— Ты выбросишь работу из-за Гранта? Ему в любом случае на тебя плевать, ты же это знаешь, не так ли? Гранту Делрею плевать на девочку из Западной Вирджинии. Ему нравится Кари Кингсли. И не важно, как ты похожа на неё, ты никогда не будешь ей. Между вами ничего не может быть.

Я не ответила. Во мне кипел гнев, но я не могла поспорить с ней. Я сама думала о том же. Эти мысли приходили мне в голову, и я пыталась отмахнуться от них, но я боялась, что это правда.

— Заключим сделку, — Марен передала мне телефон, потом вытянула руку с билетом и пропуском. — Ты порвешь с Грантом, и я тебе отдам это. В обратном случае, ты уволена, и я скажу персоналу Алекса, что им нужно ожидать двойника Кари, который преследует её и считает себя ей. Ты никогда не пройдешь через охрану, чтобы встретиться с ним.

Я встала, думая о том, как Кари решала проблемы методом бросания ламп. Запустить одну из ламп Марен через комнату казалось отличной мыслью. Однако, я этого не сделала. Я думаю, что контролировала свое поведение в качестве Кари так долго, что контролировать поведение в качестве Алексии оказалось не сложнее.

Марен сложила руки, убирая из виду билет и пропуск.

— И даже не думай о том, чтобы доставить мне неприятности. Помни, у меня есть чеки, где ты подписывалась именем Кари, чтобы купить одежду. Конечно, это было частью нашей маленькой игры, но закон этого не знает. Если я сообщу, что кто-то украл одну из карт Кари, полиция расценит твою подпись как подлог, — она сделала несколько медленных шагов в моем направлении, обходя меня, как хищник. — Я представляю, как будет впечатлён Грант, если тебя упрячут в тюрьму. И, конечно, Алекс будет сверху вниз смотреть на человека с криминальным прошлым. Он очень серьезно к этому относится. Ты так хотела встретиться с ним? Может быть, он сможет придти в участок, чтобы подтвердить, что ты действительно не его дочь.

С каждым предложением, которое она произносила, я чувствовала, как кровь отливает от моего лица. Ни разу я не думала, что она прибегнет к шантажу. Теперь я понимала, что рисковала этим всё время. Марен дала мне карту на имя Кари, чтобы я могла расписываться за покупки, пока я притворялась ей. Конечно. всем покажется, что я обкрадывала Кари.

Я почувствовала приступ тошноты. Вот каким будет обо мне первое впечатление моего отца, что я воспользовалась своим сходством с Кари, чтобы залезть в её банковские счета.

— У меня есть копия контракта, — сказала я. — Может быть, полиции будет интересно на него взглянуть.

Марен махнула рукой, словно прогоняя муху. Ни признака беспокойства не мелькнуло в её глазах.

— Я скажу, что это подделка. Полиция поверит менеджеру Кари Кингсли, а не девочке-подростку, которая украла её карту, — она покачала головой, и на этот раз её улыбка была настоящей, почти сочувствующей. — Я должна заметить, что твой персонал будет верен мне. Тебе нужно понять, что я всегда прикрываю себя.

Я сжала руки, чувствуя себя в ловушке. Какие у меня были доказательства, что я действовала по указанию Марен? Я отчаянно пыталась придумать, что я могла предложить властям в свою защиту.

Марен подошла еще на шаг.

— Не обязательно до этого доходить. Я действительно надеюсь, что этого не будет. На данный момент у тебя есть очень хорошая работа, — она протянула мне билет и пропуск. — Так что ты выберешь: Грант Делрей, который всё равно не может быть твоим, или работа и встреча с Алексом Кингсли?

В эту секунду я вспомнила свою жизнь, в первый раз со стороны, наблюдая за тем, что я сделала с тех пор, как обнаружила, что Алекс Кингсли — мой отец.

Убежав от мамы в отеле, я сказала ей, что хочу узнать, кто я. Я узнала. Я была девушкой, которую можно уговорить что-то сделать, если назначена правильная цена, девушкой, которая обманывала тысячи людей, которые платили, чтобы увидеть рок-звезду. И еще хуже, я лгала парню, которого любила.

И эту девушку я хотела представить своему отцу?

Как я стала такой фальшивой за такое короткое время?

Я подошла к Марен и взяла билет и пропуск.

— Вы правы. Пришло время поговорить с Грантом. Я сделаю это лично — я перевернула билет и пропуск в руке и разорвала их пополам. Потом я отдала их обратно Марен. — Можете считать это моим заявлением об увольнении.

Я повернулась ушла от неё, взяв сумочку и выходя в парадную дверь. Я ожидала, что она окликнет меня, скажет или "Если ты больше на меня не работаешь, не возвращайся, можешь ехать сразу в аэропорт", или, может быть, "Не торопись, Алексия, ты все еще можешь заработать много денег".

На улице меня встретило голубое небо, яркий пейзаж и мой желудок скрутился так, что мне казалось, что меня стошнит. Я вызвала такси по сотовому и сказала водителю, что я иду по Монтана Авеню. Я не знала, с кем мне встретиться первым, с Грантом или с Кари. Гранта мне будет сложнее видеть, с Кари будет труднее говорить, особенно учитывая, что она злилась на меня из-за таблоидов.

Я сначала должна поехать к Кари. Она была моей сестрой. Я должна была объяснить ей всё или по меньшей мере извиниться.

Но мой ум не хотел отпускать Гранта и слова, сказанные Марен. "Гранту Делрею плевать на девочку из Западой Вирджинии. Ему нравится Кари Кингсли. И неважно, насколько ты похожа на неё, ты никогда не будешь ей."

Я шла по улице, чувствуя нарастающую слабость с каждым шагом, потом я позвонила единственному человеку, который поймет меня: моей маме. В Западной Вирджинии было едва ли восемь утра. Я попыталась представить, что она делает.

Она взяла трубку после нескольких гудков.

— Привет?

— Мама, это Лекси. Я хочу, чтобы ты кое-что сделала. Ты можешь подойти к книжному шкафу в моей комнате?

— Хорошо, подожди секунду, — я слышала, как она идет по дому. — Я тут.

— Рядом с моим дневником лежит журнал. Я хочу, чтобы ты взяла его и посмотрела на парня на обложке.

Я услышала, как она шелестит книгами и потом она шумно выдохнула:

— Oh, qué guapo.

— Да, он великолепен. Мы встречались несколько неделю и я абсолютно влюблена в него.

Мамин голос стыл выше от беспокойства:

— Что ты имеешь в виду, говоря что абсолютно влюблена?

— Совершенно, глупо, и не могу думать больше ни о чем. Но проблема вот в чем: он думает, что я Кари, — потом мой голос сорвался. Я чувствовала себя так, словно повторяю жизнь моей матери. — Я нравлюсь ему только потому, что похожа на неё.

— Это единственная причина, почему ты ему нравишься?

— Ну, нет, но он думает, что я Кари — знаменитая рок-звезда. Я не могу скрывать от него правду. Таблоиды увидели нас вместе и теперь они говорят, что Кари изменяет своему парню, и Кари не спустит это с рук. Да, кстати, не пускай бабушку какое-то время в магазин. Я вроде как на обложке National Enquirer целуюсь с Грантом.

Она выплюнула:

— Ты что?

У меня не было времени пускаться в объяснения.

— Мама, я не знаю, что делать. Я так боюсь его потерять.

Несколько секунд она ничего не говорила. Я подумала, вспоминала ли она о своих чувствах к Алексу Кингсли. Потом она сказала:

— Ты должна сказать ему правду. Он должен знать, кто ты на самом деле.

Я ждала, что она скажет что-нибудь еще. Она молчала.

— Мама, для тебя это не очень сработало. Алекс Кингсли знал, кто ты и не позвонил тебе. Однако, я видела его спутниц на Гремми. Это старлетки, певицы и супермодели.

Её слова стали болезненно тихими:

— Я знаю. Но ты нравишься Гранту не из-за того, какая ты есть, он просто этого не стоит.

Это была правда, и всё же я так не чувствовала. Я думала, считает ли что Алекс Кингсли того не стоил. Мне казалось, что она так не думала, иначе она сожгла бы эти плакаты много лет назад.

— Чем больше ты откладываешь, тем это будет сложнее, — сказала она.

Мои шаги на тротуаре стихли и я едва ли двигалась.

— Я знаю, — я не ожидала, что она скажет мне другого. Она не могла предложить никакого волшебного решения. Однако, мне нужно было знать, что по меньшей мере один человек понимал, как это сложно.