Литмир - Электронная Библиотека

Оказывается, еще в лаборатории замка Акнор, Мэнона ввел мне генетически измененный вирус, который сотни лет назад чуть не погубил человечество, сделав женщин такими "бесчувственными". Разница заключалась в том, что тот древний вирус лишал женщин желаний и потребности в размножении, а этот наоборот, стимулировал. Когда Забава принялась меня лечить еще в замке, этот вирус сразу же попал к ней в кровоток. Ее детская иммунная система не смогла с ним справиться, и он начал поражать весь организм, занявшись прямым своим предназначением. И главным объектом его атаки стали ее детородные органы.

Определив причину и область поражения, Мэнона быстро создал антидот и установил курс лечения. Сразу же после первых инъекций Забаве полегчало, и она пошла на поправку. Приступы стали случаться реже и слабеть. Моя королева была спасена. Но... но остались осложнения после вируса. Необратимые последствия. И это определяло ее дальнейшую жизнь совершенно в ином ключе.

Вчера, после тщательно перепроверенных трижды анализов и данных сканирования и томографии, врач вынес жестокий вердикт: Забава стала бесплодна. По его словам, подтвержденным данными многократных сканирований, она не сможет дать потомство, так как ее яйцеклад атрофирован вследствие действия антидота. Мэнона предупреждал об этом, оставив несколько процентов вероятности, что может и минует эта беда. У меня был выбор: или смерть Забавы, или ее бесплодие. Решение было очевидным. И, как теперь стало ясно, беда нас не миновала. Весть о том, что молодая королева лишилась возможности иметь детей, потрясла все население Ира и Иридании. Что дальше вытекало из этого, было вполне предсказуемо. Она, как и ее наездница, лишалась всех преимуществ и прав. Но это не имело для меня никакого значения. Главное, что она осталась жива, и будет жить дальше здоровой и счастливой. Ведь живут же как-то ниры и не страдают от этого.

На фоне тех страшных событий, где я сидела безвылазно в атконноре, в Ире случился государственный переворот. Состоялся внеплановый созыв Верховного Совета всей Иридании, где собрались все главные лорты всех городов и их шиасу. На нем вершился суд над Тиретом и Марой Ниасу. Их обвиняли в предательстве родины и тайном сговоре с врагами Иридании. О ходе слушания я узнавала от Лахрета, когда он, усталый, приходил ко мне в лечебный корпус. Он проводил со мной почти все свое свободное время, терпеливо выслушивая мои переживания о Забаве, и часто успокаивал, когда я лила горькие потоки слез. Бывало, он заставал меня скорченной на кресле в момент горестной истерии о предполагаемом исходе моей малышки. Он брал меня на руки и качал, как маленького ребенка, нежно целуя мое лицо. Я успокаивалась, затихая у него на груди, и тогда он рассказывал. Я внимательно слушала.

Один раз я давала показания по видеосвязи. Я видела самодовольное лицо Тирета. Как он, гордо вздернув подбородок, надменно кривил губы, глядя на меня с экрана большого кома атконнора.

Лахрет говорил, что Тирет оправдывал себя тем, что действовал на благо всех людей Иридании и в первую очередь наездников ниясытей. Якобы, пойдя на "уступки" таракам, он открыл возможность расширить территорию жизненно необходимого рыбного промысла. Ведь именно океанская рыба являлась основным пропитанием ниясытей. Если бы он не пошел якобы на эти "уступки", то о рыбном промысле в океане можно было бы забыть. Тараки бы уничтожали любого, кто высунул бы нос за пределы защитного поля Иридании. Приходилось им "платить" за некоторую свободу. И наши крылатые друзья не знали беды с пропитанием. Лахрет с грустью заметил, что своими "кривыми" доводами Тирет вызвал у некоторых лортов симпатию и понимание.

В итоге, после долгих и тяжелых споров и разногласий, путем тайного голосования, Тирету и Маре был вынесен приговор: полное лишение всех прав и привилегий. Учитывая, что Мара является наездницей королевы детородного возраста и весьма перспективной королевы, ей сделали поблажку. На время гнездования Кары, ей разрешалось вернуться в Ир и принести народу Заруны еще одну надежду - молодых ниясытей. А так, они оба были сосланы вместе с приспешниками на пожизненное поселение в горнодобывающий городок, где будут поставлены на охрану работников рудников от герских змей.

Когда Лахрет рассказывал о приговоре Тирета и Мары, я ничего не чувствовала. Ни гнева, ни досады, ни обиды. Ничего. Они перестали для меня существовать. Я винила их в горе моей Забавы. В ее муках. А теперь... мне было все равно.

На этом внеочередном срочном созыве, на его завершении, обсуждалась еще одна проблема. Моя судьба. К тому времени, когда был вынесен приговор бывшим правителям Ира, уже был точно известен диагноз моей малышки. Согласно этому заключению, Забава не могла уже называться королевой. Она не могла дать Заруне детей. Это автоматически делало ее нирой. Особенной нирой, но все-таки нирой. Врач говорил, что все ее способности останутся при ней, но вот бесплодие... Многие были потрясены до глубины души и выказывали мне и Лахрету глубочайшее соболезнование, но идти против законов не могли.

Нира. Теперь так будут называть мою Забаву. А я буду нирита. Я лишалась всех прав и полномочий кашиасу. А, следовательно, и всех привилегий. Конечно, я все же оставалась наездницей, и должна была проходить дальнейшее обучение, но уже по специальности нириты. На втором году обучения, я, как и все нириты, пройду специальный отбор и распределение, и буду учиться согласно этому по выбранному направлению.

Судьба Лахрета тоже была очевидна. Он лишался всех прав и привилегий лорта и возвращался на прежнюю должность ятгора и начальника Службы Безопасности. Да вот только отношение к нему все-таки поменялось кардинально. Если раньше на него часто смотрели как на чудака, то сейчас каждый испытывал к нему неподдельное уважение и нескрываемое почтение. Название должности Лахрета поменялось, а влияние осталось. Лорты его боялись и незримо чтили. Никто не смел возражать против его протестов и предложений. И, по-сути, приговор Тирета был подписан исключительно из уважения и страха перед личностью бывшего лорта. Стоило ему посмотреть в глаза лорта или шиасу, и они покорно делали то, что он говорил. Поэтому название чина Лахрета была лишь формальностью.

Неясным оставалось и поведение королев Ира. Мне об этом сообщила недавно Шима. Никто из них не смел называть Забаву нирой в своих сердцах. Она продолжала быть той самой маленькой королевой, что покорила их Старшую королеву Кару. Их не интересовало заключение доктора. Она оставалась для них Старшей Королевой, что очень удивляло и поражало всех наездников. Что-то для них оставалось не до конца ясным. И эта тема оставалась туманной и расплывчатой среди всех наездников.

Так кто же я теперь? Шиасу или нирита? Формально меня теперь учились называть ниритой. Но в глазах я видела почтение, как перед шиасу. Вот так и понимайте, как хотите. Я же решила, что думать об этом буду тогда, когда все утрясется с Забавой, и я вернусь в прежнее русло своей уже привычной жизни.

Этот день прошел монотонно и спокойней, чем предыдущие. Забава впервые за все дни заснула самостоятельно. Пережевывая события этих дней, не заметила, как дверь комнаты открылась и внутрь вошла целая делегация из особ в розовых халатах врачей. Во главе ее шагал гадак. Мэнона лично контролировал лечение своей единственной пациентки и делал это самозабвенно и фанатично. Докапывался до любой мелочи и придирался ко всему, что может ухудшить ее лечение.

Реакция людей на тарака была неоднозначна. Они не могли сопоставить никак образ мышления и поведения Мэноны с тем, что они знали об этой расе. Спустя уже день их сотрудничества с этой личностью они изменили мнение о нем. А уже в конце четвертого дня все заглядывали в рот гадаку, слушая все его теории о лечении, генных разработках и проектах некоторого медицинского оборудования.

Они пришли следить за тем, как Мэнона будет делать очередное вливание антидота и лекарственных препаратов через капельницу. Забава лишь слегка приподняла голову и равнодушно проследила за манипуляциями людей. Гадак держался в стороне, продолжая испытывать панический, почти животный страх перед королевой, хотя понимал, что она уже не причинит ему никакого вреда. Пока со мной никто ничего не делает, она ко всем абсолютно равнодушна. А к капельницам и уколам она уже за эти дни свыклась и принимала эти манипуляции как само собой разумеющееся.

141
{"b":"557416","o":1}