— Адрес я узнал, — сказал капитан, — задерживать его не собираюсь. Но вот что меня сильно насторожило. После того как в пятницу я доложил Эдуарду Беслановичу о ходе расследования, он послал в административно-техническую инспекцию запрос о стоимости аренды на прежнем месте «Альянса». Отправили факс. И после этого завертелись нехорошие события: Цаголова похищают, в мою квартиру брошен самодельный фугас, на бывшего «медвежатника» совершено покушение.

Их разговор прервала прозвеневшая мелодия из первого фильма про Джеймса Бонда, такую установил на своем мобильнике Турецкий. Это звонил Володя Поремский. Сказал, что ребята из спецподразделения без особых проблем проследовали от аэропорта до Таганки за машиной, встретившей назрановского журналиста.

— Контора называется «Центр политических технологий». Войдя в нее, назранец прямиком отправился в кабинет небезызвестного Лазурского.

Это был один из самых «раскрученных» специалистов в новой для России сфере политтехнологии. Он лизал задницы всем — и в Кремле, и в Думе, поэтому был осыпан барскими ласками, его лоснящаяся рожа в очочках «лектор» регулярно мелькала на телеэкранах. Раз назрановский журналист планирует тут же возвращаться, значит, его пребывание в кабинете не грозит затянуться надолго. Скорей всего, они обтяпывают там чисто технические дела, журналист должен взять какие-то бумаги или что-то передать. Нынче далеко не все можно доверять телефонам или электронной почте.

— Володь, не сочти за труд съездить туда. Когда журналист отчалит, тебе следует поговорить по душам с Лазурским. Так, мол, и так. Дело подсудное, оклеветали ни в чем не повинного человека…

Александр Борисович объяснил Поремскому, что нужно выяснить.

— Блефуй вовсю, — под занавес то ли посоветовал, то ли разрешил Турецкий и, выключив телефон, вернулся к прерванной беседе с капитаном. — Значит, почти одновременно произошли похищение и два покушения, все связано с работниками министерства. То есть налицо явная утечка информации. Преступникам дали знать, что над их головами сгущаются тучи, и те засуетились.

— Да. По-моему, они имеют информатора в МВД, в цаголовском окружении.

Турецкий вздохнул, вспомнив недавний разговор с Докучаевым: предательство, корпоративная этика, сор из избы. Но что поделать, если это действительно происходит, если люди за деньги готовы сотворить любую мерзость.

Вдумчивый Захарин понравился «важняку», на такого соратника вполне можно рассчитывать.

— Юрий Алексеевич, сейчас по моей просьбе республиканская прокуратура зондирует почву для одной акции, связанной с проверкой ФСБ. В случае удачи я в любой момент могу сорваться, оставив вас в одиночестве. Пока же мы можем начать действовать. С вашим начальством я договорюсь, чтобы подсобили. Для выявления такого информатора, Юрий Алексеевич, существует старинный, тысячи раз апробированный способ. Он такой древний, что многие о нем забывают и аккуратно попадаются на эту удочку.

— Вы имеете в виду контрольную дезу?

— Конечно, — кивнул Турецкий.

Несколько дней назад Володя Поремский ходил на концерт в консерваторию.

Володю при всем желании трудно назвать меломаном. Это жену хлебом не корми, а дай послушать симфоническую музыку, особенно любит скрипку. И тут, когда он случайно проходил мимо консерватории, подвернулись билеты на итальянского скрипача. Хорошие места, суббота, у Татьяны начинается отпуск. Надо, думает, порадовать женушку.

Совсем близко от них, через проход, сидел известный политгехнолог Лазурский, он часто принимает участие в разных телевизионных ток-шоу. Безупречно подстриженный и выбритый, со вкусом одетый молодой человек. Всегда интересно наблюдать за поведением публичной личности в быту, во всяком случае, когда тот не занят своим прямым делом, не сидит перед телекамерой, не стоит на сцене или на трибуне, а сам находится среди зрителей. Поэтому любознательный Поремский время от времени поглядывал на знаменитость и видел, с каким непритворным наслаждением тот слушает музыку, как реагирует на пиццикато Паганини, переливы мелодий Вивальди. Не вызывало сомнений, что у этого человека тонкая чувствительная натура, что он принадлежит к отмеченному божьей печатью племени эстетов.

Меньше всего предполагал Поремский то, что через несколько дней встретится с этим человеком один на один в служебной остановке, в его персональном кабинете — небольшой комнате, постоянно освещенной лампами дневного света, поскольку настоящий загораживают растущие возле двухэтажного особняка высокие тополя. Письменный стол завален бумагами, стеллаж — книгами и папками, несколько стульев. Больше в кабинете эстета ничего нет.

Предъявив свое служебное удостоверение советника юстиции, на которое политгехнолог ни малейшим образом не отреагировал, Поремский взял быка за рога:

— Андрей Николаевич, сейчас мы занимаемся делом, которое начал расследовать погибший вчера заместитель Генерального прокурора Ингушетии Бритаев.

— Ингушетия — это Назрань? — спросил Лазурский.

— Совершенно верно. Тот самый город, где в сентябре состоятся выборы главы администрации. На пост мэра претендуют семь человек. — Володя говорил торопливо, словно боялся забыть те сведения, которыми напичкал его Турецкий. — Один из кандидатов, некто Тавасиев, был несправедливо обвинен в организации фирмы по отмывке денег и уклонении от уплаты налогов в особо крупных размерах. Документальные материалы для местной газеты «Триумф» были предоставлены вами. Так это или не так?

— Вы говорите прямо как следователь из чеховского «Злоумышленника», — мягко улыбнулся политтехнолог.

Володя и сам почувствовал несколько комическую прямолинейность своего вопроса, но уже не мог перейти на другую манеру разговора, да, в общем, и не находил нужным. Пусть на его простые вопросы тот отвечает так же просто, без всякого словоблудия. Однако Лазурский не собирался следовать стилю хрестоматийного произведения.

— Вы же сами справедливо заметили, что мы передали «Триумфу» документальные материалы. Понятие «документальные» означает, что они подлинные, не какая-нибудь там фальшивка, туфта, не высосанные из пальца. Подлинные документы. По вашему же тону мне показалось, что вы готовы высказать мне какие-то претензии.

Андрей Николаевич, вы прекрасно понимаете, о чем идет речь. Эти документы имеют отношение к другому человеку, однофамильцу назрановского кандидата.

— А-а, вспоминаю. Это директор конского завода Тавасиев. Правильно?

— Да. Конного.

— Нехай конного. Владимир… — Лазурский запнулся с виноватым видом: — Извините, бога ради, я невнимательно посмотрел ваше удостоверение.

— Дмитриевич.

— Владимир Дмитриевич, возможно, вы, с присущей профессиональным сыщикам наблюдательностью, обратили внимание на маленькую медную дощечку, висящую справа от входа в наше здание?

— Обратил.

— Прекрасно. Возможно, вы даже прочитали, что начертано на этой дощечке?

Поремский не ожидал от меломана такого змеиного ехидства. Ему понадобились большие усилия, чтобы сдержаться и ответить предельно вежливо, чтобы избежать следующего наводящего вопроса:

— Там значится: «Центр политических технологий».

— Великолепно. Вот та информация, которая находится у всех на виду, которую мы не скрываем. В то же время существует целый ряд вопросов, которые наверняка интересуют многих, особенно поклонников и представителей желтой прессы: на какие деньги мы существуем. Самое поразительное в том, что из этого мы тоже не делаем большого секрета. Да, наш центр выполняет политические заказы. Как видите, мы не жируем. — Он сделал обводящее движение рукой, словно экскурсовод, предлагающий туристам оглядеться вокруг. — Тут нет мебели в стиле ампир из карельской березы или хрустальных люстр девятнадцатого века. Но тем не менее мы худо-бедно выполняем необходимую для людей работу, за которую нам платят. Поверьте, Владимир Дмитриевич, в известном смысле мы беспристрастны. Если бы с аналогичной просьбой к нам обратился Тавасиев, мы точно так же собрали бы негативный материал на его соперника Круликовского. Но если тот подсуетился раньше…