— Не думай, просто не думай, Наруто. Перестань думать, твою мать, — прошипел он, его руки болезненно впились мне в волосы.

Он грубо дергал мою голову, заставляя меня содрогаться, пока он повторял эти слова, как мантру. Как заклинание против его собственных мыслей, что, как я мог полагать, шептали то же самое, что и мои.

Я обнаружил, что меня толкнули на диван, и он, расставив ноги, уселся на меня сверху. Наши зубы стукались с треском, прикусывая языки и оставляя кровоподтеки на губах, пока мы сражались с потоком наших мыслей. Я ощущал, как вся моя сущность целиком, каждый нерв моего существа кричал, требуя обрести целостность с ним, которую, как я знал, невозможно было обрести для меня ни с кем другим. Это был мой проблеск рая, заключенный в оболочку гибкого, прекрасного тела моего лучшего друга.

Он запрокинул мне голову и обжег цепочкой поцелуев бок моей шеи от верха до низа. Его зубы прикусили бьющийся пульс, пойманный в ловушку моей кожи. Мое сердце дико стучало в ребра, пока его руки отталкивали ткань пижамы, чтобы открыть еще больше кожи, страстно желающей его прикосновений. Тихий звук, мягкий и молящий, сорвался с моих губ, когда он по-змеиному изогнул свое тело, чтобы дотронуться до моего соска своим ртом.

С осторожностью его ладони рисовали по моему телу узоры, которые я пытался истолковать. Мой одурманенный разум отказывался работать, и я сдался с еще одним криком, когда эти ладони проскользнули под пояс моих пижамных штанов. Я выгнул спину дугой, ощущая боль наслаждения, пока его пальцы искусно дразнили меня. Страстно желая контакта намного большего, чем просто с его рукой, я схватил подол его темной рубашки и дернул его через его голову. Он рассмеялся моему рвению, я улыбнулся до ушей, пока мои руки обвивались вокруг его шеи, и рывком притянул его к себе.

— Теперь я перестану думать, но прости меня, если все станет несколько грубым, — услышал я самого себя, мой голос был глухим от желания, когда я столкнул его со своих коленей. Он упал спиной на твердую древесину пола, и вскоре я последовал за ним, усаживаясь на него расставив ноги и толкая его на пол. Я провел языком толстую линию слегка повыше пояса его штанов, пониже пупка, вплоть до его ключицы. Я укусил место пульса на его шее, ощущая, что поймал бьющуюся жилку между зубами. Пугающая, разрушительная часть меня требовала, чтобы я укусил сильнее, но я медленно открыл свой рот и осторожно подул на аккуратную раковину его уха перед тем, как очертить ее изгибы кончиком языка.

— Наруто! – прошипел Саске, и волнообразным движением своего торса, вжал меня в пол. С триумфальным выражением во взгляде его черных глаз, он захватил мой рот в плен и прямиком проглотил все протесты, которые я собирался озвучить.

Руки оттолкнули прочь ограничивающую ткань и вместе с ней все запреты, что заставляли меня отвлекаться. Я обнаружил, что вжат в прохладные доски пола с ногами, разведенными в стороны. Я вскрикнул и болезненно потерся о скинутую верхнюю часть своей пижамы, когда его рот, горячий и влажный, мазнул по внутренней поверхности моего бедра. Я обнаружил, что его имя вырывается из моего рта, глухо и умоляюще, пока его язык прослеживает впадинку на моей заднице.

— Не здесь… в спальню, Наруто, — задыхаясь, пробормотал Саске рядом с моей ногой перед тем, как перевернуть меня и поднять на руки, словно я весил всего пару унций. Я целовал открывшееся пространства его шеи, в восторге от его бьющегося пульса под своими губами. Я улыбнулся в его кожу, а затем обнаружил, что меня осторожно уложили на кровать, откинув в сторону скрученные простыни. Я взглянул на него, в серебристом свете луны его лицо было охвачено огнем. Я не был уверен, каким я кажусь ему, но то, что я увидел в его глазах, заставило мое сердце остановиться. Дыхание, что вырывалось быстрыми, короткими выдохами, застряло у меня в горле, когда он, молча, встал, не обращая внимания на прохладный бриз, что заставлял шторы легко покачиваться за его спиной. Я потянулся к нему, нетерпеливо и слегка смущаясь, чтобы притянуть его к себе. Мне хотелось, чтобы он стер эту неуверенность в себе и возродил это уже затухающее пламя, которое разжег в гостиной.

Ладони его рук были грубыми от мозолей. Они терлись о мою гиперчувствительную кожу, восхитительная пытка, которая заставляла меня выгибаться и вжиматься грудью в его грудь, отчаянно требуя его прикосновений все больше и больше. Я не мог поверить в степень своего отчаяния. Я падал, как с обрыва, летел вниз по спирали в пучину сумасшествия, которое, я просто не мог в это поверить, я приветствовал с распростертыми объятиями.

— Саске! – прерывисто вскричал я, когда он рывком сорвал ткань, что удерживала мою эрекцию.

Я тихо всхлипнул в ожидании, когда эти огрубевшие ладони схватят мой твердый ствол. Он провел большим пальцем по головке, уже скользкой от смазки, заставляя вспышки наслаждения побежать вверх и вниз по моему позвоночнику.

— Я не смогу остановиться, — предупредил он, его голос прозвучал хрипло и прерывисто.

— Нет, — сказал я, ощущая, как паника бурлит у меня в животе. – Не останавливайся.

Я схватился за его плечи и сжал, пальцами впиваясь в туго натянутые мускулы, а он в это время потянул вниз свои шорты.

-----продолжение следует------

Часть 6/6

Я был все еще в растерянности от того, что произошло. Я вздохнул и тяжело оперся о ладонь, мой локоть твердо стоял на столе, что заполнял расстояние между нами. Саске сидел со своим кофе в таком же состоянии, что и мой – нетронутым. Никто из нас не хотел двигаться, думаю, что это было из опасения разрушить это изысканное спокойствие между нами. Бурные эмоции сражались у меня в уме, одной хотелось, чтобы меня оставили в покое, чтобы обдумать ситуацию целиком, в то время как другая требовала потянуться через стол и кратко повторить события прошедшей ночи. Пока выигрывала первая, и я с чувством стыда подумал, что Саске мог об этом догадаться.

Я не позаботился надеть майку, поскольку было жарко, и был одет только в пижамные штаны. Саске был также раздет и сидел за столом в моей кухне только в штанах. Со своего места за столом, я все еще мог видеть, где была разбросана его одежда предыдущей ночью.

— Ты жалеешь о том, что произошло?

Я уставился на него и раздумывал, стоит ли говорить ему правду. Поскольку для меня было привычнее соврать, я слегка кивнул.

— Почему?

Действительно, почему? Я раздумывал над этим вопросом, пока, наконец, не взял свою покинутую чашку и глотнул уже остывший кофе. Мое сожаление произрастало из страха. По крайней мере, насколько я понимал. Страха чего? Логическая часть моего разума спрашивала меня, но я никак не мог придумать ответ.

— Что теперь? – выпалил я и понял, после того как спросил, что это был ответ на мой страх.

Прекрасная темная бровь выгнулась над серьезным взглядом.

— Это глупый вопрос, добе.

— Это с чего он глупый? – взорвался я, внезапно ненавидя этот покровительственный тон, которым он всегда со мной говорил.