— Майор, ты по структуре легиона не думал еще?

Калашников не медлил ни на секунды:

— Давно решили, вместе с Рыжовым — две роты по двадцать пять человек, и по пять взводов в каждой. С учетом средств усиления, в смысле дроидов, взвод — пятьдесят пять боевых единиц. В идеале.

Согласно кивнул головой:

— Со взводами согласен, но людей у нас достаточно, а рота получается слишком большой. Предлагаю три роты по двадцать человек, и по четыре взвода в каждой. Тогда на каждую роту, при десантировании, будет достаточно как раз по четыре бота. Всего получится — шестнадцать.

Майор секунду подумал:

— То есть, мы увеличим число бойцов и повысим мобильность. Я, руками и ногами «за»!

— Милитаристы хреновы! — Подошедшая Ари смешно сморщила носик, и присев ко мне, нырнула под левую руку, заполучив ее себе на плечи. Потом ткнулась в щеку холодным носом и поцеловала:

— Я по-братски, Капитан!

Спустя мгновение, девушка спала. А мне куда деваться в этой не очень удобной позе?

Осмотрев оба захваченных дрона, Ари выдала повергшую меня в ступор фразу:

— Рухлядь! Знаешь, Капитан, пожалуй, ваш этот… как его… камаз, посложнее будет.

Я недоуменно уставился на девушку:

— Ари, объяснись!

Девчонка пожала плечами, мол, как ты не понимаешь:

— Камаз — значительно более сложный механизм. Просто… он менее технологичный и менее функциональный. Но это решаемо!

Ну еще-бы, в этом я не сомневался. Конечно решаемо, кто бы спорил, автомобили производства Камского автомобильного завода, заведомо — чудо техники. Им осталось добавить способность мыслить. Для полного счастья.

Начальник особого отдела Сергей Михайлович Колесников еще только осваивался на новом рабочем месте. Ему не были ведомы энергетические, технологические и технические процессы внутри тела рейдера. Он к этому и не стремился, есть для того специально обученные люди. Его делом было обеспечение моральной устойчивости и лояльности экипажа, а также отражение атак извне. И вот, возникла первая проблема. Как водится, откуда не ждали. И винить некого — кадры он себе выбирал сам. Сергей Михайлович окинул взглядом сослуживцев, специально собранных по этому поводу, демонстративно расслабился, и заодно освободил крепление бластера на правом бедре…

Между тем, недавно принятый в экипаж «товарищ» продолжал выступать:

— Зачем мы должны слушать этого так называемого капитана? Кто он нам? Он же не состоятелен! Что за детский сад — штаны на лямках… Командир для младшего школьного возраста! Это надо же додуматься — капитан, посредством общего собрания, спрашивает мнение у «бомжей», принятых на борт корабля! Гнать этого идиота, пусть с бабами своими разбирается… а с кораблем мы и сами справимся. Найдем, куда его пристроить!

Этого деятеля задержал и доставил к нему непонятный пока патруль, старший которого представился коротко:

— Поручик Сычев, корабельная стража.

После чего передал арестанта и прилагающийся к нему файл видеозаписи, где тот был снят при попытке взлома двери в центр управления кораблем. Теперь задержанному было нечего скрывать, вот он и распинался.

Аналитический мозг полковника не упускал ничего. Даже деталей. Их было достаточно. При этом, Колесников считал себя членом команды. Во многом тут сыграло осознание того, что он и многие его друзья снова при деле, сильные и здоровые. Да и на счет «бомжей» он был категорически не согласен. И внуча, Маринка, наконец нашла себе занятие, строит весь корабль. И тот не возражает…

Сергей Михайлович улыбнулся, и вскинув руку, всадил парализующий луч станера в голову оратору.

— Этого, на допрос.

Нужно будет выяснить откуда и зачем появился здесь этот товарищ. Затем, к своему удивлению, обнаружил, что был не одинок. Присутствующий народ ожидал чего-то подобного, и теперь, не особо торопясь укладывал свое оружие назад, по месту дислокации.

Еще спустя минуту входная дверь внезапно открылась и в помещение ввалились вооруженные люди — ну вот опять:

— Никому не двигаться! Корабельная стража! Выстрел на корабле!

В соответствии с поступившим на нейросеть регламентом, эти люди не подчинялись никому, кроме капитана. Во главе взвода бойцов в тяжелой штурмовой броне был шустрый корнет, люди которого мгновенно и сноровисто разоружили присутствующих и запросили у искина результаты видеосъемки. Еще десять минут «стражам» потребовалось, чтобы разобраться в произошедшем, после чего присутствующим оперативно вернули оружие, а корнет, подойдя к полковнику, вскинул руку в воинском приветствии:

— Товарищ полковник! Ваши действия правомерны! Рад был с Вами познакомиться! Честь имею.

Потом Стража ушла, а полковник мучительно соображал — вот как и когда этот мальчишка умудрился успеть создать новую структуру — «третью смену», «глаз над глазом», «рэкет над рэкетом»…

Рейдер возвращался. Он был уже на подходе, и по территории забегали готовящиеся к эвакуации люди. Дроиды обеспечения включили ревун и механический голос проинформировал:

— До снятия купола осталось пять минут.

Что же пять, так пять. Пора и мне собираться. Вон уже и добывающие дроиды появились. Целой гроздью — будут забирать руду. В принципе все были готовы к эвакуации. Оставалось только одно незаконченное дело — после снятия купола оба бота дружно поднялись и, прикрывшись маскировочными полями, направились на видимую с Земли сторону Луны. Один из них пилотировала Ари, а другой, бывший майор ВВС России, Корчагин, недавно прошедший курс реабилитации. Достигнув Моря Дождей, пара ботов разделилась. Машина Ари нырнула к поверхности, и подхватила гравитационным лучом ранее обнаруженный «Луноход-1». Второй бот, дождавшись пока Ари выйдет из зоны поражения, отработал по точке его бывшего нахождения изо всех стволов. В результате образовался не малых размеров кратер, который должен убедить возможных наблюдателей в гибели аппарата. Ну, я на это надеюсь.

По дороге к кораблю с усердием внушал Ари мысль, что добытый артефакт наиболее ценен именно в своем сегодняшнем, исторически сложившемся состоянии, и что разбирать или модернизировать его ни в коем случае нельзя. Девушка охотно соглашалась, но меня здорово настораживали ее предвкушающее блестевшие глаза. И потому, выждав пару минут, я начинал процедуру убеждения заново.

— Четыре! — раздался из-за спины насмешливый голос Калашникова, когда бот уже заходил на посадку.

Я не понял:

— Что четыре, майор?

Тот хмыкнул:

— Четыре раза капитан объяснил пилоту, что не нужно трогать луноход.

— Думаешь, пилот понял? — я с сомнением покосился на Ари, и с разочарованием увидел, что она с не меньшим сомнением косится на меня — неужели я всерьез?

И что, выставлять охрану?

Размещенный в углу посадочной палубы луноход вызвал просто ажиотажный интерес у экипажа, что меня не удивило, ведь для подавляющего большинства это была ожившая история. Паломники под благовидными и не очень предлогами повалили толпой — посмотреть, потрогать и сфотографироваться на фоне экзотического аппарата. Хорошо, что никто не пытался отломить кусочек «на память». Я со стороны задумчиво смотрел на народ, среди прочих была и Ари, которая терпеливо ждала, когда вокруг все разойдутся. Вот уж кого не переделаешь. Странные чувства обуревали меня. В этот момент на плечо легла рука и знакомый, немного хрипловатый голос произнес:

— Что, милый, отдавать не хочешь?

Ирина. Уже не раз обращал внимание, что она лучше меня знает, чего я хочу и о чем думаю. Любимая в очередной раз угадала. Я действительно не хотел никому отдавать этот луноход. Никак не мог этого понять, пока она не озвучила. Черт, да дорог он мне. Как символ, как память…

Масла в огонь подлил Шкет. Он подошел, и на правах старого соратника ненавязчиво предложил: