- Зашибись.
Тут до меня доходит ещё один факт. Я не маньяк, я тормоз, но меня впервые заволновал этот вопрос. Стоп, а какого хрена меня вообще волнует что либо, касающееся этого существа? И, всё-таки…
- Знаешь немецкий? – он же из России, но мало ли, может, учил.
Молчит. Или не знает, или… опять что ли потыкать? Экспериментирую и подношу нож лезвием в горлу. Есть отличный шанс того, что инстинкт самосохранения сработает в этом тщедушном тельце, и эта навязанная головная боль сама смоется из моей жизни. О, прогресс.
- Б-баба Н-нюта учила… И в-в школе. – чуть заикаясь, но на чистом немецком заявляет эта жертва очередных моих вы*бонов, смотря своими огромными шоколадными глазами, такими напуганными, наивными и печальными, как у бродячей собаки, и, почему-то мне так кажется, невинными аж прям до тошноты.
Вдруг засвистел чайник, и я только сейчас понял, что уже пару минут держу нож, приставленным в тоненькой шейке этого щенка. Что он сделает раньше: сбежит или сдаст меня в психушку? Отхожу. Извиняться? Не, не слышал. Убираю нож, и иду заваривать себе чай.
Мальчишка всё сидит. Но теперь дрожит. И потирает рукой шею. Дернулся, когда засвистел чайник, и порезался. За*бись, он всего 2 часа в моей квартире, а я его уже успел покалечить! Ну, какому имбицилу могло придти в голову, что из меня выйдет нянька? Ухожу в ванную, и через пару минут возвращаясь с аптечкой, кидаю на стол. Пусть сам о себе заботится, не маленький. Смотрю, как тонкие дрожащие пальцы открывают аптечку и находят пластырь. Отвлекаюсь на звонок телефона и ухожу в комнату, где его бросил. Бл*дь, ну хотел же отключить.
- Алло, Гео, я же сказал, что не приду. Вроде, даже, на немецком…
- А за фиг тебе куда-то переться? Встретил я нашего деревенщину. Прикинь, совсем одичал там на своих плантациях. Мы щас набег на супермаркет совершим и к тебе рванем, жди, друган!
И под короткие гудки в телефонной трубке в моем мозгу бегущей строчкой промчался весь запас известного мне мата.
Глава 4.
Глава 4.
Спустя час в квартире раздался пулеметный залп звонков, а дверь и стены коридора содрогнулись от напора яростно стучащих в них ног. Вопрос «Кто там?» отпал за ненадобностью. Пойти, дверь что ли открыть, пока не выбили?
- Том, дружище! Спаси меня от этого дегенерата! Гео, сволочь, слезь с меня, кабан!
- Трюмпер, голубь сизый, дай я тебя поцелую!
- Том, не поверишь, но ещё пару часов назад я мечтал вырваться из деревни. Заберите меня обратно!
- Густик, солнышко моё загорелое, комарами покусанное. Видишь, даже они считают тебя сладким!
- Где-то у меня был записан номер дурдома… Шеффер, держись!
- Томик-гномик, ну, чего ты, брось телефон. Брось каку, кому сказал!
- Густ, а деревня далеко? Можно, я с тобой?!
Спустя ещё минут пять диких, не имеющих логики выкриков, у меня отобрали телефон, у Густава отобрали ручку двери, в которую он вцепился, как в мать родную, и существо, напрочь лишенное мозга и чувства юмора, но искренне считающее, что у него всего этого в избытке, задушив обоих в нежных и ласковых объятьях, потащило нас в сторону гостиной. Впихнув уже практически не сопротивляющиеся тушки в дверной проем, Георг уперся обратно за оставленными в коридоре пакетами. Бл*дь, и это он ведь ещё трезвый. Мы с Густавом беспомощно переглянулись. Что же будет через пару часов?
***
Что было через пару часов, я помнил уже смутно.
А вот в районе трех ночи пришли злые соседи, чье терпение наконец-таки лопнуло, и музыку пришлось вырубать. Да и что-то все мы немного подустали любить весь мир вокруг, рассказывать и слушать, как упоительны в деревне вечера (Комар жужжит и в жопу жалится порою). Устали ржать над шутками Георга, которые почему-то начали казаться реально смешными (А это уже означало, что все границы разумного мы давно перепили). Так что сейчас сидели и молча добивали оставшееся в руках пиво, думая каждый о своём. Не знаю, о чём думали парни, а просто дремал с открытыми глазами, мне было так охренительно хорошо, но не покидало странное чувство, что я что-то забыл.
- Том… - протянул Георг. Густав оторвал голову от спинки дивана и даже попытался приоткрыть глаза. Один глаз. – А ты сегодня упоминал про какие-то, ик, проблемы… Че случилось-то?
- Мм? – пьяный мозг, хоть и трепыхнулся, но передумал и решил окончательно отрубиться, помахивая белым флагом.
Георг, так и не дождавшись ответа, да и забыв уже про вопрос, зевая, провозгласил:
- Ладно, парни, пойду я в свою комнату. Трюмпер, тебя, ик, до кровати подкинуть?- я слабо кивнул, блаженно улыбаясь . - А это тело, ик, – указывая на Густава, всё-таки спасовавшего пред непосильной задачей открыть глаза и уже во всю храпящего, продолжил Гео. –пусть тут валяется. Совсем там со своими пету-(ик!)-хами пить разучился. Если завтра не очнется, скажем, ик, да, б*я, его предкам, что так и было.
Всё так же блаженно кивая, я позволил другу подхватить мою пьяную тушку под локоть, и вместе мы, шатающейся походкой (Но от бедра!), потопали по коридору, собирая все выступающие поверхности по пути. Только уже завалившись на кровать и слушая, как, так же, икая, матерясь и целуясь с косяками, Гео идёт в гостевую комнату, которую он скромно окрестил своей, я опять уловил какие-то тихие вибрации мозга. В более-менее трезвую и сформировавшуюся мысль они превратились лишь, когда из той самой комнаты донёсся вполне себе такой девчачий визг. Вскочив с кровати и запутавшись в собственных конечностях, я со всех ног понёсся на звук.
Интересно, долго еще моя память будет ехидно по-хихикивать над представшею перед глазами картиной?
На кровати стоял, завернувшись в одеяло, аки непорочная девственница, Георг. Визжал, кстати, тоже он. Можно было подумать, что нежная и ранимая девичья психика не справилась со стрессом в лице увиденного паука или таракана. Если бы этот самый паук, нае*нувшийся, видимо, с кровати и забившийся в темноте в дальнейший угол, стоило мне включить свет, не бросился бы ко мне, прижимаясь всем своим безумно хрупким телом и пряча голову у меня под боком. Тело дрожало, пальцы цеплялись за футболку. Плакал ли он, я не видел, потому что длинные черные волосы скрывали бледное лицо.
