Мальчишка подо мной дрожал и с каждой минутой все сильнее, но молчал и больше не пытался вырываться, лишь с каким-то непонятным упорством упираясь кулачками мне в грудь. Его и так большие глаза смотрелись просто пугающе огромными на худом лице, но, казалось, всё увеличивались, стоило мне выплюнуть в очередной раз что-нибудь ядовитое. В неизменно тёплых карих омутах плескалось обжигающе холодное чувство. Страх. Но меня не покидало ощущение, что страх этот неправильный. Он боялся не как пацан, которого прижимает к постели, грозясь начать фасовать на ровненькие такие кусочки, чокнутый придурок с маньячьим блеском в глазах. Он боялся как маленький ребенок, разбивший любимую мамину вазу, знающий, что ничего ему за это не сделают, но чувствующий вину и страшащийся увидеть в родных глазах боль и разочарование. Как тогда, в гостиной, испугавшись, он начал извиняться перед Густавом, боясь, что своим поведением обидел и огорчил его. А сейчас… Он боялся разочаровать меня? Ах*еть, не встать, мне чет прям как-то неудобно стало... Так я же на маслах лежу, какие удобства?

Тут я заметил, что в этих огромных глазюках, кроме страха, плескается ещё и навернувшаяся влага. Ага, он вот-вот заплачет (Что-то маленькое, противное и колючее внутри радостно потирало лапками). Не знаю, почему, но мне вдруг резко этого захотелось. Увидеть его слезы. Тело подо мной по-прежнему дрожало, а кулачки упирались в грудь. Ах, да, он же «не любит», когда к нему прикасаются. Ядовитая ухмылка сама собой растянула губы. Испуганные глаза снова расширились (Бл*дь, да они безразмерные у него, что ли?). Я опустил его руки, обхватывая своей тонкую талию и сильнее прижимая к себе, в пальцах другой я зажал черные пряди на затылке, притягивая ближе и заставляя уткнуться головой мне в шею. Голосом, пропитанным сладчайшим ядом вперемешку с тихим шипением, я зашептал ему на ухо, едва касаясь горячими губами ледяной дрожащей кожи:

- Запомни, щенок: ты для меня обуза. Ты мне не нужен. Мешаешься. Бесишь. Так что, либо сиди тихо, веди себя послушно и не отсвечивай, либо я, все-таки, устрою тебе встречу с дражайшей родственницей. Или, может, отправлю в приют, пока ещё не поздно. Или ещё куда.

При этих словах мальчишка всхлипнул, а уткнувшийся в мою шею нос стал ещё холоднее. Довольный достигнутым эффектом, я отпустил его, приподнимаясь. Да, что это, бл*дь, за пи*дец?!

Подкидыш безвольно упал на подушки, карие, ставшие стеклянными, глаза высохли. Он не плакал. Просто лежал на постели поломанной куклой с пустым взглядом. И лишь одна его рука, почему-то, крепко сжимала мою футболку. Настолько крепко, что худое тело дернулось за мной, стоило мне сорваться с кровати и унестись в свою комнату, громко хлопнув дверью.

Глава 9.

Глава 9.

Остаток дня мы так и провели, ныкаясь по разным комнатам, как будто чужие (Почему-то я начинаю забывать, что это так и есть). Чем уж там занимался подкидыш – без понятия (да, и не то, чтобы мне было интересно), а я думал.

Ну, вот почему я такая бесчувственная скотина, не способная понять, что ребенку тяжело, его и так футболило по жизни, а тут ещё и единственный близкий человек сыграл в ящик, да заботливое государство пнуло в чужую страну, к незнакомому человеку, который оказался злобным монстром с повадками маньяка-убийцы?

Хм, даже не знаю, дайте подумать.

Может, потому что я бесчувственная скотина? Да, я такой. И вполне себе этим горжусь. А вы сами когда-нибудь пробовали жить без чувств? Нет? Зряяя… Советую. Ни тебе проблем, ни печали-забот-хлопот. В общем, жить лишь в кайф! Меня долгие годы учили этому тонкому искусству. Сначала отец, которому на семью было, да и остается глубоко насрать и сверху присыпать, чтоб не так воняло (А то репутация, как же…). Потом истерички-девчонки, с их вечным: «люблю, жить без тебя не могу, почему ты, такой козел, не покупаешь мне красный феррари, усыпанный брилиантами?». Преподы, которым было полностью фиолетово, учу я вообще или нет, потому, что папаша с завидной регулярностью спонсировал сначала школу, а потом и универ. (Не помню, я упоминал, что в жизни моей он фигурирует чисто материально?)

Так, что-то я отвлекся.

Короче, жизнь – гавно, а я какашка, но все мы человеки, значит, так похожи. О чем шел разговор? А, да, о бесчувственно-скотском отношении к ребенку.

Ему, бл*дь, 16 лет. Какой он, нах*й, ребёнок? В его возрасте я уже курил и трахал тёлок. Ну, точнее ещё трахал тёлок. Это потом под меня попал первый парень, и я понял, что с ними проще. Не знаю, повезло мне или нет, но он оказался шлюхой и утром же свалил, изящно виляя задницей и постукивая каблучками (Андрогины, драть их, в моде…. Я не осознанно перешел на парней, просто спутал одного из них с девкой! Хотя, пох*й, все сложилось лучшим образом). И никаких тебе привязанностей, нежностей, надоедливых звонков и розовых соплей. Грубость, секс, страсть, свобода! Следующий оказался таким же. И после него. Слышали про котенка, который поначалу все боялся пылесоса, а потом ничего так, втянулся? Ну, вот и я тоже. Все это не ахти как способствовало развитию во мне повышенной чувствительности, так, что теперь я свободолюбивый эгоист, пялящий щалавливые задницы, не запоминая, а порой и не зная их имен (Секс – не повод для знакомства).

Так, опять отвлеклись. Баба Нюта.

Вот в душе не *бу, что это была за личность. Мать моя из России уехала давно, а я так и вовсе никогда там не был. Про бабушку и тетушку мне ничего не рассказывали, кроме того, что те настолько обиделись на маму, что вообще от неё отказались, заявив, что знать больше не желают. Ну, не хотите, как хотите, пи*дуйте, как говорится. Так что новость о том, что где-то там упокоилась с миром моя родная бабушка, меня вот как-то вообще не тронула. Она, может быть, конечно, была и хорошим, но мне абсолютно чужим человеком. И не вижу смысла убиваться, замачивая подушку слезами и живописно размазывая по лицу сопли.

Чужая страна с вечно рычащим ужасом в моем лице.

Ну, тут уж извините. Я никого к себе не звал и Санту о таком подарке не просил. Будь моя воля, вернул бы отправителю, да, бл*дь, назад не примут, а выгонять на улицу… Ну, не настолько же я бесчеловечен (Что, правда, что ль? Кто это сказал? Чур меня, чур!).

Да, чтоб его, был бы хоть нормальным подростком, так нет! Мне достался ах*еть какой особенный. Ни хрена из него слова не вытянешь (хотя, молчит он почему-то исключительно со мной, с парнями-то вон как мило беседовал). Дерганный, с глазами, в которых страх поселился на ПМЖ (Нет, ну, это уже, наверное, я виноват. Но совсем чуть-чуть!). Но мало мне всего этого, так он ещё и суицидник недобитый! «Ах, какой я бедный-несчастный, пойду, вскрою вены и жизнь моя перестанет быть черно-белой! Ну, или смерть…» Сука… Ах, да, у него же, плюс ко всему, и психика бракованная. Он же у нас прикосновений «не любит» так, что аж до паралича. Господи (или кто там за него?), ну, вот за что мне всё это? Я же такой хороший, даже бабку какую-то через дорогу перевел на прошлой неделе. (И пох*й, что ей в другую сторону надо было, на лбу же не написано!)