Под утро шхуна снялась с якоря и вышла в Батавию. На другие порты толстый капитан не соглашался. В Батавии его ждут маленькая жена и маленькие дети.

Легли спать. Спали до вечера, ужинали и снова спали до утра. Утром решили привестись в приличный вид. В горе брюк и прочих частей туалета Мишле разыскал свои.

Когда стали разбирать чемоданы, обнаружили, что их слишком много. Среди знакомых гельсингфорсских и прочих оказались два крокодиловой кожи с никелированными застежками незнакомца.

— Летучий Голландец их стянул, — решила Джессика. — Откуда у него такие чемоданы? У кого он их стянул?

Любопытство Джессики было непобедимо. Замки закрыты, но разве для Мишле существуют закрытые замки. Чемодан распахнулся. Из него выпала толстая обвязанная резинкой записная книжка и тоненькая синяя — паспорт.

Волков поднял паспорт, раскрыл его и прочитал:

— Ларри Д. Триггс… Шенектеди… 1903 год… с женой Муриэль.

Миша вытаращил глаза и сел. Джессика бросила ему в голову первые подвернувшиеся под руку ботинки, завизжала и рухнула на диван. Мишле охватил захлебывавшегося от хохота Волкова, расцеловал его, заревел: — Да здравствует мистер Триггс! — подбросил его в воздух и ударил головой о потолок.

Потом вместе с Джессикой вцепился в какой-то пиджак и разорвал его сверху донизу.

— Не волнуйтесь, — сказал из двери голос капитана. Его круглое лицо было белым от страха и в его руке дрожал револьвер.

— Спрячьте его, дяденька, — выкрикнул Волков, — знаете, кто я такой?

— Наверное, римский папа, — предположил капитан.

— Нет, я Триггс. Знаменитый Ларри Триггс. А это, — он показал на Джессику, — это моя жена Муриэль. Слыхали про неутомимого и единственного Триггса?

— Слыхал, слыхал, — примирительно забормотал капитан. — Он был чемпионом в среднем весе.

— Какая некультурность, — возмутилась Джессика и, топнув ногой, крикнула: — сегодня пятница и дважды два четыре. Мы совсем не сумасшедшие и хотим завтракать. Шевелитесь и распоряжайтесь!

— Материал для печати, — прочла Джессика.

Она держала в руках толстую записную книжку мистера Триггса и болтала ногами, сидя на стреле лебедки. Ее слушатели в самых разнообразных позах возлежали на палубе и на крышке люка.

— Если для печати, читать можно, — сказал Волков, — продолжай, Джесс.

— Поджигатели цивилизации, — продолжала Джессика,- и подзаголовок: — погоня за красным призраком… Джонни, тебе не будет сниться страшное? Нет? Ладно… Глава первая: красные по белому. В дикой и ледяной Финляндии, стране гранитных скал и гранитных черепов… — это лирика, давайте лучше читать с конца.

Глава девятая: на север! Наполеон проиграл Ватерлоо, потому что у него болел живот. Я пропустил их в Брисбэне, потому что у Муриэль болели зубы. Я послал Уилли за доктором… Здорово, значит Уилли состоит при нем… и не смог один уследить за всем, что делалось в городе. Брисбэн порядочный город.

Но сеть стягивается. Меня роскошно приняли у губернатора и сам вождь провинции обещал мне свое высокое содействие. Уилли и доктор вырвали Муриэль зуб. Бедная Муриэль, я не могу видеть, как страдает американская женщина. Но я обязан спасти другую дочь Америки. Она томится в когтях большевистских коршунов… — Это он обо мне.- Интересно знать, можно ли вообще «томиться в когтях?»

Сеть стягивается все туже. Я был у полицмейстера. Меня роскошно приняли и по телеграфу инструктировали все полицейские посты. Большевики, по сведениям железнодорожной полиции, проехали на север. Муриэль и я вылетаем завтра утром в погоню. Я стопроцентный американец и… стопроцентный дурак, — неожиданно закончила Джессика,- не стоит читать, все равно он нас не поймает,

В Батавии мистера Триггса и его жену «роскошно приняли». Портовая полиция сомневалась насчет личностей Клода Мишле и Миши Рубца, но Волков-Триггс небрежно объяснил, что они его партнеры для тренировки по боксу и небрежно уронил несколько десятидолларовых зеленых бумажек. Этого оказалось вполне достаточно.

Роскошный прием состоялся в отеле «Нидерланд». За бокалом шампанского мистер Триггс произнес блестящую речь о пользе запретительного закона. После ужина миссис Триггс танцевала не менее блестящий чарльстон. Батавия прекрасный город, но мистер Триггс спешил дальше. По его сведениям опасные большевики уже выехали в Бирму. Поэтому на следующий же день он, вместе со своими спутниками, сел на почтовый пароход и уехал в Рангун.

Часть вещей, чтобы быть налегке, оставил в отеле на хранение. Он телеграфирует, куда их выслать. Среди этих вещей были собственные чемоданы мистера Триггса, собрание его напечатанных и ненапечатанных произведений, а также все брюки и пиджаки. Друзья надеялись, что неутомимый Триггс со временем получит оставленное ему имущество и сумеет распорядиться брюками.

Пристань «Кюнард Лайн» в Рангуне была пустынна. Лежали три сонных носильщика и с огромными сигарами во рту сидели две голых пятилетних девочки.

Маунг Гаук был единственным активно настроенным человеком из всего населения Рангуна. От активности зависело его существование — он был проводником.

Он налетел на самую большую группу путешественников, пообещал доставить их в гостиницу с райским комфортом и современным оборудованием и улетел за автомобилем. Налету сообщил, что в переводе означает — господин квакающий.

— На лягушку похож, — определил Миша.

Автомобиль был белый, облезлый и тоже квакал. Под синим бирманским небом, город горел многоцветными флагами. По улицам валила густая толпа, и автомобиль полз шагом…

Раньше завтрашнего вечера на Калькутту парохода нет, — заявил Маунг Гаук — необходимо воспользоваться случаем и осмотреть Рангун, жемчужину южных морей. Сегодня небывалый праздник! Редкостный день!

В книге отеля Волков размашисто расписался: Триггс. Этот росчерк был так привычен. Волкову начинало казаться, что это его настоящая фамилия.

— Вы должны увидеть праздник Тавадента, праздник дерева желаний, и обязаны осмотреть золотую пагоду, единственную в мире.

Было жарко и в город не хотелось, но голос Маунг Гаука был неотразим. Путешественники не могли сопротивляться, и вышли из приятной прохлады отеля на огненную улицу.

Деревья желания изображались в виде гигантских деревянных павлинов. На их хвостах висело все самое желанное в этой жизни: банки сгущенного молока, шитые золотом туфли, будильники, гнутые кинжалы и красные билеты кинематографа.

На мраморных лестницах золотой пагоды стояли многотысячные ряды коленопреклоненных девушек с зажженными свечами в узких, сложенных руках. Они знали, что женщина — низшее существо, что она стоит на одной ступени с животными и иностранцами, и молились о том, чтобы в будущей жизни родиться мужчинами.

Потом была пыль, и был зной, и были нескончаемые, густо набитые цветной толпой улицы. В отель друзья вернулись совершенно разбитыми. Ужинали в номере и к концу ужина услышали стук в дверь.

— Войдите! — крикнула Джессика, и дверь открылась.

— Кто здесь мистер Ларри Триггс? — спросил рослый полисмен в пробковом шлеме. Волков встал.

— Вы арестованы, — заявил полисмен и двинулся к Волкову.

— Это ошибка, констебль, — вставая сказал Мишле.- Я Триггс, в чем дело? — и раньше, чем полицейский успел ответить, схватил его поперек туловища, выдернул из кобуры револьвер, ударил удивленного небывалым сопротивлением служителя закона головой об стену, бросил его в ванную и запер дверь на ключ.

— Теперь у нас есть пять минут, — спокойно заявил француз, вытирая руки салфеткой, — в ванной нет ни окна ни телефона, но он скоро начнет шуметь. Надо торопиться.

Толпа шла густой массой и глухо гудела. Впереди качался красный дым факелов, а сзади диким громом расплескивался медный оркестр. Над головами были мертвые деревянные птицы с пламенными жестяными крыльями, живые тени длинных флагов и медленные, крутые спины слонов. За слонами, припадая к земле и квакая в такт непостижимому ритму оркестра, полз грязно-белый автомобиль.