— Не замечал раньше за тобой такой язвительности. Особенно в свой адрес.

— Так я раньше весь яд расходовала на профилактику радикулита у Эверо, а теперь моей любимой жертвы нет, а яд есть. Вот и сбрасываю излишки, чтобы не отравиться.

Дальше ехали в молчании.

По прибытии нас разделили. Меня повели в камеру, Караля на допрос. Видно, эта тюрьма не была рассчитана на попаданцев, ведь нам нужен истощенный магический фон, чтобы нормально жить. Именно благодаря этому меня разместили недалеко от лазарета, можно сказать, в vip-камере по местным меркам. Интересно, сколько меня здесь продержат? По всему выходит, что мой арест долго не готовили, взяли вместе с ректором, чтобы два раза не ездить. По акции «посади двух по вине одного».

Так началось мое заключение.

Честно, многое настораживало. Во-первых, меня не выводили на ежедневные прогулки, что вкупе с отсутствием допросов пугало едва ли не до чертиков. Такое ощущение, что от меня просто избавились, заперев здесь. А если одну скромную секретаршу даже не оформили, то держать тут могут до самой смерти. Никто и не рыпнется. Меня просто не существует в тюремной системе, и со мной можно делать все, что хочешь. Во-вторых, обращались со мной на удивление хорошо. Раз в три дня отводили в душ, не забывали кормить. Как видите, странностей масса.

— И утром после первой брачной ночи Розана просыпается и видит на постели следы крови. Она спешит застирать их, но Маттео уже все увидел. Он предъявляет простыню родителям Розаны в доказательство того, что та соврала, обвинив его в ее совращении. В первую брачную ночь она была невинна.

— И что дальше?

Единственной отдушиной оказались беседы с сокамерницами. Я понимала, что их подсаживают, чтобы разговорить меня, иначе бы они столь часто не менялись. Но так я получала хоть какое-то общение. Разговорить? Пожалуйста! Мне не жалко. Книг помню массу, сериалов знаю кучу. Поизображаю кота из Лукоморья, пусть подавятся.

На шестой день заключения дверь камеры открылась не по графику. На пороге стоял Никола. Какая встреча!

— Туманова! На выход!

— Вы за мной? Ну как знала! Не стала девочкам «Санта-Барбару» пересказывать, а то было бы слишком жестоко бросить повествование на середине.

Шли мы недолго, как я поняла, меня вели в допросную. Не знаю, радоваться ли тому, что про меня вспомнили. Довольно грубо впихнув в помещение, за мной захлопнули дверь, сильно наподдав ею по ягодицам. Что за воспитательные меры? Разве не Никола будет допрос вести?

Наконец я увидела того, по чьему приказу прервали мой сериальный марафон. Блин! Надо было с Каралем поспорить, глядишь, и на домик у моря денег бы хватило.

Эверо, а это был он собственной персоной, гадко ухмыльнулся.

— Вы?

— Я, а вы думали, чем я на жизнь зарабатываю?

— Вы палач? — выдала я ему первую мысль, пришедшую на ум.

А что, должность палача прекрасно сочетается с его мерзким характером. Да он такой спец в пытках, что может одним взглядом обойтись.

— Я глава королевского сыска!

Только тут я обратила внимание на его внешний вид. Костюм на нем отличался от костюмов следователей, явившихся в Академию, только дороговизной ткани. А так тот же фасон, тот же цвет.

— Глава? — на моем лице отобразился скепсис, не верилось мне в свою значимость, чтобы аж глава сыска меня допрашивал. — До меня снизошел глава сыска?

— А вы на допрос записаны? — делано удивился мужчина, в точности копируя мои интонации, когда я обороняла от него кабинет ректора. — Дайте я сверюсь с записями.

Он достал из кармана ежедневник и напоказ начал листать пустые страницы.

— Ну, что-то я вас здесь не вижу. Вы вообще кто?

Злопамятная скотина! И ведь ничего не сделаешь, по себе знаю. Ну, хочешь знать, кто я? Ради бога!

— Туманова Лада Борисовна. Родилась семнадцатого июня одна тысяча девятьсот девяностого года в роддоме номер три города Липецка. Окончила школу в две тысячи седьмом году, поступила в институт на специальность «социолог» и окончила его с красным дипломом в две тысячи двенадцатом году. Если этой информации вам мало, то слушайте, — я перевела дыхание и быстро затараторила: — По гороскопу я Близнецы, родилась в год Металлической Лошади. Размер груди третий, рост метр шестьдесят три, размер ноги тридцать восьмой. Натуральная брюнетка. Любимая книга «Молчание ягнят», любимый фильм «В джазе только девушки», любимые цветы…

— Стоп! — Эверо с треском захлопнул ежедневник, в который за время моей исповеди сделал пару заметок. Надеюсь, он не размер груди записал? — Ладно, я убедился. Такой болтливой можете быть только вы!

— И даже про родителей рассказать не дадите?

— А вы не хотите лучше про вашего начальника рассказать? — доверительно спросил он, вновь раскрывая книгу.

Ну, раз вы так просите, любой каприз за ваши деньги.

— Флегматик. Любит чай с кусочками яблок. На обед обычно просит заказать котлеты из куриной грудки с кинзой. Аллергия на вишню. Любимое блюдо — яблочный пирог. От салата с капустой его пучит. Утром обычно опаздывает на пять минут, с работы уходит вовремя.

— Ничего более личного вы не знаете?

Я рассказала про его избыточное газообразование, куда уж больше.

— Знаю!

Джонатан подобрался и приготовился записывать.

— Взяточник он. Очень не любит вас. Кстати, а ведь вы ему тоже взятку давали, чтобы вашего сына в Академию устроить. Это, между прочим, дача взятки должностному лицу. А, зная ваше чадо, взятка была в особо крупном размере. Учтите, сдаться с поличным никогда не поздно. Будем через стенку перестукиваться.

Эверо опять захлопнул ежедневник, в воздух взвилась пара страниц.

— Сотрудничать, значит, не желаете?

Я прижала руки к груди.

— Что вы! Все, что знала, рассказала!

Тут мне протянули раскрытую книгу. Приглядевшись, я узнала свой почерк. Зачем ему моя писанина?

— Тогда объясните, что значит эта запись?

Я вчиталась. «К. ж. м. 10. 2 медяка Караль».

— Купить живой мотыль, десять граммов, взять на это два медяка у Караля.

Джонатан аж вскочил.

— Мотыль? Мотыль! Мы потратили на это три дня!

— Да, мотыль. Рыбки его хорошо кушают, пардон, кушали. А зачем вам мои записи?

Злость графа мигом улеглась. Он сел напротив меня и вперился взглядом.

— Про взятки ректора мы знали. Только вот такой нюанс. Взятки-то он берет, только богаче не становится. Мы проверили все счета, всех родственников, денег лишних и предметов роскоши у них нет.

— Ну, я очень вам сочувствую.

А что я еще могла сказать? Что работать надо лучше?

— Себе посочувствуйте. Вот сами посудите. У ректора незаконным путем появляются крупные суммы и бесследно исчезают. Потом нападение на вас с изъятием крови. Через небольшой промежуток времени гибнет королевская семья. Замечу, что уничтожение правящей семьи — это дорогое мероприятие. И еще любопытный факт. Вы продержались на этом месте дольше всех. Чем вы привлекли Караля?

— Хорошей работой? — робко попыталась я угадать.

— А может, обещанием выделить кровь?

— Вы это не докажете!

— Хороший обвинитель докажет. И вы подтвердите. Если вы думаете, что ваше содержание под стражей до этого момента было кошмаром, то я вас сильно удивлю. Просто перед тем как отдать приказ о вашем аресте, я попросил относиться к вам помягче. Мне не нужно было, чтобы вы во время допроса кровью кашляли. Но раз вы не желаете сотрудничать…

— А я что делаю?

— Неправильный вопрос. Правильная формулировка «что я могу для вас сделать».

— И что я могу для вас сделать? — как хорошая девочка, я тут же исправилась.

— Работать на меня.

— Секретарем главы сыска?

— Секретарем ректора. Ничего нового.

— Караля освободили?

— Нет, — он хлопнул по карману пиджака. — Вот здесь подписанный регентом приказ, назначающий меня временно исполняющим обязанности ректора Академии магии Южного королевства.

Наверное, в этот момент я очень достоверно изобразила лягушку. Глаза навыкате, рот открыт, легкий зеленоватый оттенок на лице.