Измеряю давление у деда — 140/80, пульс — 74 уд./мин., единичные экстрасистолы 1–2 в минуту. В легких дыхание эмфизематозное, прослушивается по всем легочным полям, но не везде одинаковое, слева внизу небольшое количество застойных влажных и сухих хрипов. Тоны сердца, против ожиданий, вполне звучные, чистые, шумов нет. Некоторое учащение пульса (обычно у него около 50 уд/мин.), наличие застойных хрипов в легких, а также появление одышки даже при небольшой физической нагрузке говорят о том, что травма и длительное лежачее положение не прошли для деда бесследно. Нужно расширить его двигательный режим, «залеживание» в его положении может обернуться бедой. Строго «приказываю» деду как можно больше двигаться, обязательно выходить на улицу. А Агашу прошу проследить, чтобы тятя не залеживался.
Во второй половине дня помогаем Агаше «заправлять» лабаз орехом и крупой. Потом Агафья водила нас за черной смородиной на скалу, что выше избы. Черная смородина, или кызырган, как ее называют Лыковы, это совсем не та смородина, которую мы привыкли собирать в своих садах или в лесу. Ягода это черная, довольно мелкая, с крупными косточками и совсем не кислая. Говорят, она очень полезная, но на вкус ягода мне не очень понравилась. Светланка также больше «нажимала» не на смородину, а на малину и бруснику, которая местами уже вполне созрела. Устав «бороться» с ягодой, она собрала большой гербарий из местных растений и мхов.
Вечером Агаша по «Уставу» определяла наши имена при рождении и крещении. Света — Матрена, Валера — Ефросиния. Для Тамары имени не нашлось.
Весь день и вечер сильно ест мошка. К ночи прояснилось, мошка исчезла. Ночь яркая, звездная и холодная.
17 августа. Утро ветреное и ясное. Костер, завтрак. Пишу дневник, разбираю травы, привезенные с собой для Лыковых. Делаю на коробках с травами надписи — когда, в каких случаях и как применять. Даю Агаше почитать надписи. Читает хорошо, только затрудняется с цифрами. Прошу надписать Агашу над арабскими цифрами свои — буквами, так будет надежнее. После того как убеждаюсь, что все она запомнила и правильно надписала, завожу разговор о возможности приема таблеток при болезни. «Это-то нам нельзя. Грех. Потом шесть недель молиться надо», — отвечает Агаша. Говорю: «Лучше потом молиться шесть недель, чем умереть». Вроде бы соглашается. Договариваемся, что я оставлю таблетки, и если будет совсем плохо, то она их примет. Отдаю Агаше капсулы с антибиотиком «ампиоксом», объясняю, что принимать надо при кашле и удушье. Внимательно-внимательно выслушала, спросила, можно ли хранить в сенцах. Объяснил, что надо в тепле. Завернула в тряпочку и унесла в избу, так же как и все травы. Почему-то уверен, что если ей станет плохо, то она будет принимать не только травы, но и таблетки, капсулы. Жаль, что не взял с собой эуфиллин, который хорошо снимает удушье.
Как и вчера, Агаша угощает нас брусникой, репкой, редькой, сушеной рыбой (очень вкусно!), хлебом. Сегодня хлеб праздничный, совсем белый и с малой примесью картошки. В общем, хозяйка вовсю старается, чтобы обед у нас был сытным. Сама она с удовольствием перебрасывается с нами словами, пока мы едим, но что-либо принять от нас отказывается. Замечая, что Светлана плохо ест суп, Агаша мягко над ней подтрунивает: «По капле-то сосет». И тут же, увидев растущий рядом гриб «строчок», переключает «сатиру» на себя. Мягко посмеиваясь над собой, рассказывает, как она и дед отравились за этими грибами, кладя их без предварительной обработки в пироги. Объясняем, что есть их можно только после того, как прокипятишь в четырех водах, «Мы-то не знали», — смеется Агаша над собой.
Далее разговор переходит на сельскохозяйственные темы. Интересуемся, сколько же в этом году посадили картошки. Оказывается, что очень много — 80 ведер. Других овощей посажено тоже больше обычного. А объяснение простое — они рассчитывают на то, что приедет к ним жить Эльвира Викторовна. Вероятно, в прошлый приезд Эльвира Викторовна неосторожно обронила слово, а Лыковы истолковали это в нужном им направлении. Агаша просит меня передать Эльвире Викторовне, что они ее очень ждут и надеются на ее помощь в уборке урожая и что она останется с ними. Обещаю все обязательно передать.
Дед, следуя моему совету, выбрался на улицу. Мы помогли ему добраться до нашего костра. Он оживился, включается в разговор, много рассказывает различных историй, в частности о том, как его «кушал» медведь. Много лет назад это было, еще до ухода из мира, но следы «обеда» мишки до сих пор сохранились на теле у Карпа Иосифовича. Глядя на наших девочек, с интересом слушающих рассказ, дед с удовольствием замечает: «Девки-то баские!». Пользуясь хорошим настроением деда, пытаюсь поговорить с ним о лечении в миру, в больнице, но он разговора не поддержал, а настроение его заметно ухудшилось. Успокаиваю Карпа Иосифовича тем, что никто его насильно лечить и везти в больницу не собирается.
Замечаю, что Агаша с нежностью относится к нашим девочкам и с интересом с ними занимается. Она повела их за малиной. Это недалеко, метрах в 40–50 на косогоре. Увидев свежий след и помет медведя в малиннике, спокойно, со знанием профессионала растолковала это Свете и Тамаре, продолжая собирать ягоду. Однако девочкам после рассказов о медведе не сидится в малиннике, и вскоре Агаша уже показывает и рассказывает им свои святые книги.
Агаша даже пытается обучить девочек чтению на старославянском языке. Вряд ли еще когда-либо Светлана с такой серьезностью изучала школьные предметы. Дочь с удивлением обнаруживает у Агафьи большие познания, отличную память и проникается к ней уважением. Зовет она ее только по имени отчеству — «Агафья Карповна» и очень сердится на Тамару, когда та обращается к хозяйке по имени — «Агаша!». Одновременно с уважением в сердце дочери закралась и большая жалость к этому несчастному человеку. Неоднократно она подходила ко мне с предложением: «Папа, давай заберем Агашу к нам домой. Ну, давай! Ну, как она здесь одна будет?». Какой же все-таки еще ребенок моя рассудительная и серьезная дочь, которую я уже давно считаю взрослым человеком. Но я очень рад, что она так быстро смогла понять Агашу и что сочувствие и жалость проснулись в ее душе, а также желание помочь.
День был сегодня прекрасный, солнечный, теплый, с легким ветерком и совсем без мошки. Погода летная, над нами пролетал самолет, развернулся над избой, помахал крыльями и улетел. К вечеру похолодало, погода ясная. Сегодня у костра рассказы о медведях. Это нагнало страху на девочек — озираются на окружающую темноту, торопятся уйти в избу — им «захотелось спать».
18 августа. Сегодня собираемся в обратную дорогу. Поднялись рано — в 6 часов. Еще недостаточно рассвело, все кругом серое, вдалеке проступают очертания гор. По каньону Абакана тянет предутренний ветер, над обрывом за избой шумят осины и березы.
Разводим костер, греем чай. В 7 часов поднимаем девочек, которым так не хочется вставать с нагретых лежанок. Сборы. Завтрак. Утро разгорелось солнечное, верхушки гор порозовели, но на Лыковской поляне солнышко будет еще не скоро.
Как всегда, Агаша на дорогу снабжает нас подарками: шишками, репкой, морковкой, свеклой — всем, чем только может. Светлане Агаша пишет «охранительную» молитву, делает это она по собственной инициативе — вероятно, моя дочь пришлась ей по душе и она хочет, чтобы молитва защитила ее от всех напастей. Мы с Вадимом Ивановичем отмечаем у Агаши свои командировки. Правда, в этот раз у меня командировки нет (я в отпуске), но с собой есть предыдущая, декабрьская, которую я раньше не сдал в бухгалтерию, т. к. ездил к Лыковым, как и в предыдущие разы, за свой счет. Агафья старательно, старославянскими буквами, выводит: «Выбыв с севера (так они называют эту избу и место) 10 декабря писала Агафья». Соответствующая отметка появляется и в командировке Вадима Ивановича, только число другое — 18 августа. Кстати, вчера в разговоре с Агафьей выяснилось, что она помнит числа всех наших приездов и отъездов всех экспедиций.
