Своими специфическими особенностями культура днепровских балтов середины и третьей четверти I тыс. н. э. заметно отличалась от славянской. Если традиционной формой жилища у славян являлась прямоугольная землянка, то балты сооружали наземные деревянные дома столбовой конструкции. У них не было ям-погребов, обычных для славянских поселений. Иными были формы глиняной посуды. Женский костюм изобиловал многочисленными и разнообразными украшениями из бронзы, в том числе вещами геометрического стиля с красной и зеленой эмалью. Балтийские типы украшений — фибулы, вещи с эмалью, браслеты и др. — нередко проникали в славянскую среду, в которой до этого металлические украшения не пользовались большим распространением.

Около своих поселений верхнеднепровские балты сооружали убежища: маленькие крепости, расположенные на труднодоступных местах и обнесенные рвами, земляными валами и деревянными оградами. Кажется, такие убежища, куда жители поселка должны были собираться в часы опасности, распространились главным образом в третьей четверти I тыс. н. э., вероятно, в связи с дальнейшим продвижением славян. Балты стремились оборонять свои владения. Но, судя по их маленьким убежищам, жители каждого селения защищали прежде всего самих себя, что приводило к их военным неудачам. На нескольких городищах-убежищах— Тушемле, Городке, Слободе Глушице, Вошкинском, Колычевском, расположенных в бассейне верхнего течения Сожа, были обнаружены следы больших пожаров, уничтоживших эти укрепления в конце третьей четверти I тыс. н. э. Вместе с тем во время раскопок здесь было встречено ничтожно мало бытового инвентаря и других вещей, которые неизбежно сохранились бы, если бы гибели укреплений от огня предшествовало большое скопление людей. Не было обнаружено и никаких следов вооруженной борьбы. Очевидно, в этой местности маленькие убежища не оправдали возлагавшихся на них надежд: при приближении сильного неприятеля население укрылось в окрестных лесах, а городища-убежища, на сооружение которых было потрачено так много сил, стали жертвой огня.

На некоторых городищах-убежищах были открыты остатки языческих святилищ в виде круглых площадок диаметром 6 м, по краю которых стояли деревянные столбы, вероятно фигуры божеств, а в центре находился большой столб, изображавший главное божество, в одном случае имевшее медвежью голову. Такие святилища — яркий штрих древней культуры днепровских балтов — обнаружены на городищах-убежищах Тушемля, Городок и Прудки.[47]

Наряду с древностями славян и балтов в области Верхнего Поднепровья известно немало и таких археологических памятников — городищ, поселений и могильников середины и второй половины I тыс. н. э., этническое определение которых не представляется возможным. Они сочетают в себе славянские и балтийские элементы, являются убедительными свидетельствами процессов, приведших в конце концов к ассимиляции днепровских балтов более сильными и передовыми славянскими группировками. Исторический период, переживаемый днепровскими балтами, а именно распад у них родо-племенных порядков, речь о чем шла выше, способствовал процессу ассимиляции.

Древности такого типа — смешанные, славяно-балтийские — имеются в Поднепровье около Смоленска. Так, на Лахтеевском и Демидовском городищах, по общему облику подобных памятникам культуры балтов и находящихся в близком соседстве с характерными древностями балтов, обнаружена глиняная посуда реберчатых форм, подобная происходящей из славянских поселений середины и третьей четверти I тыс. н. э. более южных областей Верхнего Поднепровья. На берегу Акатовского озера, расположенного севернее Смоленска, был исследован могильник с трупосожжением VIII–IX вв. Обряд захоронения оказался похожим на славянский; украшения, положенные в могильник с пережженными костями, принадлежали преимущественно к древностям балтов; среди глиняной посуды, происходящей из захоронений, имеются и славянские и балтийские формы.[48] Смешанный, балто-славянский облик в середине и третьей четверти I тыс. н. э. имела культура населения бассейна Верхней Оки, названная археологами мощинской по известному Мощинскому городищу, на котором в 1888 г. Н. И. Булычевым был найден богатый клад бронзовых изделий, украшенных цветной эмалью. По-видимому, здесь обитали в это время балтийские племена, подвергающиеся ассимиляции. В их культуре распространились славянские элементы: глиняная посуда позднезарубинецкого облика, соответствующие формы железных орудий. К исходу I тыс. н. э. их культура приобрела уже вполне славянский облик, и лишь в погребальном обряде, быть может, следует видеть балтийскую традицию.

Здесь имеются в виду курганы, содержащие внутри деревянную постройку — «домовину», в которую ссыпались пережженные кости — остатки трупосожжений. Иногда кости помещались в «домовину» в глиняном сосуде-урне. Древнейшие курганы этого типа, относящиеся к середине и третьей четверти I тыс. н. э., содержат обычно остатки пережженных костей нескольких человек. Эти курганы были семейными усыпальницами. Вокруг деревянной «домовины» устраивалась круговая ограда из столбиков, напоминающая святилища днепровских балтов. Сверху насыпался курган.

Выше уже шла речь о том, что обычай сооружать курганы появился у днепровских славян в третьей четверти I тыс. н. э. Очень возможно, что он был заимствован ими от балтов, но не днепровских, не имевших курганов, а более западных, у которых курганы были древней традицией, деревянная же «домовина», куда помещались остатки сожжений, являлась местной балтийской традицией.[49]

Этот вопрос требует, однако, дальнейшего изучения. В разных областях восточнославянской территории древние курганы имели различный характер и, возможно, разное происхождение. В бассейне Верхней Оки и в смежных частях бассейна Днепра, в частности на Десне, древнейшие курганы, как только что указывалось, имели нередко деревянные «домовины» и ограды. В Смоленском Поднепровье и севернее, в областях, примыкающих к оз. Ильмень, в третьей четверти I тыс. н. э. распространились высокие курганы, называемые сопками. Они также являлись коллективными, семейными усыпальницами, т. е. содержали внутри остатки нескольких сожжений. Нередко в сопках встречаются развалины каких-то деревянных и каменных сооружений. В Северо-Западном Поднепровье, в верховьях Западной Двины и Волги и вокруг южной части Чудского озера имеются погребальные сооружения в виде длинных курганов — валообразных насыпей, внутри которых находятся остатки сожжений. Это также коллективные, семейные усыпальницы. Наконец, в некоторых местах и в Верхнем Поднепровье, и севернее, в бассейне оз. Ильмень, известны традиционные славянские бескурганные могильники с сожжениями второй половины I тыс. н. э. Они принадлежали, очевидно, славянским группировкам, сумевшим сохранить по какой-то причине древнюю дедовскую погребальную обрядность.

Различные формы погребальных памятников второй половины I тыс. н. э., имеющиеся в области Верхнего Поднепровья и по ее широкой периферии, давно привлекали к себе внимание археологов. Величественные курганы-сопки — настоящие земляные пирамиды— некогда приписывались археологами норманнам; считалось, что они расположены вдоль речных торговых путей из Балтийского моря на Волгу и Днепр. Но позднее выяснилось, что сопки на 2–3 столетия старше того времени, когда норманны появились на Русской равнине. Большинство исследованных сопок относится к третьей четверти I тыс. н. э. И расположены они не только вдоль рек, служивших торговыми путями, но и на других реках и ручьях, нередко в глубинах водоразделов. Не обнаружены сопки на берегах Невы, в нижнем течении р. Луги, нет их в Юго-Восточной Прибалтике, т. е. в тех областях, которые несомненно посещались норманнами, но где местным населением были финно-угорские племена: эсты, водь и ижора. В настоящее время большинство исследователей рассматривает курганы-сопки как славянские памятники, принадлежащие наиболее северной восточно-славянской группировке: словенам новгородским и их ближайшим предкам, продвигавшимся в Приильменье из Верхнего Поднепровья. Очевидно, это были славяне, уже несущие в себе балтийский субстрат той или иной плотности.