По одному и тому же вопросу может быть высказано много разных мнений, и это не значит, что большинство право, так как субъективный фактор здесь играет большую роль.

Опыт, например, подсказывает, что если так называемый «широкий зритель» ждет от театра того, что уже знакомо ему по прежним впечатлениям, это не значит, что, получив ожидаемое, он будет удовлетворен. Он досадует на отсутствие живого и современного претворении оперных образов, на отсутствие нового. Это новое заключается в современности театральной правды.

Правда жизни, мы знаем, должна быть претворена в правде искусства. Одно время было стремление к натурализму, в другое время в оперном театре не хотели видеть Ивана Сусанина в лаптях (говорили: «Грубо!»). Первым в лаптях вышел в роли Сусанина Ф. Шаляпин и очень возмутил этим посетителей императорского театра. Теперь снова почти нигде в театре вы не увидите Сусанина в лаптях, его одевают в новенькие сапожки. Хорошо ли это — судите сами.

Одно время была склонность к пышности декораций и красивым, патетическим, но безжизненным жестам актера. В другое время зрители были растроганы стоящим на сцене самоваром…

Принято, чтобы поющий актер был удален от публики, отрезан от зрителя широким оркестровым помещением. Не раз говорилось, что напряжение певца во время пения неэстетично. А вот в Московском музыкальном Камерном театре артисты поют в самом зрительном зале, рядом со зрителем, и публика благодарна им за доверительность и от души принимает их вокально-музыкально-сценический образ. А это возможно лишь при полном слиянии искусства игры актера и пения. Это слияние стало новым критерием оценки мастерства оперного артиста.

Обычно зритель рассчитывает увидеть в спектакле декорации, но в Камерном театре он может получить только намек на них — толчок для самостоятельного художественного воображения.

В опере возможны и необходимы разные приемы постановок и исполнения. При этом главное и обязательное — наличие образа. Однако образ должен быть понятен и непосредствен, он должен волновать людей, не быть скрытым за семью печатями и видимым только авторам постановки.

Характер художественного образа зависит от современного его восприятия. Счастлив тот театр, который может заранее предугадать те эстетические нормы, которые появятся завтра и активному развитию которых он способствует.

Художественный образ должен быть подчинен смыслу и рожден смыслом сегодняшнего дня. Обычно за кичливой верностью театральным приемам прошлого прячется неумение осмыслить современность в проявлении музыкальной драматургии.

Сценическая правда меняется очень часто, критерии меняются вместе с жизнью. Остается идея, которую доказывает сценическая правда под влиянием сегодняшнего мироощущения.

Что такое идея? Это не просто мысль, хотя и главная и важная, решающая для спектакля. Это еще и стремление (хотение) человека.

Стремление (хотение — по Станиславскому) — содержание задачи актера, которую он ставит перед собой как перед носителем образа.

Наши хотения определяются мировоззрением. Оно же определяет тенденцию нашего театра. Но в творчестве проявляется еще и мироощущение — индивидуальное, личное восприятие окружающей действительности.

Мироощущение живет где-то рядом с вдохновением художника. Без него творческий созидательный процесс невозможен.

Вы, конечно, понимаете, что критерии и суждения не одно и то же, хотя и то и другое рождает оценку. Но мы часто даем оценку от себя, судим по своему желанию и умению. Об этом я говорю, предупреждая от ошибок. Ох, как часто и как много мы делаем ошибок в жизни, давая свободу тому, что нам кажется, что не проверено, что является скороспелыми выводами.

Вот что однажды случилось со мной. Во время войны наш знаменитый композитор С. Прокофьев написал оперу «Война и мир». Я, тогда еще молодой режиссер, должен был ставить этот спектакль в Большом театре. И естественно, был полон надежд, с нетерпением ожидая того часа, когда композитор сыграет мне свою оперу (дирижера С. А. Самосуда он познакомил с оперой раньше). Этот час настал, композитор играет мне свое сочинение; рядом со мною сидит и следит по нотам за исполнением маститый дирижер. Но вот я начинаю понимать, что музыка оперы мне не нравится, что я представлял ее другой. Я готов уже высказать свое мнение, почувствовал свое право судить только что услышанную музыку, Я уже открыл рот, но увидел лицо С. А. Самосуда, со слезами восторга слушающего музыку. Я быстро закрыл рот. И это было одним из самых мудрых поступков, свершенных мною в жизни. Вскоре я узнал музыку, понял ее, полюбил и, наконец, обрел счастье оттого, что в моем эстетическом багаже существует это великолепное произведение.

Каким глупцом я бы оказался, если бы произнес вслух свое безапелляционное суждение!

Есть замечательная пословица: «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Она применима и к искусству. Осторожно с суждениями, пока не удостоверитесь в своем праве судить!

Оперная режиссура — профессия сравнительно молодая. Ее задача — художественная организация спектакля. Сюда входит и сочинение мизансцен, и определение стилистики, и назначение исполнителей, работа с ними, с художником, и чисто административные заботы (назначение репетиций, проверка всех звеньев работы). А главное — идейная, смысловая концепция и ее проявление в процессе развития спектакля. Значит, режиссер — и сочинитель, и организатор, и педагог, и идеолог той группы артистов, которая занята в спектакле.

Конечно, и раньше, в самом начале создания опер, и в XVIII и в XIX веках кто-то и как-то исполнял функции режиссера. Может быть, сам автор, старший артист, дирижер или суфлер, может быть, импресарио, или тот, кто называется теперь помощником режиссера, кто следит за ходом спектакля, выполняя для этого множество мелких технических обязанностей — от открытия занавеса до проверки декораций и реквизита и вызова артистов на сцену.

Все это было возможно до тех пор, пока развитие искусства оперного театра не потребовало обобщения художественного опыта театра — искусства актера, художника, композитора и т. д. Пока не появилась необходимость создания спектакля как художественного образа, как единства всех компонентов. Пока не понадобилась мобилизация творческих сил театра па выполнение идеи спектакля, ее художественной выразительности. Пока не потребовался наконец человек, способный сочинить спектакль на основании действенного анализа оперной драматургии, осуществить условия для возникновения оперного синтеза.

Что значит сочинить спектакль? Понять его главную гражданскую тенденцию. Для чего мы ставим спектакль, не для пустого же развлечения? Нафантазировать пластическую форму выражения главной идеи. Найти сценические положения каждого из актеров, возбудить воображение у всех участников спектакля, воображение, которое выявляет художественные формы, определить функции декораций, костюмов, каждой мелочи на сцене. Короче, режиссеру до́лжно найти художественную цель спектакля и мобилизовать всех на ее достижение, оказать помощь каждому актеру в каждый момент его существования на сцене, на каждом занятии его, посвященном поискам интонации роли.

Невозможно перечислить все, что должен делать режиссер при создании спектакля, ибо он, повторим это, создает его и идейно, и художественно, и организационно, и даже в какой-то степени административно.

Все, что говорилось здесь о создании оперного спектакля, о принципах работы театра, его эстетике, — все касается непосредственно творческой деятельности режиссера.

Подлинный профессиональный режиссер отличается умением и способностью создавать художественное решение спектакля, который он ставит. Для того чтобы по сюжету «развести» артистов по сцене, одев их в костюмы соответствующего века, режиссером быть не надо, этим может заняться любой актер. В этом случае спектакль выходит рыхлый, как говорится, «пирог ни с чем», но… музыка звучит, оркестр играет, артисты поют и передвигаются по сцене, как в настоящем спектакле. Отличить это дилетантство от профессионального спектакля может специалист или человек небезразличный к искусству современного театра.