Широкие асфальтовые улицы, широкие витрины, казенная зелень скверов и памятники: генералам, герцогам и восьмичасовому рабочему дню.

— Памятники ставят после смерти, — философски заметил Миша. — Теперь, надо думать, работают не меньше десяти часов.

Брисбэна он не одобрил? Похвалил только сплошные навесы из оцинкованного железа над тротуарами главных улиц: от зноя и дождя. Вспомнил Ленинград и пожалел, что там таких нет.

Волков не менее скептически отнесся к Австралии: никакой романтики. Утконосы кончились, большинство кенгуру вывезены в европейские зоосады, а вместо них заведены кролики.

— Кролики здесь отменные, — начал Миша, — в местных условиях у них отросли когти до четверти дюйма. Лазают по деревьям и питаются фруктами…

— Пишут стихи, бреются и ходят в кино,- добавил Волков.

— Дурак, — ответил Миша, и на этом обзор достопримечательностей закончился. Поехали обратно в отель «Виктория».

— Триггс здесь!- Джессика влетела в комнату с целым ворохом газет. Смотрите, что пишут.

Волков, как был в пижаме, вскочил с кровати и схватил первую попавшуюся газету.

«Неутомимый Триггс» — с портретом в костюме летчика и вторым портретом в смокинге… Наш корреспондент…

Интервью… Преследует по земному шару агентов Москвы Волькен и Рубес… Гельсингфоргский погром… Восстание марокканцев… Никарагуанская революция… Разгром кинофабрики Уорнер… Похищение мисс Драгонетт (портрет жертвы)… Требуют выкуп в размере полмиллиона…

Буквы прыгали в глазах, путались и раздражали. Волков скомкал газету и швырнул ее в угол.

— Про футбол тоже пишут. Страшно ругаются. Триггс считает, что мы едем сюда и еще не приехали, а я невинная жертва, — одним духом выговорила Джессика. — Я заказала билеты до Порт-Дарвина. Это северная Австралия. Конечно, по телефону, и поезд идет через час. Одевайтесь полным ходом, — взглянула на свои ноги и вдруг заметила, что она тоже в пижаме и босиком. Бросила газеты и убежала.

Одновременно одевались, укладывались и обсуждали создавшееся положение. Миша мрачно радовался — теперь скорее двигаться будем. Волков на самое дно Мишиного чемодана упаковал свои ботинки и все разрыл, чтобы их найти. Миша ругался.

Стук в дверь. Из разрытого чемодана Волков выхватил газовый пистолет, — последняя новинка, купленная в Брисбэне. Миша подскочил к двери — свои мускулы надежнее.

— Войдите!

Вошел Клод Мишле. В ярком галстухе, с букетом цветов и коробкой конфект:

— Мадемуазель спит?

— Мы получили телеграмму, — быстро, чтобы скрыть свое смущение, заговорил Волков, — мы уезжаем. Придется нам с вами распрощаться, Мишле.

— Телеграмму? -

Мишле наклонился над развернутой на столе газетой.

Он с большим трудом разбирал английские слова и помогал себе, натирая пальцем переносицу. Потом выпрямился и заявил.

— Нам не придется прощаться, друзья мои. Я тоже получил телеграмму. Нам с вами по пути.

— Как по пути? Куда вы едете?

— Хотя бы на север, — и, взглянув на удивленное лицо Волкова, улыбнулся. -

Все пути ведут в Москву, не правда ли мой друг?

— Ладно. Вам все известно, — решительно сказал Волков — Да, мы едем на север, но при чем здесь вы?

— Я не обижаюсь, — сухо ответил француз и вдруг отвернулся.

— Что с ним? — удивился Миша.

— Друзья мои, — голос француза дрожал, — вы вытащили старого рецидивиста Клода Мишле из Новой Каледонии. Вы накормили его, и одели его. Это первый костюм, не купленный на заработки моей тяжелой профессии… Клод Мишле не может оставить вас в трудную минуту. Он поедет с вами куда угодно и сумеет не быть вам в тягость… Возьмите его с собой в Москву. Он переменит профессию и будет зарабатывать свой хлеб уроками французского языка,- и вдруг, представив себе, как он будет преподавать французскую грамматику маленьким девочкам, Мишле сел на стол и оглушительно захохотал.

— В чем дело? — Миша ничего не понимал.

— Просится ехать с нами, — объяснил Волков.

Миша схватил руку Мишле и пожал ее так, что глаза француза наполнились неподдельными слезами.

Вагон третьего класса был низкий и грязный. Колеса стучали вразброд и так толкали, что уснуть было немыслимо.

Из открытого окна валил терпкий дым — вагон был вторым от паровоза. Но закрыть окно было невозможно, не хватало воздуха.

Весь день в дыму летели редкие серо-зеленые кусты, всю ночь ныряли, прыгали и поворачивались звезды. На рассвете снова появились кусты.

Это было невыносимо. Но еще хуже было сознание, что Ванька спит на мягкой койке и часа через три пойдет прохлаждаться в вагон-ресторан. Будет смеяться и болтать с Джессикой. Гад!

Джессика тоже хороша. Веселилась, когда его не пускали в первый класс. А все проклятый Ван-Дезен и буржуазный строй: проводник заметил на лице следы черной раскраски.

Туземцев в мягкие вагоны не пускают. Мерзавцы!

Дать бы ему ребят с Малаиты, они навели бы порядок. И тут он увидел голову краснорожего проводника. Сна подскакивала и ухмылялась, но рот у нее был зашнурован, как футбольный мяч. Миша с размаху ударил ее подъемом, и она взвилась свечей……

Вагон продолжал бестолково стучать, но Миша крепко спал и улыбался.

На каждом втором доме Порт-Дарвина был плакат: радиофотография Волкова и Миши перед Юнкерсом в Стокгольме. Лица из тонких и толстых линий, будто фотографическое изображение радиоволн. Похожим вышел только Юнкерс.

— Не узнать,- утешил себя Волков, но Миша, увидев свой женский костюм, фыркнул и отвернулся.

— Тысяча долларов награды. Дешево ценят, — злобно заметила Джессика.

— Триггс на аэроплане обследует северные порты Австралии, — сообщил Волков, оторвавшись от чтения экстренного выпуска «Порт-Дарвин Дейли». — Хорошо, что он журналист и дурак. Кричит о себе для рекламы.

— Он опасный дурак, — сказала Джессика.

— Ба! — односложно высказался Клод Мишле и пожал плечами.

В пароходной конторе потребовали документы: таково экстренное распоряжение центральной полиции. Волков обещал сейчас же принести их из отеля и вышел.

Паспорта Келли и Мертца не годились. Других не было. Нанимать шхуну?- Дорого и некогда. Да и опасно, могут поймать с поличным.

— Чепуха, — сказал Мишле, попросил подождать на бульваре и исчез. Через час вернулся под руку с краснобородым и красноносым моряком.

— Шкипер Шрифтен, — отрекомендовался моряк и икнул,- мой предок лоцман Шрифтен плавал с самим Вандер-декеном, — с Летучим Голландцем… а я тигр морей Арафура и Банда, — и снова икнул.

— Вандерфлит, — представился Волков, ради дружбы с капитаном избрав голландскую фамилию.

— Превосходно, — зарычал капитан. — Мой Друг Пуанкаре, — он обнял Клода и закачался. — Мой друг Пуанкаре говорит, что вас интересуют зондские обезьяны. У меня дома есть шимпанзе.

— Ах, как интересно, — обрадовалась Джессика.

— Очень интересно, — согласился капитан.- Я живу в двух шагах отсюда. Город Риунг на острове Флорес… Это ближайший из Зондских… Забирайте чемоданы и едем… Пуанкаре чудесный человек. Пьет, как слон.

В пять часов вечера шхуна «Остершеллинг» снялась с якоря и вышла в море.

— Австралия, была поганая, — сказал Миша.

— Новая Каледония хуже, — подумав заметил Мишле.

Берег медленно отодвигался. Домики Порт-Дарвина сливались в сплошную белую линию. Далеко в вечерней тишине звенел аэроплан.

— Пожар! — ревел Шрифтен,- у меня на борту десять тонн пороху. Спасайся, кто может!

Пахло гарью, и тускло светил фонарь. Тень капитана, дико размахивая руками, прыгала по стенам и потолку кают-компании.