Лаутар уже с полминуты не слушал воодушевленный рассказ Вландика. Он смотрел, не отрывая глаз, в поле.

По полю шла, приближаясь к кромке леса, Ана.

Лаутар раздумывал недолго, спрыгнул с брички и побежал в сторону Аны.

Пробежал пару шагов, и, что-то прикинув, стремительно вернулся, нагнал бричку, вытащил бутылку вина, и побежал догонять Анну.

А вслед ему летели, как птицы, страшные, справедливые упреки - крики агронома Вландика Попа.

Ана вышла на поляну и остолбенела.

На поляне чинно возлежал Лаутар.

Он широко улыбнулся Ане и широким жестом пригласил ее присоединиться к его трапезе на лоне природы.

Трапеза вид имела самый простой - это был расстеленный на траве старый сюртук Лаутара, на котором возвышалась двухлитровая бутылка домашнего вина Вландика Попа.

- Ты откуда тут взялся? – спросила Ана.

- Да вот, отдыхаю.

- От каких же трудов? – спросила с усмешкой Анна.

- Да вот, к Анушу ходил. Все с долгами уладил. Хороший он старик, добрый. Мне он понравился. Жениться мне советовал.

- На ком? – рассмеялась Ана. – Не на мне ли?

- Не сказал, на ком, - сказал Лаутар, и рассмеялся. – Вот сижу тут, и думаю. Как бы не прогадать.

Лаутар приложился к бутылке, сделал несколько глотков, глядя при этом, как, перестав смеяться, серьезно и долго смотрит на него Ана.

- Дай мне тоже! – сказала Ана и потянулась за бутылкой.

- Смотри, вино крепкое! – сказал Лаутар.

- Сам смотри, не захмелей! – сказала с вызовом Ана.

Она приложилась к горлышку бутылки. Сделала несколько глотков вина, и зажмурилась от удовольствия.

Тонкая струйка вина выскользнула из Аниных губ и дерзко пробежала по смуглой тонкой шее Аны.

Лаутар проводил взглядом весь ее путь.

Он прильнул к Ане, и прижал ее к себе, и целовал ее, сколько хотел.

Ана ответила на его поцелуи. И тогда рука Лаутара тронула ее грудь, и проникла ей под тонкое платье.

И тогда Ана выхватила откуда-то из-под своих юбок нож и ударила Лаутара – по голым рукам, по ладоням, с силой и злостью.

Лаутар вскрикнул от боли.

Ана убежала, в миг скрылась, как будто была не живой, а сном – коротким, оставившим после себя вкус вина и поцелуя на губах, и кровь на изрезанных руках.

Ана, задыхаясь, бежала по полю.

Она вбежала по лестницам дома Барона, вверх, вверх, мимо цыган и цыганят, вверх, в свою комнату, и закрыла дверь на замок.

Когда она обернулась, она увидела отца.

Барон сидел у ее кровати и прямо смотрел в глаза дочери.

Ана бросилась к нему и плакала.

А тяжелые ладони Барона гладили черные Анины волосы.

Той же ночью Лаутар пришел к дому Барона.

Правая рука его была замотана платком.

Лаутар достал свою скрипку, и начал играть – мелодию медленную, виноватую сильно, но способную добиться прощения даже у каменного сердца.

И Ана появилась - тонким силуэтом - в окне.

Лаутар увидел силуэт Аны, от неожиданности и радости на секунду его скрипка смолкла – но тут же ожила. Лаутар улыбался – он был доволен, что смог выманить Ану.

Ана слушала скрипку Лаутара, и медленно, медленно, еще не танцевала, а только чуть колебалась из стороны в сторону, как молодое деревце под порывом ветра, становящегося все сильней и сильней от ощущения своей власти над тонким деревом.

Лаутар вновь поднял глаза на Ану – но увидел в окне плечистый силуэт Барона.

Скрипка Лаутара смолкла.

Барон сурово смотрел за окно, но суровость его скоро сменилась разочарованием.

Лаутар не стал больше играть – он ушел. Под окном теперь был только пустой островок лунного света.

И Барон отошел от окна, кажется, даже огорченным - оттого, что его фигура оказалась не достойна музыки Лаутара.

…Леня Брежнев медленно спускался на землю.

Ночной лес не пугал его. Леню сейчас не могло испугать, наверное, ничего. Так бывает – когда человеку настолько хорошо, что его ничего не пугает. Справедливости ради следует признать, что такие состояния не всегда заканчиваются хорошо. Часто заканчиваются плохо. Плачевно, прямо скажем, заканчиваются.

Но в Ленином случае все закончилось хорошо. Воздушный шар медленно опустился на большую поляну.

На поляне, на траве, раскинув широко руки, лежал Лаутар и смотрел в небо. Рядом с ним в траве лежал пузырь с вином.

Пузырь – это желудок теленка, специально выделанный, обработанный и снабженный кожаной пробкой. Емкость пузыря составляет обычно три-четыре литра.

Когда в ночном небе прямо над Лаутаром показался воздушный шар, Лаутар закрыл глаза.

- Господи, сохрани меня, - тихо прошептал Лаутар. – Не дай мне потерять рассудок, Господи.

С шелестом пролетел последние метры над землей шар. Раздался громкий стук.

Лаутар лежал, закрыв глаза.

- Господи, спаси и сохрани меня! – сказал Лаутар, открыв глаза.

Прямо над ним стоял Леонид Ильич Брежнев, в маршальском мундире, поблескивая крупными бриллиантами орденов.

- Красивые у вас тут места, - сказал Брежнев после паузы.

- Красивые, - согласился Лаутар без колебаний.

- М-да, - сказал Брежнев, маяча над Лаутаром. – Жаркие у вас тут ночи.

- Жаркие, – сказал Лаутар, протянул руку в траву, нащупал пузырь с вином.

Лаутар открыл пузырь, сделал несколько глотков. Вино, пробулькав, пролилось в горло Лаутара.

Затем он молча протянул пузырь Брежневу.

Брежнев взял пузырь, без колебаний приложился к горлышку. Пробулькало вино и в горло Брежнева.

- Хорошо, - сказал Брежнев, оторвавшись от пузыря.

Затем Брежнев медленно и основательно прилег на траву рядом с Лаутаром.

Некоторое время они лежали молча, глядя на звезды.

- Черное какое небо, - сказал Брежнев.

- Правда, - согласился Лаутар.

- Не узнаешь меня? – спросил Брежнев равнодушно.

- Узнаю, - сказал Лаутар. – Я украл у тебя машину. Будешь арестовывать?

- Тебя зовут Лаутар, - сказал Брежнев.

- Откуда знаешь?

- Я тебя запомнил.

- Я тебя - тоже. Подвел я тебя, прости. Наверное, крепко попало тебе за машину?

- Да нет, - Брежнев засмеялся. – Не то чтобы.

- Горицэ меня зовут, - протянул руку Брежневу Лаутар. - Георгий, значит. Все зовут меня просто Лаутар.

- Просто Лаутар, - повторил Брежнев. – А меня зовут просто… - Брежнев задумался, – Получается, просто меня и не зовут. Вот какое дело.

- А как же зовут? – удивился Лаутар.

- Наш дорогой Леонид Ильич, - сказал Брежнев равнодушно-печально.

Лаутар был поражен, он даже привстал и оперся на локоть.

Брежнев все так же смотрел на звезды.

- Ты – наш дорогой Леонид Ильич? – спросил Лаутар. – Тот самый?

- Что значит «тот самый?» - удивился Брежнев.

- Тот самый важный человек из Москвы, которого все ждали, и даже выгоняли цыган на пятьдесят километров от Кишинева!

- Да, - сказал Брежнев без удовольствия. – Тот самый.

- Так ты самый важный человек во всем СССР?! – взволнованно уточнил Лаутар.

- Ну, как. Получается, так.

- Господи! Ты все-таки есть на свете! – воскликнул Лаутар и отвалился на траву. – Спасибо, Господи!

- Ты чего это? – на этот раз Брежнев удивленно приподнялся и оперся на один локоть. – Ты это брось. Я не религиозный.

- Тебя послал Господь, - уверенно сказал Лаутар. – Ты мне поможешь?

- Не знаю еще, - сказал Брежнев. – Дай.

Лаутар протянул Брежневу пузырь.

Брежнев сделал несколько больших глотков.

- Хорошо, - повторил Брежнев. – Славное вино. Какого года урожай?

- Прошлого, - сказал Лаутар. – А я-то думал, ты - главный военный, охраняешь самого важного человека СССР. Вон у тебя сколько орденов. Я столько видел только у Багратиона, на картине, - сказал Лаутар.

- Ордена, - сказал Брежнев рассеянно, - Обычай. Слушай, ответишь на вопрос?

- Какой?

- Ты ведь бродяга? Музыкант?

- Правда, - согласился Лаутар.

- Зачем ты угнал ЗИМ? Продал?

- Нет, что ты! – возмутился Лаутар. – Разве я стал бы звать Раду, чтобы украсть для денег? То стыдно!