— Конечно, я буду хранить молчание, — отозвалась Диана. — Хотя одна пара как-то мало убеждает. Скорее всего ты хвастаешься, как обычно.

— Ничуть. Кроме них… — Генри осекся, помешал подошедший слуга с подносом, на котором стояло мороженое. Диана выбрала апельсиновое, свое любимое, но сегодня даже оно не могло поднять ее настроение. Машинально съев одну-две ложки, она задумалась и поставила вазочку с мороженым на сиденье коляски рядом с собой.

— Ты сегодня какая-то странная. Может, тебе действительно не здоровится? — с явным беспокойством сказал Генри.

— Нет, нет, я хорошо себя чувствую, только вот аппетит пропал.

В животе Дианы стало неприятно холодно, внутри все стянуло, а к горлу подкатил комок. Пора сказать друг другу правду, какой бы горькой она ни была. Проще говоря, пришло время расстаться. Но лучше сейчас, чем потом…

Прежде чем он окончательно разобьет ей сердце.

Диана горько рассмеялась. Она уверяла Генри, что не полюбит его. Она не солгала. Она полюбила не столько его, сколько первого мужчину, который за все прошедшие годы стал уделять ей хоть какое-то внимание, ухаживать за ней, увидел в ней женщину. Время, которое они провели вместе, лишь усилило ее настрой. Он уйдет из ее жизни, прежде чем любовь действительно пустит глубокие корни в ее сердце. Она не позволит ему разбить ей жизнь.

— Что такое? — удивился Генри.

— Мм.

— Над чем ты смеешься?

— Над тем, о чем мы оба думаем, но никто из нас не решается заговорить первым.

Генри не спеша наполнил ложечку шоколадным мороженым.

— В таком случае скажи, о чем думаешь ты. Если я думаю о том же, то честно признаюсь тебе в этом. Если же нет, тогда я отведаю твоего мороженого.

— Сегодня мне что-то не хочется играть в такие игры. Если хочешь, можешь взять все мое мороженое. Я ведь говорила, у меня нет аппетита.

— Диана…

— Ладно. «Я отпускаю тебя. Отныне ты вольна делать, что хочешь». Разве не это ты собираешься мне сказать? Нет необходимости продолжать выполнять условия нашего соглашения. Ты стал счастливым обладателем конезавода, а мне, по-видимому, скоро сделают предложение руки и сердца.

— Неужели Стикли. — Генри сразу помрачнел.

Она кивнула:

— Сэр Сэмюель очень внимателен ко мне в последнее время. Думаю, мы с ним составим великолепную пару.

— Какая он тебе пара, — взорвался Генри.

— Мне виднее. — Диана попыталась обратить все в шутку, но скрытая боль явственно прозвучала в ее голосе.

— Диана, ты не будешь с ним счастлива. Это видно даже слепому. Это глупость с твоей стороны.

— Неужели?! Пусть это глупость, но мне он кажется идеальным мужем.

Генри воткнул ложечку в мороженое и отдал вазочку проходившему мимо слуге. Упершись руками в сиденье коляски, он наклонился к ней:

— Я нисколько не сомневаюсь, что он станет прекрасным мужем для какой-нибудь другой женщины, но не для тебя, Диана. Почему ты хочешь соединить свою жизнь с нелюбимым человеком?

Стиснув руки в кулаки, Диана ответила:

— Не в любви счастье. Верный муж, прочное положение в обществе, жизненные удобства — больше мне ничего не нужно.

— Но почему?

Генри по своему неведению затронул больную тему, и Диана не выдержала:

— Мои родители женились по любви, или из-за страсти, как ты любишь говорить. А затем эта страсть превратилась в злобу и ревность, которые разрушили их брак и погубили нашу семью. Нет, брака по любви я не пожелала бы своему злейшему врагу.

— Тише, тише.

Диана поняла, что она не говорит, а кричит от злости, когда он поднес указательный палец к своим губам, а другой рукой слегка прикрыл ей рот. Она испуганно оглянулась: не привлекла ли ее вспышка гнева постороннее внимание. Но, по всей видимости, никто ничего не заметил.

— Не все браки похожи на брак твоих родителей, — возразил Генри.

— Конечно, нет, — усмехнулась Диана. — Многие еще хуже.

Генри покачал головой:

— Мои родители счастливо живут вместе уже тридцать лет. Мои сестры вышли замуж по любви и обе счастливы. Хотя порой и набегают тучки, но они всегда преодолевают трудности, и это лишь идет на пользу их семейной жизни.

— У большинства все обстоит иначе.

— Зачем равняться на плохое? — возразил Генри. — Да, жизнь у моих сестер отличается от твоей. Я понимаю, что тебе довелось пережить, поэтому ты так озлобилась. Но по сравнению с тем счастьем и радостью, которые дарит любовь, эти страхи — пустяки.

— Для меня это далеко не пустяки. В отличие от тебя я не хочу рисковать.

Его тело, чувствуя ее близость, едва ли не дрожало от желания. Конечно, ей было его не понять. Хотя чего он так раскипятился? Ему следует быть благодарным ей, ведь она запросто могла намекнуть ему, что их договоренность остается в силе до тех пор, пока сэр Сэмюель не сделает ей предложение.

— Это не так, — проворчал он.

— Что не так?

— Я не говорил, что для меня это пустяки. Просто ты не хочешь прислушаться к тому, что я говорю. — Генри улыбнулся своей самоуверенной и вместе с тем обаятельной улыбкой, от которой у Дианы таяло сердце. А когда вдобавок он смотрел на нее своими невероятно синими глазами, то внутри у нее все сжималось от сладостного томления.

— Но как ты совершенно справедливо изволила заметить, я нахал, а нахалу нет никакого дела до чужих мнений, какими бы они ни были.

— Почему ты так взъелся на меня? — Диана бросилась в наступление. — Ты получил конезавод, то, что хотел. Теперь тебе нет до меня никакого дела. Вряд ли тебя это огорчает. У меня же есть поклонник, который вот-вот сделает мне предложение, которое я обязательно приму. Мы поженимся, и все у нас будет как у всех людей. Как видите, мистер Уэстон, у меня также отпала необходимость в ваших услугах.

Генри нахмурился:

— Диана, я…

— Мисс Мерриуэзер!

Вдруг Диана заметила, как к ним направляется не кто иной, как сам мистер Сэмюель.

— Я только что приходил с визитом к вам домой, и миссис Линнет сообщила мне, что вы отправились на прогулку.

— Какая приятная встреча, — проворчал Генри.

— Очень приятная, — в тон ему отвечал сэр Сэмюель.

И тот и другой смотрели друг на друга, как два пса, готовые подраться из-за косточки. У Дианы кровь молоточками застучала в висках.

— Сэр Сэмюель, как это вам удалось найти нас. Это такой приятный сюрприз. — Диана пыталась выглядеть счастливой. Однако у нее это плохо получалось. — Прошу меня извинить, джентльмены, но у меня что-то разболелась голова.

— Нежное создание, — прошептал еле слышно сэр Сэмюель. — Наверное, вы слишком долго оставались на солнце. Вы позволите мне проводить вас до дома?

Генри расправил плечи и выставил грудь вперед, так что едва не коснулся ею своего соперника.

— Отвезти домой мисс Мерриуэзер могу и я.

Со стороны все это выглядело смешно. Дом Лэнсдаунов был виден даже с коляски. Но это лишь осложняло положение. Тем более что Генри пока ничего не сказал о том, что прерывает условия их соглашения. В таком случае она первая скажет ему об этом. У них нет будущего, зато будущее есть у нее и сэра Сэмюеля.

— Ведь это же пустяки. — Диана насмешливо улыбнулась Генри. — У вас ведь столько друзей. Мне не хочется удерживать вас более. Сегодня у вас имеется прекрасный повод для веселья, так проведите его в компании старых друзей, о которых вы явно позабыли в последнее время. Роль моей няньки вам не к лицу.

— Дело в том, что мистер Уэстон стал счастливым обладателем большого поместья, — обернувшись к сэру Сэмюелю, объяснила Диана. — Мы с ним хорошие приятели, и я очень рада его новоприобретению. Но теперь, боюсь, мистер Уэстон, на плечи которого легли обязанности управления лишится возможности гулять со мной так часто, как это происходило совсем недавно.

— Какая жалость. — Сэр Сэмюель попытался изобразить сочувствие. Несмотря на усилия, в его голосе звучала неприкрытая радость.

— Благодарю вас, мистер Уэстон, за чудесную прогулку. Сэр Сэмюель проводит меня домой, не так ли?