- Подожди, - хмуро бросил он, и молчал, пока колоннада дворца и площадь Наао не остались позади. Они остановились на опустевшей улице. Красный свет залил стены домов-пузырей, точно кровью, оконные проемы и ажурные кружева плетений балконов тонули в тени - очень черной, непривычной светлой стороне Сенты. Их мир изменился неожиданно и бесповоротно, и ничего теперь не вернешь. Каменную глыбу уже столкнули с высокой горы, и она катится, катится... и, сметая все на своем пути, лишь набирает скорость и агрессию.

- Что ты увидела? - Энжет встряхнул Лереми за плечи, приводя в чувство. - Волну ничто?  Это землянин виноват?

- Я не увидела ничего точно. Это как страшный сон! Каменная глыба катится... Все пути Наао будут прерваны ею.

- Как скоро?

- Очень скоро! - Лереми прервалась, судорожно вздохнула. - А ты в высочайшем куполе... почему отошел от алтаря? Что тебе сказала Деала?

Брат помрачнел, убрал будто ослабевшие, полегчавшие руки с ее плеч:

- Я сам не знаю, почему отступил. Она сказала... м-м, сказала, что мой час еще придет. И указала Шелтона, как главного врага, с которым мне еще придет время принять бой. Что ты видишь, всезнающая, землянин запугал ее? Держит в заложницах? Или среброликая сошла с ума и сама жаждет гибели мира?

Лереми задумалась. Уважение к умениям всезнающей в голосе брата и обрадовало, и напугало ее. Конечно, здорово, что ему понравились ее новые умения, но что она может ему сказать сейчас? Она видит пока так недалеко, так узко. И стоит ли говорить хоть что-то? Ведь страж немедленно истолкует ее слова, как руководство к действию!

В то же время она была впечатлена тем, как красиво и четко брат обозначил ее пока едва намеченные недоумения. Действительно, если Деала предательница пути Сенты и жаждет гибели мира в ничто, зачем указывать стражу своего союзника-землянина как врага, не правильно ли усыпить разум бунтарю, как всем в Наао? А если Деала поневоле оказалась в плену землянина, почему не послать мысленный сигнал о помощи хотя бы чуткому совету? Этот Шелтон абсолютно глух к телепатии, он ничего и не заметит. Поведение Деалы  странно выглядит для обоих вариантов. Значит, есть какой-то третий.

- Я пока ничего не могу сказать тебе про Деалу, - наконец выдавила Лереми. - Я только что наткнулась на огромный пласт скрытой от народа информации, Энжет! Но деталей пока не вижу. Надо выпить пятое и шестое зелья сразу. Они делают предвидение острым, хоть и узким.

Лереми умолчала о том, что шестое зелье ей положено пить только на следующий восход Кана и что после него могут начаться первые нарушения зрения. На лице брата было написано такая сильная и искренняя тревога о судьбе Сенты, что собственные возможные потери показались мелкими и неважными. Стыдно было бы даже вскользь упоминать их. А праздник между тем закончился. Сенториане расходились с площади Наао, по-прежнему бережно держа у груди заветные желания. Свечение неба приутихло, краснота поблекла. Но она осталась в будто налитой кровью черноте теней, в розоватой пене облаков, тошнотворным... даже не запахом - предчувствием запаха в воздухе.

- Хорошо, - Энжет скованно улыбнулся, просто чтобы подбодрить. - Попробуй посмотреть, можно ли еще исправить хоть что-то. Только не кричи больше про пророчество на улицах.

- Да, - Лереми передернулась, вспомнив, как почувствовала себя частицей чуждого в одурманенной толпе. - Я попробую обратиться к старшим всезнающим. Их предвидение сильнее моего, не может быть, чтобы они хоть на лепесток юлсинты не почувствовали на площади того же, что и я!

- А я отправлюсь на темную сторону Сенты. Хочу пройти путем землянина. Думаю, найду много такого, что способно разрушить чары над Наао, - хмуро пообещал брат, и Лереми обрадованно стиснула его руку:

- Темная сторона? Точно!

- Что?

- Посольство! Их всезнаюший Осан выступал против Деалы. И он силен! Я обращусь к нему... - она закрыла глаза, мысленно уже всматриваясь в пустую площадь в поисках следа, оставленного темными.

- Молодец, сестренка, - искренее одобрил Энжет. - До встречи. Ясного пути тебе.

- И тебе, - она не смогла сказать это радостно: слишком тяжело было от плохого предчувствия на сердце, едва дышишь.

- А ты видишь мой путь, хоть немного? - непривычная неуверенность послышалась в голосе сильного, большого брата. И теперь Лереми смогла улыбнуться.

- Да. Я увидела его сегодня на площади Наао. Яснее, чем прежде. Это хороший путь. И перо сенрито сияет у тебя за ухом.

Они тепло попрощались, и Лереми кинулась обратно на площадь. След посольства не покидал пределов дворца, темные еще были здесь. Запыхавшаяся, она встретилась с ними на ступенях у главных дверей. Посольство собиралось домой, Деала провожала их. Даже сквозь плотную серебристую вуаль Лереми почувствовала жгучий пронзительный взгляд среброликой, но не ответила на него, опустила голову, мысленно ставя плохонький, но барьер на чувства. Но вот скрыть отвращение к самой себе не удалось. Лереми вспомнила, сколько времени была под чарами Деалы, как восторженно поддерживала все ее планы, и ей стало тошно от себя.

Она отступила в тень колонн, послала отчаянный мысленный сигнал Осану. Повезло:  среброликий откликнулся сразу же, голова темного повернулась к Лереми.

- Ваша ученица, Деала? – раздался ехидно-скрипучий голос темного всезнающего.

- Да. Одна из самых талантливых моих учениц, - неподдельная теплота была в голосе Деалы, и Лереми на лепесток юлсинты стало стыдно. «Нет, ласка и доброта Деалы не  могут искупить вину среброликой перед Сентой», - напомнила она себе.

- Что ж, юная леди, - Осан почтительно поклонился. - Если Наао отпустит вас, жду вас в Деи. Любопытно будет посмотреть, чего вы достигнете к тому времени.

Более ничего не добавив, он первым сошел по ступеням, прижимая к груди знакомый Лереми черный прибор для связи с мирами вне Сенты - подарок светлой среброликой. Темная всемогущая, неподвижная как статуя в кресле на колесиках, окинула Лереми долгим взглядом, ее губы шевельнулись, но она ничего не сказала. И всё же по её взгляду было понятно – несказанными были слова поддержки. Скоро посольство темных навсегда покинуло площадь Наао. Недоумевающая и разочарованная, Лереми присела на ступени дворца, отдыхая: от бешеного бега и волнения до сих пор болели ноги и распирало грудь. Все, что Осан счел нужным ответить на ее отчаяный вопль, было «жду в гости»?! Что за игры ведут среброликие?! Или... или он хочет ее спасти, намекает: беги отсюда, хоть в Деи… и пора бежать?

Лереми подняла голову от колен, поглядела вокруг. В чаше площади еще плавала приторно-сладкая смесь праздничных запахов. Растоптанные цветки эстерры на камнях казались ранами. Ранами, что были нанесены в самое сердце Наао... Но и с этими ранами город продолжал жить. Шумно перекликивались торговцы с покупателями на рынке, стража скучала по углам площади, изредка переговариваясь на кратком жестовом языке своей касты. Стайка молодых творцов красоты, сбежавших от наставника, расселась у стелы в кружок и, воскурив запрещенное зелье, белым столбом поднявшееся в небо, с упоением отдалась сказке совместных видений. Все были веселы, многие еще держали сложенные руки у груди лодочкой, неосознанно храня  заветное желание. Только красноватое сияние неба над Наао не давало забыть о грядущем бедствии. Оставить здесь все, забыть этих одурманенных и побыстрее убраться в безопасный Дэи? Нет! Лереми было до слез жаль Наао и всех его жителей. Хотелось брать каждого одурманенного, не знающего, что его глаза уже обратились в каменные глыбы, за нагрудные ленты, и до хрипоты кричать в лицо о том, что пророчество исполнится. Наао не отпускал... Значит, пора пить зелья и вступать в игру среброликих!

Энжет ушел на темную сторону. Сманил двоих товарищей, таких же юных стражей, и бежал. В разгар обучения это могло повлечь строгое наказание, вплоть до исключения из касты, но Лереми была спокойна за брата. Как ни слабо было ее предвидение, Энжет всегда являлся ей стражем, значит, исключения не будет. Аки вместе с большим отрядом всемогущих отправили к Границе. Помогать экспериментам землянина - такова была официальная версия, но Лереми, прозревавшая дальше тумана лжи, видела: глыба конца мира пойдет оттуда. Эксперименты могли обернуться чем угодно, даже одурманенные немного осознавали это, потому решили поставить на Границе заслон из всемогущих.