Вдохнув полной грудью свежий воздух, он поймал его дуновение и легко скользнул вниз по лестнице, растворяясь призрачной тенью во дворе, и вскоре вглядывающийся в темноту Креиль не мог различить даже его стремительных движений, но вот недалеко от замковой стены вспыхнуло и тут же погасло пламя – это демон, верный спутник Билла, радостно принял его в свои объятья. Креиль развернулся и отправился в свои покои.

Над замком вновь повисла тишина, лишь изредко прерываемая сигналами ночной стражи. Долине Трюмпер оставалось только ждать своего хозяина домой.

Билл двигался быстро, останавливаясь лишь для того, чтобы поспать. Он даже ел на ходу, боясь, что не успеет. За его спиной оставались родные долины и надвигающаяся на них война. И единственное, чем он мог помочь своим соплеменникам – это как можно скорее вернуть Тома назад.

Ассасин не понимал, каким образом его мужа занесло так далеко: срединное и южное королевства разделяла огромная пустыня, не имеющая названия. Каждый из народов называл ее по-своему, но переход через нее считался настолько опасным, что королевства практически не сообщались. Поэтому Билл мог лишь предполагать, что случилось с его мужем за последние месяцы.

Весть о восстании, скорее всего, пришла вместе с одним из редких и медленных караванов, но ассасин не желал думать о плохом. Если его муж придумал, как послать весть о себе через пустыню, то должен продержаться и до его прибытия.

Пылающий демон, верный друг, пробирался самыми короткими и опасными путями, ограждая себя и седока от ненужных встреч. Но и ему в пустыне было нелегко: если ночью он обогревал хозяина своим огнем, то палящим днем с трудом удерживался на поверхности земли – преисподния тянула его назад, в самое пекло.

И все же, миновав пустыню, ассасин оказался в стране Южного моря. Это было странное и чуждое ему место: при постоянной жаре жители кутались в разноцветные, многослойные одежды, половину которых горец не натянул бы и зимой, мужчины были разряжены, как павлины, а женщины прятали даже свои лица. Прислужниками же чаще всего являлись люди со странным, почти черным оттенком кожи, широким носом и чрезмерно пухлыми губами. Их не считали здесь за людей, продавали, как скот, и обращались соответствующе, заставляя делать самую грязную и неблагодарную работу. Их били и содержали в огромных бараках, где постелями им служили многоярусные деревянные нары.

Южане странно коверкали язык срединных земель, разговаривая лишь на отдаленно напоминающем его наречии: гортанные звуки были настолько чуждыми горцам, что при всем желании Билл не мог иммитировать их речь. В нем сразу распознали пришлого, а с чужаком не слишком-то охотно ведут беседы даже в придорожных тавернах.

Но все же ассасину удалось узнать, что восстание черных рабов, поднятое белым, привезенным среди прочих на корабле с живым товаром, было подавлено всего неделю назад, зачинщик был схачен, помещен в королевские казематы и со дня на день ожидалась его мучительная и показательная казнь.

Слушая рассказы людей, напуганных восстанием «черных», как называли они темнокожих рабов, Билл испытывал гордость за Тома: организовать огромное количество не приспособленных к сопротивлению, упавших духом, плененных людей за такое короткое время казалось чем-то невероятным. Но его муж справился и даже взял несколько городов, напугав власти и богатеев.

Однако, к полному разочарованию ассасина, королевские казематы, расположенные на территории дворца самого падишаха, хорошо охранялись. Более того, сам дворец уже был неприступной крепостью, и, как ни старался Билл попасть на его территорию, ни одна из его попыток не увенчалась успехом: он пробирался на кухни, в охранную, конюшни и даже голубятни, но из них не было никакой возможности попасть в жилую часть дворца или хотя бы издали увидеть стену каземата. В прислужники его не брали – для этого было достаточно чернокожих рабов, а как по-другому задержаться на территории дворца, где каждого слугу проверяла вездесущая охрана, малле не знал.

Время стремительно уходило – вот-вот должны были объявить о казни, а у ассасина в голове не было ни одного стоящего плана, он пребывал в ужасной растерянности – недосып, недоедание и постоянное напряжение делали свое дело, и Билл едва мог связно соображать.

Имея лишь смутные представления о плане дворца, привычках и поведении южан, он бесцельно бродил у внешней стены в королевкие сады. Он не мог знать, что раз в месяц, в строго определенный день, во дворец привозят новых рабов, среди которых часто бывают белые наложницы и наложники. Но немедленно воспользовался случаем попасть хотя бы во внешний двор дворца. Притулившись на одном из невольничьих обозов, он старательно копировал поведение одного из невольников, надеясь, что его оставят во дворце хотя бы в качестве слуги.

Но то был обоз с непростыми слугами: этих невольников отбирал сам распорядитель падишаха. Только он, зная вкусы своего господина, мог подобрать подобающее украшение в его постель.

Невольников немедленно повели мыться. Место, где их раздели и выкупали, напоминало привычные горцам бани лишь кадками с водой. Все остальное было странно: вместо деревянных настилов везде был камень, который из-за постоянной влажности в углах обильно пророс грибком и плесенью, потолков не было видно из-за постоянно пара, а вместо сажи и угля, которыми испокон веков мылись горцы, кожу здесь натирали белым пахучим составом, который называли «пеной».

Впрочем, Билл был только рад нормально помыться, правда, его смутили до неприличия прозрачные одеяния, в которые заворачивали каждого парня, прежде чем провести по куче лестниц и коридоров на жилую террасу дворца.

Ассасина не волновало, за кого его принимают, он послушно выполнял указания и, спрятав в складках полупрозрачной материи лишь некоторые из тех вещей, что ему могли понадобиться, двигался по коридорам, запоминая все повороты и подъемы. Он оказался перед очами богато одетого, грузного и довольно низкорослого мужчины. У Билла перехватило дыхание, когда он понял, что перед ним сам падишах. Тот же с пристрастием отбирал наложников, щупая, заставляя кружиться молодых парней на голову, а то и две выше него.

До Билла наконец-то дошло, что юношей доставили сюда для гарема падишаха. Об этой выдумке южных королей в срединных землях ходило огромное количество историй и легенд. Рассказывали, что падишах женился несколько раз, и все его жены жили под одной крышей, и только он сам выбирал из них старшую. Но даже нескольких жен было мало, и поэтому во дворце было специальное помещение для наложников и наложниц, с которыми падишах развлекался, но не связывал себя браком.

Впрочем, малле ни к чему было вдаваться в подобные тонкости – он быстро считал охранников, запоминая их расположение и выявляя наиболее доверенных лиц. Его задача была практически выполнена, и он уже предвкушал скорое освобождение Тома, когда перед ним оказался правитель южной страны.

Падишах никогда не видел такой странной, холодной и гордой красоты, он, как завороженный, смотрел, не отводя глаз, на высокого худощавого наложника. Длинные ресницы, обрамляющие медовые глаза, бросали ажурные тени на бледную кожу скул, темные волосы вились крупными кольцами вокруг лица, а капризно изогнутые губы манили познать их вкус. Правитель не сомневался, что вкус будет горьковатым. Такого наложника хотелось покорить и завоевать.