Дарий подумал, что постарается не зачинать детей, чтобы не видеть, как они старятся и умирают, ведь сильный маг живет втрое, а то и вчетверо дольше, чем простой человек.

Когда сиккар причалил и гребцы начали готовить мостик для спуска, на берегу уже суетились люди, и было светло от света факелов. Сердце Дария забилось часто, чувства проснулись, и он спрыгнул в море, устремился к берегу по пояс в воде. Не отряхиваясь, подбежал к легионеру в золотой кирасе, выдающей как минимум капитана, и спросил, силясь рассмотреть лицо, до глаз и по бокам скрытое шлемом.

- Где сгружают трупы? Куда отводят выживших?

Капитан окинул взглядом Дария, посмотрел на еще один причаливший сиккар. По мостику на берег побежали гребцы, потащили умерших, положили их прямо на прибрежную гальку и устремились к легионеру, которого Дарий определил как главного. Не дожидаясь вопроса, легионер махнул на берег:

- Утопленников относят к повозкам, складывают на земле, это дальше, аж возле домов. Выжившие там, - он махнул налево. - Их встречают женщины, укутывают в теплое и отвозят в городскую ратушу, чтобы допросить и записать.

Дарий больше ничего не стал спрашивать, расшвыривая людей, бегающих туда-сюда, он зашагал сначала туда, откуда доносились женские голоса, растолкал легионеров, взявших в кольцо спасенных.

Девушки и молодые невольники жались друг к дружке, накрытые одеялами, пили нектар, передавали его от одного к другому. Кто-то шутил, кто-то охал. Между ними ходила полная женщина в чепце и куполообразном сером платье, раздавала сдобу из корзинки.

- Лидия! - крикнул Дарий, срываясь на хрип, и все освобожденные невольники повернули головы, уставились на него. - Среди вас должна быть девушка по имени Лидия, - повторился он и смолк.

Шепот зашелестел, будто ветер провел по листве невидимой рукой. Словно гаснущее эхо, десятки голосов подхватили имя: "Лидия, Лидия, Лидия". Людей было больше тридцати, так сразу и не скажешь, сколько именно, они заворочались, оживились, и на том краю спасенных поднялась девушка, закутанная в одеяло по самые глаза.

Дарий улыбнулся. Спасибо, Спящий! Зря я думал, что ты - злое божество, которому мы молимся по ошибке! Хотелось рвануть к ней, перепрыгивая через головы сидящих, растолкать тех, кто стоит, чтобы прижать ее к груди, а потом навсегда забыть.

Но даже неизбежность разлуки не затмевала радость. Жива! И это главное!

И спасенные, и легионеры затихли, наблюдая, как молодой человек вот-вот обретет счастье, и тоже улыбались. Дарий смотрел на нее неотрывно, и кровь в висках пульсировала все громче, все отчетливей прорисовывалось предчувствие беды.

И вот он рядом, протягивает руку, убирая одеяло с ее лица... Рука виснет плетью - это не его Лидия, а круглолицая светловолосая девчонка с веснушками на вздернутом носу. В ушах шумит, ноги слушаются плохо.

Наугад Дарий побрел к трем повозкам, куда собирались грузить спасенных, потряс головой, утешая себя, что еще не все сошли на берег. Кто-то похлопал по спине, и он расправил плечи, таким взглядом смерил пожалевшую его женщину - низенькую, похожую на мышь, - что она спешно ретировалась за повозки.

Рано отчаиваться, еще не все сиккары причалили, лучше верить, что Лидия там... Или правильнее не верить? Ты ведь знаешь, что она мертва, и в этом твоя вина. Ты губишь все, к чему прикасаешься, смерть - это тень, прилипшая к твоим ногам. Учитывая твою особенность, правильнее искать любимую среди трупов.

"Это верно, - подумал Дарий, отодвигая с дороги легионеров. - Лучше бы это я сейчас лежал на земле с закрытыми глазами".

Он остановился недалеко от места, где складывали покойников, и все не решался сделать шаг вперед, даже в лица умерших старался не всматриваться, потому что надежда в его душе, эта живучая тварь, отказывалась умирать, цеплялась за соломинки нелепых предположений, царапалась, выла, билась в грудь, как тонущий невольник, запертый в клетке.

Покойников было больше тридцати - все молодые, сильные, красивые. Их сложили в три ровных ряда, вытянули руки, закрыли глаза. С краю лежал лысый чернобородый гребец с галеры беззаконников, голый по пояс, за ним - полная девушка, которую не смог оживить Йергос.

Растрепанная женщина, кутаясь в платок, ходила вдоль рядков, вглядывалась в лица - искала или ребенка, или близкого родственника. Не нашла, остановилась поодаль, завертела головой. Вытянула шею, просияла и бросилась к группе людей, идущих от причалившего сиккара. Два проходящих легионера на мгновение скрыли ее, а когда они отошли, она висла на высоком крепком юноше, он стоял неподвижно, растопырив руки.

Светало. В воздухе разлилась предрассветная серость, и легионеры начали тушить факелы. Дарий наконец решился, прошел вдоль утопленников и выдохнул с облегчением: Лидии среди них не было.

- Эй, парень, ты бы посторонился, - пробасил за спиной кряжистый бородач, он нес мертвую девушку, перекинув через плечо, как мешок.

Крякнул, присел, уронив ее себе на руки. Черные волосы свесились до земли, рукав задрался, обнажив самодельный янтарный браслет. Дарий шагнул навстречу бородачу, взял Лидию на руки, понес подальше от покойников - он и сам не понимал, зачем.

- Ты ее знал? - прогудел бородач в спину. - Сочувствую.

Дарий словно наблюдал себя со стороны, чувства умерли вместе с ней, и лучше бы не воскресали. Навалилась усталость, он понял, что обессилил и вот-вот заснет, надо бы найти кого-то из ордена. Интересно, Бажен и Йергос спят?

С Лидией на руках он направился к воде, где к берегу причаливал последний, двенадцатый, сиккар, участвовавший в освобождении невольников. Более крупные биремы пошли в Агатовую Бухту, что за городом - туда, где базируется флот Дааля.

На берегу заголосили, зашевелился народ - легионеры начали отделять зерна от плевел: спасенных гребцов-беззаконников сгоняли отдельно, и они покорно шли, сбивались в кучу. Лица, руки, локти, спины. Голоса отдают набатом, словно голова - купол. Последнее, что помнил Дарий - тающее во мраке лицо Бажена.

Ощущение было, будто бы кто-то вырывает хребет. Р-раз - и я стою на воде возле качающейся бочки, безучастно смотрю, как мое тело идет ко дну. Дарий ныряет и достает меня.

Хлоп - и я уже в лодке, вся мокрая, с ожогом на лбу и щеке, в рубашке, обгорелой на плечах и спине. Маг, похожий на обритого лиса, отказывается меня спасать, Дарий уговаривает его, а мне все равно. Лысый все-таки соглашается, и мое тело начинает дышать, но я по-прежнему рядом с ним, а не внутри него. Какая я все-таки страшная и тощая! Что колдун нашел во мне красивого?

Пока лысый и его помощник спасают утопленников, Дарий волнуется, ходит по лодке туда-сюда - наверное, его девушку или сестру угнали в рабство. Гребцы у поморников одеты странно: на них панцири, блестящие шлемы, закрывающие лоб, нос и лицо по бокам, и стальные пластины на руках и ногах.

Дарий считает меня отважной, он почти уговорил магов оживить меня, но они сказали, будет сложно. Он красивый, высокий, черноглазый. Уверена, он отлично дерется. Скольжу ближе, чтобы рассмотреть его лицо. Не похож на зарга, и глаза у него не черные, а карие в желтую точку. Он согласен вместо мертвого куска души колдуна заделать во мне брешь частью себя. Зачем? Что он попросит взамен? Или у поморников жизнь спасенного не принадлежит спасителю, и я не стану его рабыней?

Маленький быстрый кораблик причаливает к берегу, Дарий велит спасенной женщине заботиться о моем теле, а сам идет искать любимую, я иду за ним, надеясь, что она жива. Будет очень несправедливо, если она умрет.

Среди спасенных ее нет, среди утопленников тоже, зато есть Лильен, которую колдун бросил. Эша нигде нет, наверное, плавает где-то никому ненужный, или его вообще в корабль засосало. Дарий взволнован, расстроен. Я молю Заступника помочь ему, но напрасно - девушка мертва, ее принес плечистый дядька. Дарий забирает ее у него и куда-то несет, встречает своего беловолосого друга с кудрями, как у женщины. Дарий едва держится на ногах, кудрявый просит его отдохнуть, и Дарий сдается, садится прямо на гальку, засыпает в обнимку со своей утопленницей, я сажусь у его ног, жду.