Следует отметить, что эти наблюдения, сделанные археологами в последние два десятилетия, полностью совпадают с соображениями лингвистов, которые уже давно отметили, что освоение славянами Верхнего Поднепровья началось не с западных, а с восточных областей, что славяне, двигавшиеся на север из Среднего Поднепровья, заселили здесь сначала берега «правой реки» — Десны. Об этом свидетельствует относительно старая славянская гидронимия восточной части Верхнего Поднепровья, отсутствующая в его западных областях.[31]

Первоначально, когда зарубинецкие древности рубежа и первых веков нашей эры на Средней и Верхней Десне были известны еще плохо, некоторые археологи пытались рассматривать их в качестве местных, позднеюхновских, и называли их почепскими по имени упомянутого выше древнего селища у г. Почепа на р. Судости. В настоящее время это предположение полностью отпало. Очень близкие деснинским позднезарубинецкие древности обнаружены в районе левого берега Среднего Днепра, в частности в поречье р. Трубежа. По-видимому, деснинская позднезарубинецкая группировка со всеми особенностями своей культуры сложилась еще здесь, на Среднем Днепре. И не случайно некоторые особенности культуры этой группировки говорят о ее связях с позднескифским населением Нижнего Поднепровья. К ним относятся реберчатые глиняные миски с вертикальной верхней частью, копирующие соответствующую керамику Причерноморья, обломки привезенной краснолаковой посуды и др. Эти особенности культуры были затем принесены на Среднюю и Верхнюю Десну. Никаких бесспорных юхновских элементов или пережитков в культуре деснинской позднезарубинецкой группировки не обнаруживается.[32]

Имеется предположение, что продвижение зарубинецких племен из левобережной части Среднего Поднепровья в северном направлении было связано с активизацией кочевников-сарматов, появившихся в этот период не только на левом, но местами и на правом берегу Среднего Днепра. Случилось, следовательно, то, что неоднократно происходило и позднее — в I и начале II тыс. н. э., когда оседлое земледельческое население, спасаясь от разорения, отходило на север, в менее благоприятные для сельского хозяйства, но зато несравненно более безопасные области.

Расселение зарубинецких племен в области Верхнего Поднепровья привело к серьезным изменениям в жизни и культуре населения на широких пространствах лесной зоны Восточной Европы. Оно сказалось на судьбах не только днепровских балтов, но и обитателей более северных областей, в том числе финно-угров, западной части Волго-Окского междуречья, верховий Волги: и Западной Двины. В истории Верхнего Поднепровья и его широкой периферии начался новый период.

Зарубинецкие раннеславянские племена шаг за шагом продвигались к северу, достигнув на Днепре устья Березины, заняв значительные пространства в бассейне Сожа и поречье Десны на всем его протяжении. С их появлением жизнь на старых милоградских и многих юхновских поселениях полностью прекратилась. Местное население оказывало, вероятно, сопротивление пришельцам, но было вынуждено отступить на мелкие реки в глубинах водораздела, а главным образом к северу — на земли других племен. В итоге в первые века нашей эры почти половина территории Верхнего Поднепровья, вся ее юго-восточная часть, стала принадлежать новым хозяевам, хотя остатки старого населения: во многих местах, вероятно, сохранялись.

Юхновские племена, освободившие поречье Десны, отошли главным образом на северо-восток, в область Верхней Оки. При исследовании древних верхнеокских городищ в ряде случаев было отмечено, что сначала там жили племена «раннего железного века», близкие верхнеднепровским (днепро-двинским), а затем, в начале нашей эры, в этих местах появлялись «юхновцы», со всеми специфическими особенностями их культуры. Очевидно, они потеснили местное население к северу. Возникла своего рода цепная реакция, ход которой еще далеко не выяснен, но некоторые результаты уже понятны. В частности, на западе Волго-Окского междуречья, днепровскими балтами были заняты области некоторых финно-угорских группировок. Как будто бы изменения в составе населения произошли в это время и в среднем, а также в верхнем течении Западной Двины и даже к северу от этой реки. Исследователь древних городищ в верховьях Западной Двины Я. В. Станкевич установила, что сначала в этой местности жили финно-угры, а где-то в начале нашей эры появилось население со штрихованной керамикой, пришедшее, очевидно, с юго-запада. К северу от среднего течения Западной Двины было обследовано несколько городищ, материалы которых напоминают юхновские, деснинские. Так далеко на север отошли днепровские балты.

Но значительная часть Верхнего Поднепровья — поречье Днепра выше устья Березины, верховья Сожа, все Правобережье — в первой половине I тыс. н. э. оставалась в руках старого населения. В его жизни и культуре появилось, однако, много новых особенностей. Источником нового стали пришельцы — зарубинецкие племена, уровень культуры которых, как уже указывалось, был значительно выше, чем у днепровских балтов.

В течение нескольких лет в конце 50-х годов автор этих строк производил раскопки на древних городищах Смоленщины, главным образом в бассейне Верхнего Сожа. Зарубинецкие племена в эти местности не проникали. Граница их поселений лежала на 80—100 км восточнее, в верховьях Десны. Тем не менее в I–II вв. н. э. в развитии культуры населения Верхнего Посожья произошли существенные перемены, причем их характер и итоги не допускают сомнений в том, что причиной перемен было влияние более развитой зарубинецкой культуры. Речь идет о распространении в среде верхнеднепровских балтов железных орудий зарубинецких форм, более совершенных, чем местные, украшений и предметов убора, например фибул, незнакомых раньше местному населению, но являющихся неизменной принадлежностью зарубинецкого костюма. Даже глиняная посуда зарубинецкого характера, хотя и менее совершенная, появилась у населения Верхнего Посожья.

Интересно, что зарубинецкие элементы в культуре местного населения были представлены тем сильнее, чем ближе оно проживало к областям, занятым пришельцами. На берегах Верхнего Днепра следы зарубинецкого влияния ощущались уже значительно слабее, чем в Посожье, а по правую сторону Днепра, еще дальше от зарубинецких поселений, они почти не сказывались.

Хорошо заметно влияние зарубинецких племен на развитие культуры верхнеокских балтов, среди которых, как уже указывалось, было немало «юхновцев», переселившихся в бассейн Оки из поречья Десны.[33]

Можно предположить, что зарубинецкое влияние коснулось не только форм орудий труда, предметов убора, украшений и глиняной посуды, но и экономики верхнеднепровских балтов, особенно их земледелия. У зарубинецких племен эта отрасль сельского хозяйства была несомненно более развитой, чем у балтов. Появление зарубинецких племен и все связанные с этим события— и военные, и мирные — не могли не ускорить развитие общественной жизни местного населения. Словом, зарубинецкие раннеславянские племена и их культура способствовали тому, чтобы балты Верхнего Поднепровья вышли, наконец, из «раннего железного века», с его замкнутостью, патриархальными и родовыми ограничениями и другими древними традициями. Таким образом, появление зарубинецких племен сыграло в жизни днепровских балтов очень серьезную, но при этом весьма противоречивую роль.

Трудно сказать, началась ли в это время в Верхнем Поднепровье ассимиляция местного населения пришельцами. Речь может идти в данном случае лишь о тех группировках балтов, которые оказались в ближайшем соседстве с зарубинецкими поселениями или в их окружении. Но во всяком случае предпосылки ассимиляции были во многих местностях уже налицо.