- Билл, – Том сделал еще одну попытку призвать расшалившегося мужа к порядку, – нам нельзя больше, это может быть опасно для тебя.

- Ты всегда можешь выйти за дверь – монахи защитят тебя, – хихикнул ассасин, продолжая свои исследования. – Ты наверняка будешь первым в их практике мужем, спасающимся бегством.

На узкой кровати у Тома не было ни одного шанса увернуться, и Билл, внезапно почувствовав свою власть над мужем, играл с ним, разжигая его желание, заставляя хотеть разрядки все сильнее. Малле облизывал и покусывал его соски, от чего в животе у мужчины все стягивалось и рвалось от горячего, невыносимого томления. И когда ассасин несмело поцеловал его гордо стоящий член, а затем и облизал его, никаких сил отказаться не было, и Том провалился в пучину наслаждения, вцепившись руками в кровать и выгибась навстречу жарким, приносящим море удовольствия губам.

Почему он раньше думал, что целовать того, кто только что целовал его в столь интимное место, будет неприятно? Еще даже не успев отдышаться после накрывшего его оргазма, он почти грубо притянул Билла к себе и впился в его горячие влажные губы глубоким, жестким поцелуем. Малле задыхался, но не мог вырваться из железной хватки. Рука мужа требовательно сжала его член, и в следующее мгновение он излился, постанывая Тому в рот и извиваясь в стальных обьятьях.

- Развратник, – довольно прошептал Трюмпер, крепче прижимая малле к себе. Тот смутился и замер в его руках. Стыд охватил его.

Билл прекрасно знал, что подобные ласки были прерогативой шлюх и безродных служанок, но ему казалось, что его муж хочет как раз этого и именно за этим обратился тогда к Мари. Все игривое настроение сошло на нет, и ассасин сжался, остро чувствуя свой позор.

Том же гладил малле по спине, никак не понимая, почему тот так напрягся, наконец, вздохнув, он тихо прошептал:

- Билл, ты хотел, чтобы я ответил тебе тем же? Я не сообразил… обещаю в следующий раз…

- Значит, ты не считаешь меня слишком распущенным? – с надеждой вскидывая взгляд карих глаз на мужа, спросил Билл.

Том даже растерялся от такого заявления. Он впервые осознал, что его малле всего восемнадцать лет, и он совершенно невинный и неопытный. И нежность затопила все его существо.

- Я восхищаюсь тобой, – уверил он Билла, – и приму все, что ты захочешь мне дать. Мы женаты, между нами не может быть ничего постыдного. В конце концов, для этого люди и женятся.

- Люди женятся, чтобы завести детей.

- Не думаю, что это может относиться к малле, – Том уткнулся носом в удачно подвернувшуюся ему макушку и с удовольствием вдохнул неповторимый аромат ассасина. – Ты создан для того, чтобы тобой наслаждаться.

Билл хихикнул, уловив смешинку в словах мужа. А тот встал и на ощупь двинулся в укромный уголок комнатки, где стояли кувшины с водой и лежала ветошь. Вернувшись, он аккуратно принялся протирать малле, а тот томно и вальяжно ворочался, позволяя рукам супруга проникать в самые сокровенные места. Ассасин уже давно не позволял Тому подобных вольностей, и Трюмпер был счастлив, что его опять допустили до этой интимной процедуры.

Эта ночь каким-то непостижимым образом стала откровением для обоих, они открылись друг другу всецело, позволяя увидеть самую суть своего существа. И увиденное поразило их своей хрупкостью и беззащитностью. Они перестали быть идеалами друг друга, они стали реальностью. У каждого было что прятать, каждому было что показать, но целиком и полностью они открылись только друг другу, это была самая интимная и сокровенная тайна, объединившая их крепче брачного договора.

Наутро они проснулись легкими, свежими и совершенно счастливыми. Они не разговаривали, боясь приземленными словами разрушить ореол волшебства, плотным облаком окружающий их, зато они с удовольствием дарили друг другу прикосновения, легкие и нежные, они объясняли все лучше всяких слов.

Настоятель встретил их прямо за порогом кельи и пригласил в общую трапезную, где они и еще несколько монахов были накормлены завтраком. Им предстоял путь назад, в долину Трюмперов, но ни один, ни другой не расстраивались – впереди у них было целых два дня, которые они проведут наедине, наслаждаясь только открытой взаимной любовью и несколько болезненным доверием, возникшим между ними.

За ворота монастыря их провожал сам настоятель, он же передал им небольшие котомки с едой и попросил Билла ненадолго задержаться с ним наедине. Ассасин с интересом взглянул в лицо настоятеля.

- Вы необычная пара, – улыбнулся тот. – Ты умеешь слушать свое сердце. Верь ему, оно тебе никогда не лжет.

Билл кивнул, не совсем понимая, зачем настоятель говорит все это.

- Я знаю, – кивнул тот, – сейчас это прозвучит странно. Но я хочу, чтобы ты вспомнил меня, когда засомневаешься в себе. Не сомневайся, кто бы и что тебе ни говорил, насколько бы люди вокруг ни утратили надежду, помни, что только твое сердце знает правду. А теперь иди, а то твой ревнивый муж уже перебрал все причины твоего пребывания здесь и остановился на самой нелицеприятной.

Ассасин неожиданно легко рассмеялся этим словам, тепло попрощался и выскользнул за ворота к сильно разволновавшемуся мужу.

- Что ему было надо?

- Кажется, он намекнул мне на то, что ждет меня в будущем, но я не понял ни слова. Возможно, – пожал плечами ассасин, – следует дождаться нужного момента, чтобы сказанное обрело смысл.

Билл развернулся и двинулся вниз по склону. Обратно они решили возвращаться другой, более длинной дорогой, но теперь их не обременяли вязанки с провизией, и они могли двигаться быстрее. Однако ни один из них не хотел пользоваться этой возможностью – им так редко удавалось побыть наедине, что они сознательно растягивали удовольствие.

Их путь лежал через соленое горное озеро, где обитали куропатки. На удивление, озеро питал пресный источник, из которого можно было напиться, но берега водоема сплошь были усыпаны комьями чистой, сросшейся в таинственно переливающиеся на солнце кристалы соли, а вода в самом озере была настолько плотной, что даже камни долго задерживались в ее толще, прежде чем утонуть.

Около этого озера супруги и решили заночевать. Изловить пару куропаток и запечь их в глине оказалось делом нехитрым. А вот найти хоть немного хвороста для лежанки им так и не удалось. Сухая трава оказалась не самой удачной заменой, но, не имея ничего лучшего, они наелись и легли спать прямо на земле, там, где совсем недавно жарили птиц.

Проснувшись засветло от ужасного холода, они, наскоро умывшись в источнике, продолжили свой путь. Не было ничего занимательнее и удивительнее этого путешествия: они резвились как дети, совершенно забыв о своем статусе, обязанностях и положении – все это ждало их позже, там, в долине Трюмпер, где стоял их замок. Здесь же они были просто двумя молодыми людьми, игривыми и безумно влюбленными друг в друга.

Но все когда-то заканчивается, и к концу третьего дня, когда оставленные Трюмперами люди уже стали выказывать некоторое беспокойство, парочка лордов осчастливила своим появлением лагерь.