- Увы, Мик, но тут я не помощник. Придется тебе штудировать книжки. А вообще, мне бы хотелось отправить тебя в Олсо, в библиотеках Церковного совета ты нашел бы многие ответы.

- Я слышал туда разрешено входить только избранным.

- Да. – Он легко стукнул меня по макушке. – Поэтому учись и возможно после выпуска тебя пошлют туда служить.

Я скупо улыбнулся, а сам подумал «не дай Бог». Что я забыл в этом Олсо, рассадники чопорности, там, что не человек, то сноб, так, во всяком случае, говорила Ребекка, и я ей верил. Быстро доев, я поднялся, и мы вместе с Норманном покинули дом. Он пошел на работу, а я в академию. Начинался новый учебный день, и я надеялся, что он будет удачнее предыдущего.

Я без приключений добрался до академии и прошел в свою аудиторию. Едва я пересек порог, как оказался в кругу так называемых друзей. Хотя я вел себя довольно замкнуто, пара человек все же пробила этот барьер, и мне волей неволей приходилось с этим считаться.

- Мик, ты помнишь о субботнем вечере?

- Да, Клауд, помню, – я даже попытался улыбнуться.

Вышло, видимо не очень, так как Клауд вцепился в меня мертвой хваткой и зашипел:

- Только не придумывай очередную отговорку, если не придешь мы больше не друзья.

Я кивнул, и они оставили меня в покое. Усевшись за стол, я стал размышлять о предстоящей вечеринке, посвященной дню рождения Клауда. Мне о ней было сообщено две недели назад, но я обо всем благополучно забыл, так как не хотел туда идти, да и вообще не видел особого смысла в приглашении Клауда. Мы с ним были друзьями, но это слово я бы поставил в большие кавычки, потому как единственным человеком, которого я возвел в этот ранг, была Ребекка Голь. Естественно меня не пугала перспектива потерять парочку таких как Клауд, однако сориться с его дружками мне было лень. Я и так был своего рода изгоем, но из-за милости Клауда на меня не косились и не шептались за спиной. Хотя если уж быть честным с самим собой, мне было плевать на них на всех, но я старался вписаться в коллектив ради Норманна.

- Мик, слышала Клауд опять тебя доставал? – сев рядом, усмехнулась Ребекка.

- Ага, – я разлегся на столе и посмотрел в окно.

Над городом нависла огромная черная туча, значит, сегодня опять будет ливень, а за ним вполне возможно туман. Я был не против такой погоды, ведь она соответствовала моему настроению.

- Не бери в голову, – Ребекка хлопнула меня по спине. – В конце концов, там буду я и не дам тебе скучать.

- Это единственное, что мне не дает покончить жизнь самоубийством, – честно признался я.

Ребекка рассмеялась и направилась к своим подругам. Те как обычно ждали ее в сторонке, так как их немного пугала моя мрачность и холодность, что в принципе меня как раз устраивало. После небольшого голосования Ребекка единогласно была избрана нашей старостой и должен сказать, что в этом ни мы, ни профессора, ни директор академии не ошиблись, ведь Голь словно была рождена для этого. Я еще не встречал человека, к мнению которого бы все так прислушивались, и который бы так искусно вел за собой людей. Много говорить тут не надо, Ребекка была звездой нашей группы, ну а я был изгоем и просто странным парнем.

Забавно то, что после нашего первого знакомства нас приняли за пару, так как для многих было странно, что такой человек как Ребекка общается с нелюдимым парнем вроде меня. Наверное, я в какой-то момент и сам начал относиться к ней как к своей девушке и в принципе, данный процесс был вполне понятен, учитывая, сколько мы вместе. Слухи блуждали по академии с год, пока Ребекка на корню все это не пресекла, четко расставив приоритеты. Голь всегда рьяно защищала свою личную жизнь, поэтому перешептывания считала оскорбительными. Наверное, мы стали друзьями еще и потому, что меня вопрос касаемо подружки как раз интересовал меньше всего. Естественно у меня были знакомства, несмотря на замкнутость, но с моим характером никто особо не уживался, поэтому расставания были довольно стремительны. Ребекка нравилась мне, но только как друг, хотя я и не исключал перемен, однако пока этого не произошло, я просто наслаждался жизнью.

Наконец прозвенел звонок, и в аудитории наступила относительная тишина. Я по привычке загородился учебником и задремал.

- Я переговорила с нашими, – зашептала Ребекка, – насчет сегодняшнего вечера. Завтра днем старое здание больницы собираются сносить, поэтому идем ловить призраков сегодня в ночь.

- Я думал у вас сегодня прием, – напомнил я о планах мистера и миссис Голь.

Они как состоятельная пара Катара периодически должны были устраивать званные вечера, от которых у Ребекки даже начинались приступы паники. Несмотря на свое положение Ребекка никогда этим не хвасталась, не считала себя лучше других и за это ее любили многие.

- Отец приболел, поэтому ужин решили перенести на следующие выходные, – не без удовольствия сообщила Ребекка. – Знаю довольно гадко радоваться такому, но это выше моих сил. Ты уж меня как никто должен понять.

- Угу, – буркнул я.

Я ее действительно понимал, ведь сам не любил шумных сборищ, а в окружении людей вроде Клауда вообще чувствовал тоску и какую-то незащищенность.

- Ирис говорит, что это будет грандиозная статья, ты же знаешь у нее нюх на подобные вещи.

Насколько я знал из рассказов Ребекки, Ирис была ее лучшей подругой еще со школы, ко всему сейчас она являлась местным редактором академии, что довольно часто приводило к весьма плачевным последствиям. Из моих собственных наблюдений я заключил, что Ирис была еще взбалмошнее Ребекки, она словно магнит притягивала всю странное и неприятное, однако и статьи ее были громкими, вызывающими, короче по настоящему сенсационными для простых студентов вроде нас.

Недавний слух о приведениях в заброшенной больнице привлек внимание Ирис и она, не долго думая, подбила на это дело Ребекку, а та в свою очередь своего зама – Пьера. Ничего не хочется говорить против Пьера, он был отличным парнем, тихим, спокойным, не приставучим, как раз мой тип друзей, однако охранник из него был паршивый. Пьер боялся, чуть ли не собственной тени, поэтому брать его на охоту за привидениями, было абсурдно, о чем я и заявил Ребекки.

- Он мой зам, это его прямая обязанность, – непримиримо заметила она, а затем невинно добавила. – И потом, ты же идешь с нами.

- Что!? – это было настолько неожиданно, что я невольно закричал.

По аудитории прокатился смех, а печальные глаза профессора, в которых нельзя было прочитать ничего кроме скуки, обратились ко мне.

- Мистер Лейн у вас есть какие-нибудь вопросы?

- Нет, нет, – я поспешно затряс головой.

- Тогда будьте так любезны, больше не нарушайте дисциплину, – устало заметил мужчина.

- Простите, – пробормотал я, и вновь укрывшись учебником, зло глянул на Ребекку. – На кой черт вы и меня впутали в это?

- Мик, это же не светский раут, там будут все свои, и потом ты сам сказал, что Пьер не сможет о нас позаботиться, – Ребекка улыбнулась.

- Я не изгоняю духов, – фыркнул я.

- Но тебя трудно испугать, а для нас это главное. Ирис сама сказала, что твое присутствие, а также твой угрюмый характер придают ей сил в поисках, заставляют двигаться вперед.

- Хватит петь тут дифирамбы, – отмахнулся я и, отвернувшись к окну, обиженно закончил. – Я вовсе не угрюмый, а просто спокойный.

- Пусть так, – легко согласилась Ребекка. – Значит решено.

Я даже не стал возражать, потому как знал, что если она что задумала это надо принять как данность. Как бы я не сопротивлялся, Ребекке все равно удавалось рушить мои барьеры. Я не замечал и не понимал, как это происходило, просто наступал переломный момент и я сдавался, как сделал сейчас.

Оставшееся время до конца лекции я провел в раздумьях. Меня несколько бесил тот факт, что вместо того чтобы заниматься вопросом по разрушению печати Эльбы Майер, а охотился за привидениями. Несмотря на то, что я своими глазами видел существ, мне как-то не верилось в потусторонние силы, хотя даже увидев их представителей, я вряд ли бы удивился. Может, Ребекка была права, меня действительно трудно было испугать, хотя если бы она в пятнадцать лет увидела те изувеченные тела и промоталась одна в холодном лесу без еды и нормальной одежды, то тоже стала бы такой. Обидно, что люди видели во мне счастливчика Лейна, ведь внутри я оставался Майером с тяжким грузом прошлого, однако в этом была доля моей вины, я сам скрывал правду.