В ноябре 1995 года Маккуин совместно с коллегами-дизайнерами Джо Кейсли-Хейфордом, Джоном Роша и историком моды Джудит Уотт вылетел в Южную Африку, где должен был судить международный конкурс Smirnoff International Fashion Awards. В первую же ночь в Сан-Сити у Ли украли бумажник. Сначала он очень разозлился, а потом успокоился и сказал Джо: наверное, бумажник взял человек, которому деньги нужны больше, чем ему. На последние несколько монет Маккуин пошел к игровым автоматам и тут же выиграл 2500 фунтов. Из Сан-Сити группа переехала в Кейптаун, где им предстояло сидеть в жюри конкурса. Линда Бьорг Арнадоттир из Исландии вспоминает, как представила свою работу, платье из прозрачной кожи, созданное по мотивам парки, которую инуиты делают из тюленьих желудков. Увидев ее платье, Маккуин сразу оживился. «Из чего это сделано, черт побери?» – спросил он. Мой рассказ произвел на него огромное впечатление; он говорил не умолкая, – вспоминает Линда. – Мне он показался похожим на скейтбордера, и я вначале не обратила на него особого внимания. Он казался очень милым и приземленным, но не слишком утонченным». Когда Линду назвали победительницей, на пресс-конференции некоторые журналисты расхохотались. «Говорили, что мои вещи невозможно носить, и они не имеют отношения к настоящей моде, – вспоминает Линда. – Я очень стеснялась, и он сам отвечал за меня на некоторые вопросы и защищал мою работу. Он уверял, что подобные конкурсы нужны для того, чтобы выявлять новые таланты, пусть даже их вещи еще не готовы для рынка».[442]

Маккуин всегда поддерживал тех, кто, по его мнению, был беззащитен. Джанет, его сестра, вспоминает семейный вечер в конце 1970-х годов, когда Ли, тогда еще мальчик, заметил, что ее свекровь от первого брака – мать того человека, который надругался над ним, – стоит одна в углу. «Она была очень маленькая, робкая, и он специально подошел к ней, чтобы убедиться, что с ней все в порядке… Вот вам Ли как на ладони. Сердце у него было очень мягкое; его всегда тянуло к неудачникам».[443] В 1995 году Маккуин нанес визит в Баттерсийский собачий приют и вернулся домой со светло-рыжим метисом, которого он назвал Минтером в честь боксера Алана Минтера. Кроме того, кличка служит производным от староанглийского mynet, то есть «монета» или «деньги». Для самого Ли вопрос об отношении к деньгам был болезненным. В начале 1996 года, когда он еще не был богат, Эдвард Эннинфул, тогда работавший в журнале i-D, спросил его в интервью о секрете его успеха. «Вы просто хотите увидеть мой остаток счета! – сказал Маккуин. – Если измерять успех в фунтах, я чертовски неуспешен. Я в самом деле плохой бизнесмен». Эннинфул, который потом подружится с Маккуином, продолжал задавать ему личные вопросы. Что он взял бы с собой на необитаемый остров? «Наверное, швейную машинку, – ответил Ли. – А еще банку пива, вибратор и запас кока-колы». Что думают о нем другие дизайнеры? «Что я выжатый ломтик лимона». Что, по его мнению, отличает его от других дизайнеров? «По-моему, когда они пошлют свои образцы на Юпитер, то найдут меня там». Как он себе представляет хорошую ночь вне дома? «С человеком по имени Чарли». Когда он испытывал самое большое в жизни смущение? «Когда родился». И наконец, является ли он жертвой моды? «Нет, жертвой модной индустрии», – ответил Маккуин.[444]

Сразу после интервью удача повернулась к нему лицом: у него появился спонсор. Он подписал контракт с Gibo, итальянской дочерней компанией Onward Kashiyama of Japan, которая также поддерживала Пола Смита и Хельмута Ланга. Маккуин, привыкший устраивать показы буквально за гроши, получил бюджет в 30 тысяч фунтов. Перемены стали заметны сразу. Приглашения на показ своей новой коллекции Dante («Данте») Маккуин изготовил на дорогой глянцевой бумаге; сверху изобразили двух ангелов, а внутри напечатали черно-белую фотографию разинутой собачьей пасти. Кроме того, он получил возможность шить из более дорогих тканей. «Мы взяли чистый белый тонкий кашемир и украсили его черным узором «турецкий огурец» для простого платья, – говорил он Поле Рид из Sunday Times. – Черное кружевное платье выполнено на шифоновой подкладке телесного цвета, поэтому выглядит одновременно невесомым и роскошным. Кроме того, обратите внимание на приталенный шелковый жакет цвета лаванды; рукава выкроены по спирали и прорезаны у локтей. Почти вся работа выполнена вручную, из-за чего некоторые вещи в коллекции дороги, но они оригинальны. По-моему, теперь их захотят купить; они уже не выглядят так, словно их место – в магазине подержанных вещей».[445]

Вместо того чтобы устраивать показ в функциональном, но довольно безликом шатре на лондонской Неделе моды, Маккуину удалось договориться о дефиле в церкви Святого Креста в Спиталфилдз. Идея коллекции выросла из разговора Ли с Крисом Бердом, которого он часто дразнил, называя «книжным червем». «Ты вечно читаешь, мать твою, грызешь свои заумные книжки», – говорил Ли. Я отвечал: «Тебе стоит назвать свою коллекцию «Данте», которого он никогда не читал», – вспоминает Крис. Позже, когда Крис в шутку напомнил ему о том, что подарил ему идею, Маккуин «даже оторопел».[446] Саймон Костин дал Ли каталог творчества Джоэла Питера Уиткина, американского фотографа, который прославился изучением гермафродитов, трупов, гномов, транссексуалов и людей с физическими уродствами. Маккуина заворожило мастерство Уиткина. В детстве у него на глазах, рядом с его домом случилась авария, и он видел, как девушке отрезало голову. Уиткину удалось передать красоту своих немыслимых объектов, и Маккуин решил отразить его творчество в своей коллекции. Ему хотелось скопировать автопортрет Уиткина 1984 года, на котором он снялся в черной маске с небольшим распятием, начинавшимся между бровями и заканчивавшимся над верхней губой. Маккуин послал факс в студию Уиткина; он вкратце описывал, как намерен использовать его образ, но, по словам Криса Берда, фотограф ответил отказом. «Кажется, Ли за это нагрубил ему и послал куда подальше, а портрет использовал все равно».[447] В интервью с Women’s Wear Daily Маккуин заявил, что решил устроить показ в церкви Святого Креста на Коммершел-стрит, потому что большинство его родственников были крещены там и похоронены на кладбище в XIX веке; на самом деле большинство его предков, по крайней мере с отцовской стороны, погребены в менее живописном месте, на кладбище Святого Патрика в Лейтонстоуне. Однако его влекло к церкви работы Хоксмура из-за ее близости к пабу «Десять колоколов», связанному с двумя жертвами Джека-потрошителя. Кроме того, по слухам, архитектор интересовался оккультизмом. Маккуин уверял Майру Чей Гайд, что Хоксмур был членом тайного общества, и «если посмотреть на Лондон с воздуха, все построенные им церкви образуют в плане пентаграмму». До начала показа атмосфера была напряженной. «Мы все были очень напуганы; все время происходило что-то странное, например, распятие падало на землю, – вспоминает Майра, которая занималась мужскими прическами и стилем.[448]

1 марта 1996 года, когда толпа любителей моды проталкивалась в церковь, какой-то религиозный фанатик раздавал листовки, озаглавленные «Проповедь против излишеств в Адежде [так! – Э. У.]».[449] Зрители заняли места, слушая шепот о том, как под полом церкви хоронили жертв «черной смерти» и как их призраки до сих пор бродят в катакомбах. Атональная музыка эхом отражалась от стен здания; витражное окно с изображением Иисуса Христа как будто засияло ярче за миг перед тем, как все погрузилось во мрак. Свет снова ненадолго включили, а затем зал еще раз погрузился во тьму, что породило изумленные ахи и охи. Потом из арки, убранной розами, вышла модель в черной маске, похожей на маску Уиткина; на ней было прекрасно скроенное черное платье с двумя симметричными V-образными разрезами, обнажавшими груди. Мужчины-модели изображали американских гангстеров; по сюжету, их влекло к могущественным женщинам, семенившим по крестообразному подиуму, однако они явно их боялись. Более того, многие модели выглядели так, словно превратились в неопределенный третий пол или гибридов животных и людей. Одни выходили с рогами оленей или единорогов, другие – в масках, похожих на реквизит из фильма «Чужой». На одной модели было нечто напоминавшее терновый венец; другая, с шипами, торчащими вокруг ее бледного лица, казалась персонажем фильма «Восставший из ада». Костюм, вызвавший бурные аплодисменты, представлял собой черное кружевное платье с увеличенным капюшоном-мантильей, поддержанным рогами, которые увеличивали рост модели примерно до восьми футов. Идея была ясна: с такими женщинами шутки плохи. «Мне нравится, когда мужчины держатся на расстоянии от женщин, – сказал Маккуин. – Мне нравится, когда мужчины ошеломлены их видом».[450]