Спали по двое - теми же парами, которыми плыли в лодках. Генка вздрагивал и бормотал во сне глухие угрозы пришельцам из созвездия Рыб.

Утро встретило их привычным моросящим дождём. Водомер и Сырба приделали к палке с каждого конца по фанерной дощечке, получив эрзац двулопастного весла. Хозяин сообщил Кирееву, что если тот захочет попробовать новый маршрут для сплава, можно на "танке" проехать к такому же посту в верховьях Алдана - всего сотня километров от трассы "Лена". Киреев хотел на прощание запечатлеть его на фото, но хозяин почему-то закрылся рукой, заронив подозрения, что прячется он тут неспроста.

Окружающие красоты мокли под дождем. Холодные ключи, низвергаясь в реку, распространяли вокруг себя туман. Киреев поёжился и засунул папку с картами за пазуху, подальше от сырости.

Когда отчалили, по реке начала ползать сплошная белая мгла. Подлая штука. Никогда толком не знаешь, во что влетишь. Входишь в поворот, влетаешь в белую пелену, и тут ка-ак начинает швырять туда-сюда. Перекат. Выйдя из одного такого переката, Киреев и Генка обнаружили, что спутников за ними нет. Они пристали к усыпанному булыжниками и галькой левому берегу, и Генка, разволновавшись, принялся бегать вдоль кромки воды, голося что есть мочи: "Сыыы-рбааа! Ееее-гооооор!". Кирееву эта деятельность показалась странной и он решил пойти по берегу навстречу течению, чтобы увидеть, не нужна ли товарищам помощь. Идти пришлось долго. Наконец, он заметил у противоположного берега отважно борющихся со стихией туземцев. Берег представлял собой скалу. Высокие волны подбрасывали лодку, время от времени ударяя ее о стену и разворачивая задом наперед. Сплавщики упорно работали веслом и улучшенной палкой, неумолимо продвигаясь вперед. Киреев крикнул: "Молодцы!" и потрусил обратно. Отставших товарищей, впрочем, несло быстрее, так что, когда он прибежал обратно, Сырба уже курил на берегу.

Передохнув, поплыли дальше. Когда лодки уже изрядно отдалились от места привала, Киреев вдруг обнаружил, что посеял папку с картами. Очевидно, выпала, пока он скакал по камням как сайгак. Он крикнул об этом Миннахматову, предложил вернуться - жёлтую обложку должно быть хорошо видно. Егор отмахнулся - некогда возвращаться, и так уже выбились из графика.

Вечером доплыли до какой-то заимки. Наличие жилья в этой местности Киреев определил по доске, прибитой к дереву.

Типовая таежная изба чем-то напоминает вагонное купе, только длиннее и шире. Вход с торца, напротив входа - окно, под которым располагается стол, а по обе стороны от него - нары, застеленные старыми матрасами или какой-нибудь ветхой одежонкой. Между нарами и выходом у одной из стен располагается печка-буржуйка.

На случай возможных гостей хозяин оставил на столе записку, чтобы, уходя, закрывали окна ставнями - медведи, видя своё отражение, бьют стёкла. Словно в подтверждение этих слов, вокруг обнаружилось немало медвежьих следов.

- Вы на них не наступайте, - предупредил русских Сырба. - Плохо будет.

Киреев был уверен, что ручей, у которого они пристали - это Темаруктас. Миннахматов сомневался.

- Это мы что, полсотни километров за день отмахали?

- Ну а что? Течение-то какое было!

Он ожидал, что Егор примется упрекать его за потерю карты, но тот вдруг, греясь у печки, стал жаловаться на институтский бедлам.

- Месяц я там, а заманался - сил нет! Теперь вот требуют отправить кого-нибудь осенью на Емельяновские чтения в Благовещенск. Чтения, блин! Помню я этого Емельянова. Попросили его как-то сделать статью для сборника об интеллигенции, а он взял и приволок статью Лосева. Того самого, известного философа. Только фамилию поменял на свою. И ведь проканало! Сборник выходит, а тут, блин, такая лажа. Слепцова чуть инфаркт не хватил. Он же был редактором сборника. А теперь гляди ты - Емельяновские чтения! Типа, умер - и стал корифеем. И вот всё у нас так! Очковтиратели хреновы.

Киреев, зловеще усмехаясь, сообщил, что уже вышел на тропу войны с директором.

- Натравил на него юриста из КПРФ. Поглядим, кто кого.

Миннахматов скептически покачал головой.

- С ветряными мельницами решил повоевать?

- Почему? - обиделся Киреев. - Тут дело принципа.

- А тебе-то какой прок с этого?

- Справедливость должна быть. Надо жить по закону, а не по понятиям.

Миннахматов поморщился.

- Поставишь институт на деньги - Степанов оставит всех без премии. А с коммуняками я бы не связывался.

- Других-то нет. А эти вроде как кровно заинтересованы. У них выборы на носу.

- Коммуняки - сволочи, - подал голос Сырба. - А Путин - молодец.

Киреев не хотел говорить о политике. Вышел на свежий воздух, окинул взглядом противоположный берег. В сумерках тот казался громадным чёрным колпаком, отороченным понизу туманом. Пахло мокрой хвоей. Где-то внизу грохотала река. Из леса тянуло холодом. Киреев постоял немного, вспомнил, что здесь бродят медведи, и поспешил обратно.

Сырба и Егор, сидя на топчане, вкручивали Генке про духов и сверхъестественные способности медведей. Тот заворожённо слушал их, не мигая. Мировоззренческий поиск его явно готов был сделать новый поворот.

Он повернулся к вошедшему Кирееву.

- Слышь, а духи - это тема. Я-то думал - куда души людей деваются? Теперь понял.

- Что, теперь в шаманство хочешь удариться? Ты уже кем только не был - и коммунистом, и православным, и ведистом.

- Одно другому не мешает. С коммуняками я разошёлся из-за атеизма, а православные меня вообще обманули. Я ж не знал, что после крещения жизнь по-другому пойдёт, без энергетической защиты родителей.

- Мне лично энергетическую защиту центральное отопление обеспечивает, которое проклятые коммуняки построили, - хмуро отозвался Киреев, заочно продолжая спор с Миннахматовым.

- Наивный материалист!

- Кстати, ты обязан у себя дома отключить коммуняцкое отопление и коммуняцкую электроэнергию. У тебя всё должно работать на подпитке из космоса.

- Забудь. Это всё - майя, что у тебя сейчас творится в мозгах.

Майя, подумал Киреев. Пчёлка Майя. Может, он и прав. Может, и впрямь надо расслабиться и плыть по течению - как на сплаве. Никто ведь не сплавляется вверх по реке. Только вниз, к устью. Ловят поток - и вперёд. Кто ловчее, тот и пройдёт.

За ужином он обнаружил, что забыл на водомерном посту кружку.

Следующим утром их ждал сюрприз. Лодки, вчера ещё благополучно лежавшие на берегу, теперь колыхались на волнах в полутора метрах от берега. Хорошо ещё, что их привязали, а то вышло бы совсем неудобно.

- Чёрт, - сказал Киреев. - Предупреждали же умные люди, что Тимптон от дождей разливается.

Реку обложил плотный туман, а у сплавщиков не было карты.

Вышли поздно, в одиннадцатом часу - начали красться вдоль берега, хватаясь за кусты. Примерно в полдень услышали знакомое тарахтение - буржуйская посудина на воздушной подушке двигалась навстречу им вдоль противоположного берега.

- Интересно, - проскрежетал Генка, - успел бы он нас заметить, если б шёл с этой стороны?

Киреев промолчал.

Спустя два часа услышали впереди далёкий рокот. Приближался перекат. Надо было разведать обстановку, но как? Берег был таким крутым, что напоминал скалу. Генка, однако, был настроен решительно. Они подгребли к кустам, Генка протянул руку, чтобы зацепиться... и нечаянно столкнул свое весло в воду. Подхваченное течением, оно мгновенно пропало в белой пелене. Тогда Киреев отдал свое весло Генке, чтобы он подгреб поточнее, а сам взялся за шест, лежавший без дела с самого Чульмана. Генка прицелился, чтобы уцепиться за кусты покрепче, зажал весло подмышкой и совершил точный, рассчитанный прыжок. С кустами он не ошибся, повис намертво. Ошибся он в другом: поток выдернул лодку у него из-под ног, и Киреева потащило в перекат. Без весел. Генка остался висеть на кустах, печально глядя ему вслед.