В 16 часов взят курс на Киленское. Вертолет делает круг между гор, мелькает изба Агафьи с красным флагом на ветру. Идем вдоль Абакана к Каиру. Через несколько минут внизу обозначились оставленные уже геологами домики Волковского участка. Грустное впечатление производит заброшенный поселок. Видны только следы зверей.
Агашу страшит шум вертолета, она едет с зажатыми ушами, ее барабанные перепонки привыкли к тишине и не переносят такого воздействия. Нос закрыт платком — не выдерживает запах бензина. Ветка вообще в шоке, прижалась к ногам хозяйки. Считаю пульс у Агаши — бьется часто-часто, до 114 ударов в минуту. Перелет для таежницы — это большое испытание. Стараюсь успокоить Агашу, пробую отвлечь ее внимание на картины, мелькающие за иллюминатором. Но это бесполезно — сидит сжавшись в комочек и смотрит перед собой в салон.
Делаем полукруг над «Горячим» ключом. Домики засыпаны снегом, но рядом с ними довольно много следов людей и заметны протоптанные тропки. И хотя сейчас людей не видно, очевидно, что на ключе лечатся и зимой. Река Абакан остается вправо, сворачиваем в сторону Таштагола.
Вскоре, перевалив высокий хребет, мы уже летим над более низкими горами, а в тайге все больше березняка. Через 50 минут показалось довольно большое село, более 30 домов, а рядом расчищенная от снега широкая автострада. Садимся рядом с этой дорогой. Летчики летят в Киленское первый раз и решили, что это оно. Однако, выглянув в иллюминатор, Анисим Никонович это предположение решительно отвергает. Оказывается, что мы приземлились в каком-то другом месте. Снова подъем и в 17 часов под нами появилось истинное Килинское. Среди пологих гор видно чуть больше десяти добротных усадеб. Садимся на зимнюю дорогу, почти рядом с домом Анисима, в котором предстоит поселиться Агафье.
К вертолету со всех концов деревни бегут люди и собаки. Впереди, конечно мальчишки и девчонки — розовощекие с горящими от любопытства глазами и чисто русские по лицам и одежде. К Агафье сразу устремилась многочисленная родня, все женщины. Радостные приветствия. Как только выясняется, что Агафья приехала в гости, встречающие расторопно занялись делом. Мы быстро вытаскиваем всю живность и скарб Агафьи из вертолета, а они подхватывают каждый свое и тащат к дому Анисима. Кто волокет упирающуюся козу, ошалевшую от крутящихся винтов вертолета, кто — куриц и петуха. Бедная Ветка сразу из шума вертолета попала под вихрь от винтов и пластается по снегу, а тут еще со всех сторон окружили местные собачки. Выручили мальчишки, взявшие ее под свою опеку. Какой-то мальчонка, лет 11–12, в телогрейке и ушанке, деловито пристраивает на свои санки пожитки Агафьи. А сама Агафья уже увлечена разговорами с бабами и потихоньку перемещается по дороге к дому. Затем, спохватившись, что не простилась с нами, благодарит нас и передает привет нашим «домочадцам и все людям». На прощание берет слово с Н. Н. Савушкина, что после «гостин» он ее перевезет назад на Еринат.
Суматошное прощание под шум вертолета закончено. Люди с Агафьей удаляются к дому, а мы в вертолет. В 17 часов 12 минут подъем, круг над деревней и курс на Абакан. Сверху хорошо видно, что цепочка людей с Агафьей уже возле дома Анисима Никоновича. Что-то будет с Агафьей? Не заболеет ли больше? Сможет ли прижиться в Киленском? На душе тревога.
В 18 часов садимся в Таштыпе. Около 30 минут идет дозаправка вертолета. Мы в это время приглашены на чай в дом Людмилы Степановны и тоже «заправляемся». Хозяйка и Юрий Васильевич Гусев как всегда по-сибирски гостеприимны.
Вновь подъем и, перевалив горы, спускаемся в Абазе. Прощаемся с Николаем Петровичем Пролецким — он уже дома. В 20 часов, уже в темноте, приземляемся в аэропорту Абакана. Взят билет в Красноярск на 21 час 35 минут. При расставании в аэропорту Н. Н. Савушкин пообещал перевезти Агашу, если этого захочет, на лето на Еринат и считает для нее это более приемлемым и безопасным. Такой же точки зрения придерживается и Н. С. Абдин. В свою очередь я пообещал оформить и выслать необходимые документы о назначении Агафье пенсии по инвалидности.
Сразу по прилету в Красноярск это свое обещание я выполнил. Написал и отправил в Абакан в Фонд милосердия направление на ВТЭК и справку о состоянии здоровья Лыковой А. К. для оформления ей пенсии. В справке я указал, что проводимые наблюдения и исследования здоровья Агафьи Лыковой в течение 11 лет говорят о том, что состояние ее здоровья с каждым годом ухудшается. «В настоящее время (последний осмотр ее проведен 29 марта 1991 года) у нее отмечается целый „букет“ заболеваний. В частности, имеются: хроническое неспецифическое заболевание легких; нарушения ритма сердца (синусовая аритмия, экстрасистолия, приступы пароксизмальной тахикардии); полиартрит; остеохондроз с поясничным и грудным радикулоневритом, с частыми и тяжелыми обострениями; хронический пиелонефрит и цистит; хронический энтероколит; опущение внутренних органов (желудка, матки, прямой кишки). Проведенные нами лабораторные и анамнестические исследования свидетельствуют о выраженном иммунодефиците и отсутствии специфического иммунитета (антител) на широко распространенные среди людей инфекционные заболевания. Психически Агафья здорова. Необходимо отметить также, что на состояние здоровья Агафьи в прошлую зиму отрицательно сказались ее жилищные условия. Построенная изба на реке Еринат не утеплена, промерзает, требует для топки огромного количества дров и усилий Агафьи. Кроме того, сквозь большие щели рассохшегося потолка проходят ядовитые газы от разогревающегося рубероида и вызывают отравление Агафьи. Все это вынудило ее переселиться в курятник, где она отделила маленький закуток и поставила железную печурку почти рядом со своей лежанкой. Понятно, что такие условия существования отнюдь не способствуют здоровью. В случае, если Агафья не останется на постоянное житье у родственников в Килеском, а вернется на Еринат, будет необходимо помочь ей с благоустройством избы и строительством бани. Кстати, возражения Агафья против строительства бани, на которые ссылаются некоторые товарищи, основываются не на отрицании бани как таковой, а на опасении, что для ее отопления потребуются еще дрова, запасти которые в достаточном количестве Агафья сама не в силах. Необходимо будет помочь ей и в этом. Учитывая состояние здоровья Агафьи и ее социальное положение, считаю возможным и необходимым установление ей инвалидности и назначение соответствующей пенсии. Однако необходимо учесть, что ее вера не позволяет ей принять пенсионную книжку и деньги лично. Поэтому пенсию следует перечислять сразу на ее счет в Фонд милосердия с тем, чтобы в последующем Опекунский совет смог бы использовать деньги для приобретения и доставки Агафье необходимых продуктов питания и лекарств. Адекватное лечение Агафьи затрудненно ее изолированным проживанием в глухой тайге в удалении от людей, неполноценным питанием, непосильной работой по хозяйству, своеобразными психологическими установками, связанными со старообрядчеством и воспитанием». (подпись: профессор И. П. Назаров). Подробно заполнена и карта на ВТЭК с указанием результатов обследования и лабораторных данных.
Вскоре, с апреля 1989 года, пенсия Агафье была назначена.
По возвращении в Красноярск я решил проконсультироваться со специалистами и по вопросу лечения Агафьи на «Горячем ключе». Первый мой разговор с заведующей радиационным отделом КрайСЭС Парфеновой Александрой Николаевной. Оказалось, что точных данных о силе радона на «Горячем ключе» в КрайСЭС нет. По мнению Александры Николаевны, курс по 30 минут 2 раза в день в течение 11 суток при любой силе источника, если он даже слабый, совершенно не допустим. Нужно учитывать и другие факторы радоновой ванны: температуру, солевой состав и другое. По мнению Александры Николаевны, люди сейчас получают очень много радиации, а радон — это дополнительное облучение. За рубежом практически отказались от лечения радоном, а только на Сочи приходится 50 % всех лечений радоном в мире. Медики вносят большой вклад в облучение человека. Так, флюорография — один снимок — 400 миллирентген; чтобы эту дозу получить от природного фона в Красноярске, нужно прожить 2,5 года. От рентгеноскопии за границей сейчас отказываются, т. к. это очень большое облучение. Для примера Александра Николаевна привела такие цифры: посмотреть желудок в течение 3–5 минут — 5–8 рентген; снимок грудной клетки — 800 миллирентген; зуба — 3 рентгена, ангиография — 50 рентген (!). Для сравнения: допустимая доза облучения для врача-рентгенолога в год — 5 рентген. За более точными данными о лечении Агафьи на «Горячем ключе» Александра Николаевна посоветовала обратиться к заведующей физиотерапевтическим отделением и радоновой лабораторией МСЧ № 7 Шикаловой Ольге Георгиевне.
