— Мы никогда больше не поедем в IKEA, — говорю я ей. — Теперь в нашем доме это запретное слово.

Она немного дуется, но выжидательно смотрит на Брэма.

— Мы определенно не собираемся туда, — говорит он. — Но мы поедем туда, куда Ава, вероятно, мечтает поехать. Я должен предупредить тебя, малышка, ты должна быть храброй.

Ее глаза округляются, но она кивает, она очень серьезна.

— Я могу быть храброй. Мне делают ваву. Я храбрая.

Он наклоняется ближе к ней и шепчет.

— Там есть гигантские жуки.

— Жуки! — кричит она. — О, я так хочу увидеть гигантских жуков.

Ладно, я понятия не имею, о чем он говорит, но я уж точно не хочу видеть никаких гигантских жуков.

— Мы собираемся в поход? — спрашиваю я, стараясь не дрожать.

— Нет, — говорит он. — И до того, как скажешь что-то еще, знай на ближайшие четыре дня я взял для тебя отгулы на работе.

— Ты сделал что?

— Не переживай, — он пытается меня успокоить. — Я уже разговаривал с Джеймсом, это не проблема.

— Да, но это ведь я теряю деньги.

— Я сказал, не волнуйся. — Он протягивает руку и кладет ее на мою, слегка сжимая. — Пожалуйста. Ты заслужила эту поездку. Вы обе.

— Не уверена, что кто-то заслуживает поездку в страну гигантских жуков.

— Даже если она находиться в… — драматическая пауза, — Диснейленде?

О мой Бог. Неужели он посмел сказать слово Диснейленд при Аве? Это словно вызвать духов в Битлджус (прим. пер. мистический фильм ужасов режиссёра Тима Бёртона 1988 г.), за исключением того, что вместо появления Майкла Китона, Ава превращается в ребёнка ракету, словно ее подпитывает миллион тонн сахара.

— Диснейленд! — Вопит она. Так пронзительно. — Диснейленд!

Я смотрю на Брэма, который явно наслаждается происходящим.

— Пожалуйста, скажи, что ты серьезно, потому что, если ты не отвезешь ее в Диснейленд…

— Я абсолютно серьезен. И рад, что ты не против.

— Ну, конечно же, нет. Кому не хочется поехать в Диснейленд?

Он пожимает плечами.

— Уверен, большинству взрослых. Разве ты не видела выступления Луи Секея (прим. пер. американский стендап-комик, сценарист, продюсер и режиссёр, обладатель премий «Эмми» и «Грэмми»)? Лично я думаю, что эти взрослые совсем не веселятся, но должен сказать, милая, рад, что ты не одна из них. — Он смотрит на Аву, которая практически подпрыгивает на месте. — И я не могу представить лучшего места, где Ава могла бы повеселиться.

Я стараюсь вернуться к еде, но не могу. Я настолько поражена. У меня голова кружится. Может, я так же взволнована, как и дочь. Позже, когда Ава играет в своей комнате, а мы на кухне разбираемся с посудой, я поворачиваюсь к нему, хватаю его за запястья и притягиваю ближе.

— Ты не обязан был это делать, — говорю я ему, во мне просыпается чувство вины.

— Я знаю, что я ничего не обязан делать. — Он целует меня в лоб. — Я хочу этого. Не могу дождаться, когда увижу, как ты ведешь себя словно ребенок.

И я не могу дождаться, когда окажусь там с ним.

— Как ты узнал, что я всегда хотела поехать в Диснейленд с кем-то, кого я…с кем я вместе? — Блин, чуть не сказала лишнего. Я тут же продолжаю. — Последний раз я была там, наверное, лет в восемнадцать, с подругой, и куда ни посмотри, везде были парочки. Я всегда хотела быть одной из этих раздражающих парочек.

— Мы можем стать там самой раздражающей парочкой, — бормочет он, легко целуя меня в губу. — Но, возможно, нам сначала стоит попрактиковаться.

Я тону в его поцелуе, позволяя ему наполнить меня, чувствуя потребность в нем. Я практически забыла, что он когда-то был придурком. Отрываюсь от него, кладу руку ему на грудь, чувствуя его твердые мышцы.

— Спасибо, — мягко говорю я. — Ава всегда хотела поехать туда…А я никогда не могла себе этого позволить.

Он кивает. Он знает.

— Хорошая новость в том, что ожидая, она еще долго будет помнить об этом и наслаждаться.

— Так что, когда выезжаем?

— Завтра утром, — говорит он. — С утра пораньше. Так что отправляй свою задницу паковать вещи. — Он кладет широкую ладонь на мою попу и сжимает. — Или я заберу ее с собой и отшлепаю.

Я ухмыляюсь.

— Может быть, я могу получить и то и другое?

Он подхватывает меня под попу и поднимает вверх, пока мои ноги не оборачиваются вокруг него. А потом несет меня в спальню, и мы запираем дверь, надеясь что у нас есть, по крайней мере, пара минут, чтоб насладиться друг другом.

***

Когда Брэм говорит рано, для нас это ни свет ни заря. Он стучит в мою дверь где-то в 6:30. Ава в ванной чистит зубы новой пастой со вкусом жвачки, мне потребовалось минут десять, чтобы разбудить ее. Она очнулась, лишь когда я произнесла слово Диснейленд. Хотя я не могу ее за это винить. Помните эти старые ролики «Диснейленд с детьми», которые вскакивают посреди ночи с криком «Я слишком взволнован, чтобы спать!» Ну вот, если в двух словах, и у нас прошлой ночью было так же. Никакого сна.

Я заправляю за уши влажные от душа волосы и открываю дверь, ожидая увидеть Брэма.

У меня падает челюсть.

Это Брэм, да, одетый в джинсы, ботинки и простую футболку, а в ногах у него лежит спортивная элегантная кожаная сумка. Но то, что он держит в руках, от этого я практически впадаю в экстаз.

Хорошо, я в экстазе.

— Это для Авы? — еле дыша, спрашиваю я.

Он с гордостью кивает, может даже слегка застенчиво. У него в руках платье принцессы детского размера. Розовое платье Спящей красавицы, в которое Аврора одета в конце фильма. К нему прилагается корона с вуалью. Думаю, я могу умереть вот прямо здесь на месте.

— Надеюсь, оно подойдет ей по размеру, — говорит он. — Трудновато найти подобное в магазинах Диснея.

— Не могу поверить, что ты это сделал, — говорю я, мое сердце бешено стучит. — Это самая милая, самая прелестная вещь, которую кто-то когда-то для нее делал.

— Ну, — говорит он, потирая рукой подбородок. — Я сделал это и для нее и для тебя.

Я тяжело сглатываю, удивляясь жжению в глазах. Я не лгу, я настолько близка к тому, чтобы разреветься. Безумие, как такой простой и нелепо романтический жест тронул. Никто никогда бы не подумал обо мне как о девушке, способной на подобное.

По щеке скатывается слеза.

— О, милая, — бормочет Брэм, заходя в квартиру и обнимая меня. — Не плачь. Это пустяки. Я просто подумал, что она захочет поехать туда одетая как принцесса.

— Но ты вспомнил Спящую красавицу и веретено и иглу, и это тааааак мило. — Всхлипываю я, бестолково причитая и плача в его руках.

Он кладет руку мне на затылок и держит меня.

— Что ж, рад, что тебе понравилось. — Я знаю, он говорит об этом небрежно, но опять же, как он может понять, что это для меня значит? Столько лет никто не делал ничего подобного, никто не заботился о нас с Авой. И тут я понимаю, насколько я устала, насколько перестала уделять себе внимание. Так чертовски хорошо ощущать, что о нас есть кому позаботится.

В этот самый момент из ванны выходит Ава. Она медленно подходит к нам, голова наклонена в сторону. Указывает на платье.

— Что это? — спрашивает она, глаза загораются надеждой.

Брэм приседает на корточки.

— Кто твоя любимая принцесса?

— Аврора, — бойко отвечает она. — Она уколола пальчик веретеном, я тоже так делаю.

— Потому что ты принцесса, — говорит он, показывая ей платье, мерцающий водопад пурпурного, розового и золотого. — И это твое платье принцессы.

Ее рот открывается в форме «О», глаза расширяются.

— Что? — она смотрит на меня, практически умоляя, чтоб это оказалось правдой. Я вытираю слезу и киваю.

— Это все для тебя, ангелочек.

Она осторожно берет платье из рук Брэма и рассматривает его.

— Должно быть, оно сделано из сахарной ваты, — размышляет она, ослепленная красотой в ее руках.

— Ты можешь пойти примерить его или тебе нужна помощь? — спрашиваю я, отлично зная, что она не нуждается в моей помощи.