Я ахаю и закрываю Аве уши, пока она не хохочет и не убегает.

— Язык. — Предупреждаю я его.

— Чем грязнее, тем лучше, — говорит он, ему это нравится. — Все, что она поймет, это что мы говорим о коврах. К слову о коврах… — Его глаза устремляются вниз к моим джинсам.

— Брэм, — строго говорю я. — Если ты хочешь помочь, то заткнись и иди сюда.

Я веду его на кухню, там, в специальном контейнере, я храню инсулин и прочие нужные вещи.

— Мне нужно, чтоб ты был внимателен. Это серьезно. Ты понял?

Он говорит, что все понял, но на его лице все еще ухмылка.

— Ты до этого когда-нибудь сидел с ребенком?

Ухмылка исчезает.

— Конечно, сидел.

— О, правда?

Он хмурится, слегка прищурившись.

— Я не настолько некомпетентен, как ты думаешь. — Резкость в его голосе застает меня врасплох. Похожее чувство появилось у меня, когда я спрашивала о его тупых носках.

— Надеюсь, ты прав, — беззаботно говорю я, стараясь не обращать внимания на внезапную перемену. Пока у меня есть его внимание, хоть он и напряжен, я перехожу к основам.

— Это монитор для контроля уровня сахара в крови.

— Веретено! — выкрикивает Ава, выбегает и с нетерпением наблюдает за нами. — Это веретено, им Спящая красавица прокалывает свой палец.

— Правда? — спрашивает Брэм, кажется, он немного успокоился. Фух. Думаю, шутник мне нравится намного больше. Когда Брэм МакГрегор становится серьезным, он опасен.

— Это лишь крошечный укол пальчика, — Я держу устройство, вставляю тест-полоску и включаю его. Затем беру руку Авы и быстро и аккуратно прокалываю кончик пальца. Она трясет рукой, словно ей больно. Вероятно, так и есть, но она уже привыкла, и она улыбается Брэму как большая девочка.

— Потом, — продолжаю я, показывая ему, — мы смотрим результат. Здесь 170, сейчас это нормально. Тебе надо сделать это лишь перед сном. Результат должен быть 100-180. — Я вынимаю тест-полоску и выбрасываю. — Затем ты выкинешь полоску.

— А что будет, если результат будет вне данного диапазона?

— Ты скорректируешь ее диету, — отвечаю я. — Но тебе не о чем беспокоиться. Это всего лишь немного особый образ жизни. Я провожу тест примерно шесть раз в день, иногда больше. Она получает инъекции инсулина три раза в день, утром, во второй половине дня и перед сном. В IKEA я сделала ей укол в ванной, а вечером, до того, как я уйду, сделаю еще один. И на всякий случай покажу тебе. — Неожиданно я понимаю, что начинаю задыхаться и хватаюсь за сердце.

Брэм кладет руку мне на щеку, пристально всматриваясь мне в лицо. Несмотря на то, что у меня начинается небольшой приступ паники, ощущение его горячей кожи успокаивает.

— Все хорошо, — ласково говорит он успокаивающим голосом. — Я справлюсь.

— Прости, — удается выдавить мне, пока я пытаюсь дышать. — Это всегда так трудно. Каждый раз, когда я хожу, у меня такое чувство, будто я оставляю ее судьбу в руках кого-то другого

— И ты права, — говорит он, подходя ближе на дюйм, его ладонь все еще на моей щеке, пальцы нежно отводят волосы от лица. — Но я с этим разберусь. Ты выйдешь, повеселишься, а потом вернешься. Она будет в порядке, она будет спать, а я просмотрю все твои фотоальбомы.

Почему-то эти слова заставляют меня улыбнуться.

***

Время около семи, я принарядилась в черное коктейльное платье, оно вполне подойдет для эпизода в Безумцах (прим. пер. американский драматический телесериал, который выходил на телеканале AMC с 2007 по 2015 год), накрасила губы красной помадой и уложила волосы в стиле 60-х.

— Мамочка, ты похожа на принцессу, — присаживаясь на край кровати, говорит Ава, качая ногами туда-сюда, пока я подвожу глаза подводкой. — Нет, на королеву.

— Ну, спасибо, — говорю я, улыбаясь ей в отражении. — Ты будешь хорошо вести себя с Брэмом, да?

— Да, — отвечает она, и я ей верю. Одно из прекрасных качеств Авы заключается в том, что она никогда не была своевольным ребенком. Она всегда вежлива и рассудительна, даже когда впадает в истерику, что бывает редко, она быстро останавливается и отходит. Конечно же, когда я была ребенком, я вела себя совсем не так, и порой я задаюсь вопросом, как получилось, что она такая хорошая, когда наши обстоятельства могли бы быть намного лучше. Но опять же, до тех пор, пока ей есть что кушать, есть крыша над головой и мама, которая ее любит, ребенку надо не так уж и много. За исключением нового поколения My Little Ponies, но для этого есть Рождество.

И очевидно кое-что еще.

До прихода Брэма не так уж много времени. Он приносит с собой миску еще не готового попкорна, я нахожу это своего рода очаровательным, и чуть не роняет его, когда видит меня.

Может это немного мелочно хотеть от него такой реакции, ну что ж, я в состоянии признать, что мне она приятна.

— Ты чертовски аппетитно выглядишь, — говорит он таким хриплым, практически сиплым голосом, что мне тут же хочется стиснуть ноги. Слово «аппетитно» слетевшее с его губ навевает ой как много удивительных сценариев.

— Именно этого я и добивалась, — говорю я, не потрудившись даже отругать его за брань.

— Так что, ты сегодня идешь гулять, чтоб с кем-то перепихнуться?

Я хмурюсь.

— Я никогда ничего не говорила о том, чтоб перепихнуться. — И почему тебя это волнует? Тебя что, это волнует?

Я вроде как хочу, чтоб его это волновало.

— Лапочка, когда ты выходишь на улицу и при этом выглядишь как кинозвезда, чьи портреты пацаны вешают на стены, чтобы дрочить в носок, тебя обязательно кто-нибудь подцепит. Ты можешь этого еще не знать, но, — он машет на меня рукой, — от тебя исходят эти «трахни меня» флюиды.

— Излучать флюиды и хотеть это две разные вещи, — говорю я.

— О, я в курсе. Просто хочу сказать…Будь готова к атаке.

— Пфф, — отмахиваюсь я. — Если я могу справиться с твоими подкатами, с ними я уж точно разберусь.

Он мягко улыбается.

— Полагаю, ты права.

После того, как я показываю ему, как делать Аве укол – не дай Бог ему придется это делать – я оставляю их вдвоем и спускаюсь вниз, где в такси меня ждут Стеф и Кайла. Последнее, что я вижу, выходя из квартиры, Брэма, стоящего в двери, и на заднем плане Аву, подпрыгивающую на диване. Если сегодня диван сломается, все утро понедельника я проведу, пытаясь разобраться со сборкой IKEA.

— Никола, — говорит Стеф, когда я залезаю на заднее сиденье Приуса. — Ты выглядишь ужасно секси.

— Ага, — говорит Кайла, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть на меня. — Поддерживаю. — Она показывает мне большие пальцы вверх.

Они обе тоже прекрасно выглядят, одетые в узкие джинсы, облегающие рубашки и высоченные каблуки. Стеф, как я вижу, одела оригинальные Rodarte, и на мгновение я ей завидую.

— Я так рада, что ты решила это сделать, — говорит Кайла, пока мы направляемся к первому бару Bartlett Hall не далеко от площади Юнион-Сквер. — Мне так было нужно время для девочек. Мне кажется, нам надо выбрать поддельные номера и профессии. Я буду Лоррейн Манипени, цирковым тренером голубей, выступающим в Cirque du Soleil. Я про ту, которая сидит на балках во время шоу. А затем мы попросим у парней фотки членов. Ну, знаете, просто подойдем к случайным парням и попросим их об этом, посмотрим, кто захочет сыграть. — Она делает паузу, добавляя дерзкую улыбку. — Я когда-нибудь говорила вам, что вы двое лучшая группа поддержки, на которую может надеяться девушка?

— Ой, притормози, — говорит Стеф, кладя руку на руку Кайлы. — Сегодня все для Николы, не для тебя. И я знаю свою лучшую подругу. Если она говорит, что ей нужна ночь для девочек, значит, она ей действительно нужна. Горячей мамочке нужно с кем-то переспать. Нам нужны члены, а не фотки членов.

Они обе смотрят на меня, ждут, что я стану отрицать это заявление. Но я не стану, нет.

Я киваю.

— Да, мне нужно как можно быстрее с кем-нибудь переспать.

Водитель такси улыбается, подъезжая к бару.