И вот мы снова собрались к ним, теперь уже на новое место жительства — на новоселье. В этот раз кроме Льва Степановича Черепанова и меня, в экспедиции будут участвовать Александр Матвеевич Губарев, кинооператор, опытный турист и альпинист, а также доцент Ишимского сельхозинститута Витольд Игнатьевич Шадурский. Он занимается историей земледелия в Сибири и надеется, что у Лыковых сохранился опыт земледелия первопроходцев, осваивавших таежные просторы нашего края.
2 сентября 1987 года. Выезжаем на поезде в Абакан.
Проспав ночь под мерный стук вагонных колес, утром мы в Абакане. К середине дня на автобусе добираемся до Таштыпа и сразу на аэродром. Узнаем, что вскоре к геологам прилетит вертолет. Однако геологи не хотят нас брать, аргументируя это тем, что вертолет уже загружен «под завязку» и взять нас нет возможности. После трудных переговоров с геологами и «очной ставки» с командиром вертолета выясняется, что винтокрылая машина недогружена и свободно может взять нас на борт. В 16 часов загружается в МИ-8 и через 15 минут взят курс на р. Еринат к Лыковым.
Кабина летчика открыта, и я с удивлением смотрю, как они управляются с массой различных ручек, кнопок и рычагов. На магнитофон (черный ящик) надиктованы исходные данные, и полет начался. Сидим, зажатые между какими-то кроватями, досками и бочкой с бензином, которые ждут геологи на Каире. Навстречу поплыли огороды Таштыпа, дороги, поля, а затем и леса. Все ближе горы, на гольцах блестит вечный снег, а на наиболее высоких уже и свежий. Деревья на горах, как в бисере, — покрытые только что выпавшим снегом. Глядя на эти заснеженные вершины и засыпанные снегом деревья, ясно ощущаешь, что зима уже совсем близко.
Чем дальше летим, тем белее горы и леса. Среди заснеженных гор чернеют темной водой озерца. У Черного озера по берегам тоже белое покрывало. Поворотная к Каиру гора вся белехонькая, летим над ней так низко, словно катимся по снегу.
Вот уже и видны домики геологов на Каире. Идем дальше, мелькает сначала нижняя изба Лыковых, а затем и на речке Сак-су. Делаем большой разворот на запад, внизу — незнакомые горы, видно слияние речек Еринат и Курумчука. Вертолет падает вниз между гор и зависает над косой Ерината. Быстро выпрыгиваем на гальку. Вертолет взмывает вверх и уходит на Каир. Становится тихо, только шумит быстрая речка. Озираемся кругом. Избы не видно, но едва заметная тропочка идет вверх по левому берегу Ерината. Пока мы думаем куда идти, на береговом пригорке появляется сгорбленная фигурка Карпа Иосифовича. Радостно идем навстречу. Дед оживлен, радостно блестят глаза, идет быстро, опираясь на посох. Узнает нас с Львом Степановичем, приветствует по имени — отчеству. Знакомим его с остальными участниками экспедиции. «Со прибытием Вас! Добрые люди, однако, прибыли. Милости просим в новую избу», — приглашает нас Карп Иосифович.
Взвалили рюкзаки на плечи, вслед за стариком идем вверх по каменистому руслу реки, освобожденному сейчас от паводковых вод. Через 2–3 минуты входим под стройные сосны и кедры прибрежного леса. По профессиональной привычке сразу отмечаю про себя, что, несмотря на тяжелую травму ноги, перенесенную в прошлом году, Карп Иосифович идет шустро, слегка опираясь на посох, и даже не прихрамывает. Только спина больше согнулась. Значит с ногой у деда все в порядке.
Метров через сто справа от тропинки в глубине леса замечаем красиво сработанный новый лабаз, устроенный высоко на деревьях. Карп Иосифович охотно поясняет, что это первое сооружение, построенное Агафьей на новом месте. «Избушечка» из толстенных бревен поднята метра на четыре над землей и закреплена между стволов деревьев. Конечно, это потребовало от Агафьи огромных усилий и необычайной сноровки. Даже трудно представить, как это хрупкое существо могло справиться с работой, непосильной даже для здоровенного мужчины. Видать, выручила природная смекалка и большой объем практических навыков. Ясно, что именно с лабаза следовало начинать освоение нового жительства — ведь надо же где-то было сохранить от зверя все, что переносилось из старой избы, создать запасы провианта, семенного картофеля и много другого, что так необходимо для жизни, разработки и посадки новых пашен.
Вскоре тропинка от реки начинает круто подниматься на косогор, и мы выходим на ровный пригорок, прямо к свежесрубленной избе, сработанной всего несколько дней назад лесниками по всем правилам таежного строительства. Новое жилье, остро пахнущее смолой, расположенное у восточной стороны полянки. Возле него, привязанный к пню, стоит, наклонив голову, и в возбуждении перебирает ногами козел. Он учуял чужих и мотает головой — кажется, что приветствует нас. Мощные крутые рога его любовно украшены хозяйкой бело-голубой лентой. Новый просторный дом светится на солнце свежими боками и очень эстетично вписывается в обстановку.
Метрах в двадцати на запад от новой избы полянку замыкает малюсенькая, старая, серенькая и наклонившаяся избушечка — подремонтированные остатки прежней избы Лыковых, стоявшей здесь более 40 лет назад. Возле нее привязана коза. С севера высоко в гору уходит созревающий уже огород. Вокруг пашни масса вырубленных и поваленных деревьев. Виден светло-зеленый участочек ржи, грядка гороха и далее в гору далеко-далеко — зелень картошки. Но как же Агаша смогла вырубить столько деревьев и приготовить такую огромную пашню среди тайги? Невероятно! Но факт!..
Карп Иосифович с удовольствием показывает свои новые владения, оживленно жестикулируя руками и посохом. Речь его эмоциональна, глаза горят. По всему видно, что новое место жительства ему по душе, сбылась его мечта, к которой он, вероятно, так долго стремился. По словам деда, новую избу лесники сработали за семь дней, «можно было быстрее, но были праздники». «Ране-то (более сорока лет назад) это место выбрали, попробовав сначала посеять. Где березы-то — земля лучше бывает. Попробовали посеять — больно хорошая земля, родит хорошо, теплей, нет ветров», — поясняет Карп Иосифович.
Агафьи нигде не видно. Оказывается, что она с «Николой» пошла на речку к старой избе, притащить когда-то брошенную геологами железную бочку. Теперь Агафья задумала из нее сделать печку в новой избе. Узнаем от Карпа Иосифовича, что «Никола» — это Николай Алексеевич Линков, как будто бы дальний родственник, который этим летом приехал к Лыковым из Грузии со своей женой Матреной Савельевной, 58 лет. Сейчас она уехала назад, чтобы «доделать по хозяйству, продать дом». Оба они уже на пенсии, одной с Лыковыми веры. «Собираются остаться на зиму жить, обещали помочь убрать урожай» — поясняет дед и добавляет: «Но очень был против Ерофей, еле пробились к нам». Тут же Карп Иосифович высказывает и другие претензии к Ерофею Сазонтовичу Седову: «Ерофей-то льстится к Агафье, потому и людей других не пускает сюда. Даже вас, Игорь Павлович, не известил, что я ногу сломал. Опять же переезжать не помогал, да деньги, присланные нам, прикарманил. Ерофей Агафье-то сказал, что в новой избе вместе жить будут». Не сразу и сообразишь, где правда, а где, возможно, и своеобразная трансформация в голове деда грубоватого юмора Ерофея.
Вскоре, толкая перед собой железную бочку, появилась Агафья с Николаем Алексеевичем. Последний выглядит весьма экзотично и чем-то напоминает лесного гнома. Он маленький, приземистый человек с черными живыми глазами, моложавым лицом и густой седеющей бородой. На ногах загнутые резиновые сапоги, за кушаком — топорик.
Агафья рада несказанно. Тут же бросается рассказывать все перипетии своего перехода на новое место жительства. «Тридцать пять раз ходила, два раза летала на вертолете, много раз ходила на Каир просить вертолет, никак не могла допроситься, чтобы помогли переселиться — и все одна», — говорит Агаша, еще не отдышавшись с дороги. «Ерофей отказался помогать. Только одно слово выправил (сдержал) — помогал дом рубить. После того как таскала (переносила из избы в избу), то две недели на ноги вставать не могла. Ерофей нисколь, никак не помог, даже разругалась. Тогда умолкли-то и все. Поплакала, полежала — до того он меня оскорбил», — скорбным голосом повествует Агафья.
