}- Можем идти? – спрашивает Том, облизывая перепачканные соком губы.

}Я внимательно его оглядываю. Взгляд цепляется за две маленькие точки на его шее.

}- Я сейчас аккуратно сделаю царапину на месте укуса, не дергайся.

}Эта маленькая предосторожность занимает меньше минуты, но мне приходится приложить усилия, чтобы удержаться от соблазна слизнуть волшебную каплю. Сегодня мне жизненно необходим ясный рассудок.

}Наш последний день в Лесу. Наш последний день на территории, которую я считаю безопасной. Деревья заметно редеют. В этой части леса они еще довольно молодые, их ветви совершенно не закрывают солнце, горячее как никогда прежде. После полудня мы выходим к дороге, извивающейся между полями, засаженными необходимыми людям растениями. По словам Тома, идя этой дорогой, к вечеру мы уже доберемся до Рюмпа. Я не уточняю, принимал ли он в расчет, что опираясь на палку и с трудом волоча ногу, его скорость оставляет желать лучшего.

}Несмотря на отсутствие людей помимо Тома, на открытой местности мне не нравится. Слишком привычно считать ее опасной зоной. Вокруг слишком тихо, как никогда не бывает в Лесу, и тем более в обществе моего спутника. Но вся болтливость мальчика куда-то подевалась. Ему слишком тяжело идти, чтобы тратить силы на болтовню. Хотя именно сейчас она нужна ему больше всего, чтобы отвлечься от боли и от навязчивых мыслей. В конце концов, я первым завязываю разговор о чем-то совершенно бессмысленном. Впрочем, мой рассказ правильнее назвать монологом. Мальчик слушает меня, не перебивая и не задавая вопросов.

}К ночи вдалеке виднеется скопление сооружений, горящее яркими огнями на фоне окружающей черноты. Я замолкаю. Меня охватывает напряжение. Инстинкт советует не приближаться к логову врага.

}Мы с Томом тихо заходим в город.

}Первое время, мне кажется, что я совершенно оглушен. Я привык чувствовать своего спутника, но сейчас на меня обрушивается множество чужих противоречивых мыслей и эмоций. Я с трудом отгораживаюсь от их потока, чтобы не помутится рассудком. Хотя на улицах почти нет людей, спят немногие.

}Мы стараемся идти проулками, чтобы привлекать поменьше внимания. Ни к чему Тому афишировать свое прибытие в Рюмп, совсем ни к чему.}

}Я впервые нахожусь в человеческом городе, но мне не удается как следует его рассмотреть. Освещение очень скудное – фонари расположены с изрядным интервалом, не все из них горят. Но и те, что зажжены, кругом света выхватывают лишь небольшое пространство, за чертой которого чернота становится еще непроглядней. Довольно неуютное место, на мой взгляд, лишь свет из окон слегка оживляет ситуацию.

}Тем не менее, нам все равно не повезло встретить двух знакомых Тома. Они узнают его и перебрасываются с ним парой ничего не значащих фраз, но…

}Что-то не так. Что-то однозначно пошло не так, как рассчитывалось.

}От них я не закрываюсь. Один осуждает Тома. Второй – жалеет. Это странно.

}Плохо, что нас заметили. Теперь о пребывании Тома в городе могут узнать и другие. Идти к его матери сразу стало небезопасно. Придется сначала переночевать у Джереми и разведать обстановку.

}Мы добираемся до нужного нам дома. Том стучит в большие деревянные двери. Через несколько долгих минут слышатся шаги. Дверь открывается и на пороге появляется хозяин дома. На крыльце висит небольшой фонарь, освещающий его фигуру и лицо. Я впервые вижу друга Тома вживую. Высокий как Том и худощавый как я. Он не похож ни на Тома, ни на меня. Тип лица какой-то совершенно другой, невыразительный, как не кажется. Единственное, что цепляет взгляд – глаза. Карие, но не такие как у его друга, а значительно светлее.}

}Джереми тоже плохо реагирует на нас. Он стоит в дверях и не спешит приглашать нас войти.

}- Ты убил вампира? – резко спрашивает он, едва узнав Тома.

}Меня удивляет такой холодный прием, не вяжущийся с тем образом друга Тома, который уже успел у меня сложиться.}

}- Это единственное, что тебя волнует, после того, как твоего друга не было целый месяц? - услышав подобный тон, мальчик отвечает ударом на удар.

}- А пока мой друг искал миф, его мать умерла.

}Мальчик каменеет. Его душа взрывается ужасом. Он беспомощно смотрит на Джереми, словно ожидает опровержения, но друг детства избегает его взгляда, опустив голову.}

}Том медленно начинает отступать назад, а затем срывается на бег, роняя самодельный костыль. Я вижу, как с каждой секундой его повязка быстрее темнеет от крови.

}- Том, подожди, Том! – Джереми бросается за ним в переплетение узких улочек. Он понимает свою ошибку, понимает, что нельзя было так рубить это новость, но слова уже сказаны.

}Я стою и не могу пошевелиться. Не могу дышать и связно мыслить. Волна чужого отчаяния превосходит по разрушительной силе эмоциональный фон всего города. Чужая боль словно рвет мое тело на части и нет никакой возможности сбежать, только дождаться, чтобы Том оказался слишком далеко от меня.

}Когда ощущение, наконец, ослабевает, я думаю только о том, как хорошо, что я не человек. Не хотел бы когда-либо сам испытывать нечто подобное. Эта боль не идет ни в какое сравнение с физической.

}* * *}

}Мать Тома мертва.}

}Придя в себя, я понимаю, что зря упустил человека из вида. Том – мой проводник, моя гарантия, что меня с натянуто-фальшивой историей о погибших родителях, сочиненной им пару дней назад на ночном привале, примут в этом городе.}

}Тома нужно найти. Я не имею особо понятия о его любимых местах. И совершенно не ориентируюсь в Рюмпе. Это означает, что способ поиска только один – послушать город и среди сотен мыслей найти его отчаяние, которое невозможно ни с чем спутать. Я медлю, прежде чем решится на подобную пытку, но альтернативного выхода у меня, к сожалению, нет.

}После нескольких бесконечных минут вслушивания в эмоциональную какофонию города, я его, наконец, нахожу. Спешно отрезаю от себя все чувства и иду в нужную сторону, подняв с пыльной дороги брошенную палку.

}Том сидит прямо на земле в каком-то тупике. Плачет. Почти беззвучно. Только тело сотрясается от рыданий. И по щекам беспрерывным потоком текут слезы.

}Его жалкий внешний вид не идет ни в какое сравнение с тем, как агонизирует его душа. Том не пытается прибегнуть к самообману, не пытается по своему обыкновению отмахнуться от плохих мыслей, не пытается найти соломинку, позволяющую верить, что еще не все кончено. Он переживает свою боль так остро и исступленно, как никогда прежде – радость. Его бросило в очень опасную крайность. Ему не хочется жить.

}Я трачу все свои возможности, чтобы изолироваться от его эмоций. Но от него я раньше никогда не закрывался, и сделать это теперь уже практически невозможно.

}Услышав шаги, Том поднимает на меня глаза, блестящие слезами и безумием: