпуск! Инженеры экстра-класса, все производство тут на Ижмаше налаживали!

— Королёвский? — Тигрис не очень понял, при чем тут его родимый подмосковный городишко: насколько Тигрис знал, в Москве и окрестностях дед Степан никогда не появлялся.

— Королев Сергей Павлович! Главный конструктор! Слыхал?

— С-слыхал… — пробормотал Тигрис, медленно шизея.

— Ты кто по профессии вообще? — осведомился полковник деловито. — А то на подписку ты все равно уже попал, хрен теперь просто так отпустят. «Иж-Планету-Спорт» потрогать — это тебе не китайский смартфон смартфонить, это прикосновение к космическому будущему России!

— Компьютеры на фирме собираю… Систему ставлю… В ночную смену.

— А, железячник-эникейщик? — со знанием дела покивал полковник. — Тогда не боись, точно пристроят. Утром придет человек с Ижмаш-прим, заберет тебя. И за наследство свое не дрейфь, оформим. Правда, жить все равно будешь на территории, особенно первое время.

Тигрис судорожно кивнул.

«Ну, — подумал он обреченно. — Зато не статья…»

— Осталось двести семидесятый найти. — Полковник, видимо размышлял вслух. — Федя, ты ночные объявления уже мониторил?

— Нет пока, товарищ полковник. Найдем, всплывет рано или поздно. Этот же всплыл.

Тут Тигриса словно шайтан подтолкнул.

— Товарищ полковник, — сорвалось с языка прежде, чем Тигрис успел его прикусить.

Все с интересом воззрились на него.

— Ну? Говори!

— Вы на это место днем глядели когда-нибудь? Везде особнячки-коттеджи, кирпич-шифер, спутниковые антенны. Только эти две избушки на курьих ножках торчат как памятник татаро-монгольскому нашествию.

Полковник выжидательно глядел Тигрису прямо в глаза.

— В общем, на вашем месте я бы и на соседский чердак заглянул.

Полковник и крепыши синхронно повернулись к дому девяносто. Замшелая крыша была освещена прожекторами, а все, что ниже, тонуло в непроницаемой тени.

— Только ключей оттуда у меня, сами понимаете, нет.

— Федя! — требовательно скомандовал полковник, и двое крепышей тотчас убежали к калитке. А сам он всем корпусом повернулся к Тигрису:

— Ну, железячник, даже не знаю, к добру тебя осенило или к худу. Если к добру и окажется, что ты простой Саня Смирнов, неожиданно получивший наследство и оказавший посильную помощь следствию…

Полковник ненадолго замолчал, а потом на выдохе закончил:

— В общем, орден не обещаю, но медаль скорее всего дадут.

— Служу «Иж-Планете-Спорт»… — пробормотал Тигрис и нашел в себе силы браво откозырять.

В феврале на территорию забрел медведь-шатун, голодный, несчастный и совсем уже тупой от безнадеги. Примерно через километр он наткнулся на Седьмого, который тащил соль лосям.

Медведь остановился, подслеповато уставился на Седьмого и потянул носом воздух. Сталь и пластмасса не вызвали у зверя никакого интереса, но холщовый мешок для соли впитал запах комбикорма. Им провоняло насквозь все Лесничество, и это был запах еды.

Седьмой тоже встал и теперь разглядывал встречного своими линзами. В памяти робота всплыл каталог актуальных животных территории с записью о том, что единственный наличный медведь сейчас мирно спит в берлоге. Следовало выяснить, наш ли это подопечный (да/нет), и в обоих случаях доложить Первому.

Индивидуальный чип животного не отзывался. Седьмой решил проверить визуальную метку на ухе медведя, для чего смело двинулся на сближение.

Медведь принял угрожающую позу и заворчал.

Паукообразная железяка с мешком соли на спине не пугала медведя. Его уже вообще мало что могло испугать. С начала зимы у него в голове помещалось только две мысли: «Хочу есть» и «Еды нет», причем вторая уверенно доминировала. Медведю лень было тратить последние силы на какую-то ерунду, поэтому он ее, ерунду, предупредил.

Тем временем легкий ветерок донес запах медведя до лосиного стада, и оно без долгих размышлений двинулось куда подальше.

Седьмой, чтобы разглядеть метку, все пытался зайти сбоку, но медведь поворачивался к нему носом. Через минуту эти танцы медведя утомили, и он в полный голос зарычал.

Грозный рык услышала волчья стая, дремавшая в полукилометре к западу, вдоль тропы к месту прикорма лосей. Волки от неожиданности пришли в ужас и попытались броситься врассыпную. К счастью, вожаку как самому рассудительному и ответственному удалось худо-бедно сгуртовать их в компактную группу и пригнать обратно. Понятно, что никто не ждет зимой медведя, но надо как-то уже собраться и защищать свой ареал от вторжения чужака. А главное, с минуты на минуту по тропе должен был пройти Шестой с волокушей, полной волшебно пахнущего комбикорма. Время к обеду, а обед — это святое. Нельзя просто так взять и удрать, поджав хвост, когда обед.

Строго говоря, комбикорм совсем не нравился волкам на вкус — неудивительно, ведь исходно он предназначался для лосей, — но лоси от него вообще шарахались, а волки ничего так, приспособились и даже в некотором смысле насобачились.

Этот своеобразный продукт возник в Лесничестве случайно. Поздней осенью у Первого вдруг завис основной мозг, и он со вспомогательного дал команду на перезагрузку. Все прошло вроде нормально, но в «поваренной книге» Первого каким-то образом слиплись и наложились один на другой два рецепта — подкормки для волков на суровые холода и собственно зимнего комбикорма для лосиного стада. Зима выдалась самая обычная, помогать хищникам никто не собирался, а насчет лосей было распоряжение увеличить поголовье, так что готовили для них помногу и часто.

Когда выпал снег, Первый загрузил рецепт своим лесникам. С тех пор Четвертый, Пятый, Шестой и Седьмой бегали по территории, собирая всю дохлятину, кидали ее в дробилку, щедро добавляли кору осины и ивняка, чуточку дрожжей, соли — спасибо, не сахара, — и самую малость рыбьего жира, чисто как лекарство.

Иногда в дробилку попадали сонные енотовидные собаки, которых роботы вытаскивали из-под бурелома вдоль реки. Тогда приготовление корма сопровождалось дикими воплями, и у всего леса на некоторое время дыбом вставала шерсть.

На выходе получалось нечто с запахом, будоражащим воображение настолько, что человек, наверное, упал бы в обморок от избытка чувств.

Волки, едва унюхав комбикорм в первый раз, натурально сдурели, вовсе потеряли инстинкт самосохранения и несколько раз пытались залезть в ангар, где располагалась «лесная кухня». Сначала они взялись за подкоп под забор Лесничества, затем кидались очертя голову в открытые ворота и атаковали волокушу на выходе из ангара — но разряды из шокеров, то в воздух, а то и прицельно, образумили стаю. Волки припомнили, что они умные, и попробовали напрыгивать на волокушу по пути следования, когда ее тащил и соответственно оберегал только Шестой. Но жадный робот метко отстреливался электричеством и больно дрался манипуляторами. Прибыв на место, он раскладывал еду лопатой по лосиным кормушкам. Приходили лоси, останавливались в почтительном отдалении, нервно втягивая ноздрями воздух, тяжело вздыхали и уходили, а потом и вовсе бросили это дело — приходить. Но Шестой всегда бдительно охранял кормушки, пока нетронутая пища не смерзалась в комья, разгрызть которые вряд ли смог бы даже ископаемый тираннозавр. Тогда Шестой выковыривал, а то и выдалбливал комья из кормушек все той же лопатой и сваливал в кучу. День ото дня куча росла, бессмысленная и беспощадная.