- Ладно, ладно. Я читал. Все, свободен!

Когда журналист ушел, хозяин обвел гостей взглядом, улыбнулся как-то светло, по-детски: Ну что, господа? Каково будет резюме?

* * *

От плотной еды Гендос и Тамара осоловели. Захотелось спать. Этому поспособствовала еще и распитая на троих чекушка, как и еда, купленная новым знакомым. Разлив водку, он сказал: - Ну, за знакомство. Я - Виктор, - и опрокинул содержимое стаканчика в рот. Сморщился и стал смачно хлебать лагман. Гендос с Тамарой сперва стеснялись. Но теперь языки развязались. Они рассказали Виктору все: от момента разорения фермерского хозяйства до сегодняшней первой ночевки на вокзале.

- Да... - помолчал немного Виктор, - у меня почти та же беда. Ладно, предлагаю держаться вместе. Может, нам повезет.

И только тут он, наконец, обратил внимание на по-прежнему сидевшую без движения, словно оцепеневшую, Наталью.

* * *

Собирались у кладбища. Черные, темно-синие, зеленые внедорожники сверкали никелем кенгурятников и многочисленными фароискателями, размещенными, где только можно. Люди курили, звонили, рассказывали анекдоты, притоптывали от пронизывающего мороза. Кто-то уходил греться в салоны джипов. Кто-то только что подъехал. Со стороны все это напоминало тусовку автотуристов перед началом рейда. Но в багажниках были припрятаны палатки и спальники...

Лидером и организатором как-то спонтанно стал 40-летний миллионер, владелец множества магазинов и других объектов бизнеса. Свой первый миллион он заработал еще в смутные девяностые, пригнав с Кавказа несколько цистерн с фальсифицированным спиртом. Благодаря недюжинным способностям, железной хватке и пронырливости, заработанное он не промотал, а удачно вложил в приобретение по бросовым ценам никому не нужной на тот момент городской недвижимости. И через пяток лет стал обладателем самой крупной торговой сети, специализирующейся на продаже продуктов и напитков.

- Антон! - окликнул его недавний собеседник в клубе, молодой преуспевающий адвокат, сделавший капитал и имя на скандальных процессах, связанных с переделом объектов потребительского рынка.

Как-то так совпадало, что представители сторон, подававших иски на клиентов Артура (так звали адвоката), внезапно пропадали без вести, погибали при несчастных случаях или вдруг оказывались фигурантами уголовных дел. Клиенты Артура были очень довольны, что благотворно сказывалось на росте его благосостояния.

- Антон. Давай уже что-нибудь делать? Собрались все. Нет только Красавца, труба у него молчит.

- По коням, господа! - трубно скомандовал Антон, и люди моментально рассосались по машинам. Кавалькада сползла с объездного шоссе и стала продвигаться вдоль границы кладбища, вверх по лесной дороге. Замыкал колонну кавказец Миша на серебристом "Гелендвагене".

* * *

Наталья и сама не заметила, как разговорилась с людьми, подсевшими за ее столик в забегаловке. Выглядели они непрезентабельно, но выслушали ее невеселую историю о потере жилья из-за взятого и не погашенного мужем кредита с живым участием. Семейная пара - Гена с Тамарой тоже рассказали, как оказались без копейки денег в холодной неприютной Чите. Только Виктор - тот самый высокий мужчина в камуфляжной куртке - был немногословен. Зато именно он показался Наталье надежным, и поневоле подумала она: такие, как этот рано поседевший человек с молодым лицом, но усталыми глазами, смогут решить любую проблему.

- А с работой у меня тоже все, - закончила она свое повествование. - Заведующая как узнала, что я прописки лишилась, сразу сказала: пиши заявление. У нас тут дети. А ты фактически бомж получаешься. Такого я допустить не могу. Выкручивайся уж как-нибудь сама. Вот, расчет дали, думала комнату снять, но бесполезно. Не хватит даже на барак.

- Есть идея. Сейчас едем на КСК. Там приют работать должен - для таких вот, как мы, - усмехнулся невесело Виктор. - Месяц там перекантоваться можно будет, а за это время с работой, может, повезет.

- Зря прокатитесь, бродяги, - раздался из кухонного окна веселый, чуть хрипловатый тенорок. К их беседе давно уже прислушивался невысокий улыбающийся мужичок, который деловито переваливал объедки из ведра в алюминиевый помятый бачок.

- А чего так?

- А того. Я уже второй год бичую. Был там. От ворот поворот дали. Сказали - сперва встаньте на учет. Зарегистрируйтесь как лицо без определенного места жительства, получите направление и потом приходите. Сунулся в собес - а там очередь года на три. Переночевать еще пустят туда, но не за так. Полтинник с человека могут взять. И то - при наличии паспорта. Но я бы все равно не советовал. Прокатитесь, а там мест нет. Или еще что-нибудь. А вам что, идти некуда?

- Как видишь. С вокзала и то прогнали.

- Ладно. Ждите меня. Сейчас решим.

* * *

Холода он почти не ощущал. Иногда начинало неприятно тянуть пальцы ног и рук. Но он зачерпывал снег, растирал конечности, натягивал ботинки и шел дальше. К концу второго дня пути он привык к шуму трассы и теперь вышел на обочину. На него никто не обращал внимания. Он двигался размеренно, фиксируя все, что происходит вокруг, и только чувство голода опять мешало ему перемещаться в заснеженном пространстве.

Вскоре за поворотом показалось строение. Ноздри уловили запах чего-то необыкновенно вкусного. Мышцы напряглись, обоняние усилилось, он весь подобрался, словно ему сейчас придется сделать стремительный рывок и выдернуть из-под воды здоровую, неистово бьющуюся рыбу. Запах становился все сильней. Он заметил, как дверь распахнулась, и из нутра здания вышло существо в белой куртке и сером пуховом платке на голове. Это была женщина, и она несла сейчас таз вглубь двора. За ней, нетерпеливо приплясывая, семенили две большие собаки - белая и серая. В секунду он перемахнул через шоссе и, дождавшись, пока женщина уйдет, приблизился к громко чавкающим собакам. Они разом обернулись, оскалились, показывая ярко-белые резцы, и как по команде бросились на него. Первая псина сдохла от неуловимо быстрого пинка в шею: кадык хрустнул, и животное задергалось в агонии, поливая грязный снег, усыпанный опилками, розовой слюной. Вторую он подмял под себя и, зажав пасть, резко дернул голову вверх. Треснули кости позвоночника, и, схватив таз, убийца моментально скрылся в ближайших зарослях ерника. Никто ничего не увидел - настолько быстро все случилось. Съехав в небольшой овражек, он, урча и сопя, принялся за еду. Одна из собак успела схватить его за предплечье, и теперь из дырок сочилась кровь. Но боли он не чувствовал. Он вообще не знал, что такое боль.

Съев все, что было в тазу, он протер руки и лицо снегом - когда-то давно к этому его приучила та, которую он называл матерью. Еще немного полежал на рыхлом снегу и стал выбираться на трассу. А в это время с двустволкой по двору закусочной метался здоровый пожилой бурят. Он не мог понять - кто так быстро и люто расправился с его собаками.

* * *

Миха закончил хлебать борщ. Потянулся сладко, с хрустом, глотнул чая из пластикового стаканчика и сказал:

- Пока суд да дело, пойдем до меня. Идти, правда, далековато, но зато там тепло и даже задницу есть где помыть в случае чего. Осмотритесь, а там решите, что и как. В тесноте да не обиде. Живу я, други мои, в лесу, там, в горах. Зато никого нет рядом. Никто в душу не лезет и документы не спрашивает. Как-нибудь разместимся. Что ж теперь поделать?

Гендос, Тамара, Наталья и Виктор ни слова не говоря, стали собираться. Еще один читинский день догорел, только на юго-западе тлела в дыму ТЭЦ мрачная вечерняя заря. Город был насыщен визгом снега под ногами спешащих домой людей, и никому не было дела до этих пятерых, которым теперь тоже было куда идти.