Вскочив на ноги, Генри протянул к ней руку:

— Вставайте. Давайте пройдемся.

После краткого замешательства Диана кивнула головой и встала.

— Не вижу причин отказать вам в вашей просьбе. — Она улыбнулась. — Впрочем, едва ли это можно назвать просьбой. Только пусть наша прогулка будет не слишком долгой. Половина гостей видела, как вы пошли следом за мной, и начнут судачить, если мы надолго задержимся.

Мнение посторонних людей нисколько не волновало Генри. Но тут он вспомнил слова отца, сказанные ему чуть ранее: ты должен вести себя благоразумно. Для того чтобы убедить лорда Парра продать Рейвенсфилд, Генри следовало стать более респектабельным. А этому лучше всего поучиться у мисс Мерриуэзер. Несмотря на семейный скандал, девушка в глазах светского общества служила воплощением респектабельности.

Они прошли в молчании вдоль одной из дорожек. Из открытых окон доносились звуки пианино и гул человеческих голосов. Генри укорял себя, что до сих пор уделял так мало внимания этой девушке.

Как она себя держала! Какая у нее величественная осанка! Какая длинная и красивая линия шеи! Как оригинально смотрелись на ее белоснежной коже медные пятнышки веснушек! И какой от нее исходил волнующий аромат. Чистый и свежий!

Его мать постоянно напоминала ему о мисс Мерриуэзер, не оттого ли он до сих пор не обращал на Диану внимания. Однако в глубине души он знал правду, которая была еще менее приятной. Светское общество с холодной и равнодушной небрежностью относилось к мисс Мерриуэзер, а Генри, будучи одним из ярких его представителей, подсознательно впитал эту точку зрения. Он спал с вдовами, флиртовал с великосветскими красавицами и танцевал с молоденькими девушками. Генри любил образ жизни, который поощряло светское общество, а светское общество, в свою очередь, любило и баловало его.

Как же повезло ему и его сестрам, что они родились в такой благополучной и богатой семье, а их родители мало в чем ограничивали своих детей. Как часто Генри вполуха слушал их наставления, и все об одном и том же — надо быть внимательнее к людям, к нуждам арендаторов, или что с прислугой следует вести себя как можно вежливее. Только сейчас до него дошло, почему мать не уставала напоминать о его долге потанцевать с девушкой из желтофиолей, оставшейся без кавалера, или даже с синим чулком. Ему стало стыдно: он всегда воспринимал это как тяжкую обременительную обязанность.

Тут Генри вспомнил, что хотел помочь Диане. И одновременно самому себе. Следовало во что бы то ни стало убедить лорда Парра: он респектабельный джентльмен, мечтающий обзавестись семьей, то есть стать тем, кем собирался стать сын Парра. Если он будет вести себя соответствующим образом, ухаживать за сверхдостойной леди, такой как Диана, то, вне сякого сомнения, ему удастся снискать благосклонность лорда Парра.

Что касается Дианы, то она только выиграет от того, что он увивается рядом. Ей нужен муж, и если он проявит к ней внимание, то это вызовет интерес и у других джентльменов.

Но самое главное, им уже удалось договориться: они не любят друг друга и никогда не полюбят. Чего же лучше?!

— У вас есть план? — напрямую спросил Генри.

— Какой план?

— Как какой? Вы же намерены выйти замуж в этом сезоне. Значит, у вас должен быть план.

— A-а, у меня точно такой же план, как и в прошлом сезоне, и в позапрошлом. Буду посещать как можно больше светских праздников в надежде повстречать достойного кандидата. Хотя не могу не признаться, что этот план пока не срабатывает, — не без горечи призналась Диана. — А что, у вас есть идея получше?

— Собственно говоря, есть. У меня к вам предложение, если мы договоримся, то каждый из нас извлечет для себя выгоду.

В глазах Дианы вспыхнул огонек заинтересованности.

— Может быть, вы замечали, как мужчины следуют примеру другого. Так вот, если я начну ухаживать за вами, то другие, заметив мои знаки внимания к вам, вероятно, последуют моему примеру.

Диана вскинула голову и перебила его:

— Вы собираетесь ухаживать за мной?

— Нет, я буду лишь делать вид, что ухаживаю.

— Не понимаю, к чему вы клоните?

— Надо добавить вам привлекательности. Мое присутствие рядом с вами поможет добиться этой цели.

— А что хотите взамен? — Диана подозрительно прищурилась.

В сообразительности ей нельзя отказать.

— Откровенно говоря, моя матушка вся извелась от желания женить меня. Ее стремление приобрело просто угрожающие масштабы. Для того чтобы она не устраивала мне парад невест на протяжении всего сезона, мне надо выбрать кого-нибудь, кто бы ей нравился, хотя бы вас, и ухаживать за вами.

— Мне тоже нравится ваша матушка, но…

— Послушайте, единственные, кого я буду обхаживать весь этот сезон, — это инвесторы моего будущего конезавода. Лорд Парр, чьи конюшни я надеюсь приобрести, считает меня несколько беспринципным. Мое ухаживание за вами позволит мне выглядеть респектабельнее в его глазах. А когда вы найдете джентльмена себе по сердцу и бросите меня, разумеется, лучше, чтобы это произошло ближе к концу сезона, думаю, лорд Парр не станет наносить мне вторую сердечную рану и продаст мне свои конюшни. Ну, как вам мой план? По-моему, все отлично.

Генри был чрезвычайно доволен самим собой. Он не только решил свои трудности, но и протянул руку помощи Диане, причем без всякого риска для себя жениться на ней.

— Ваш план, мистер Уэстон, это чистейшее безумие. — Диана от досады закусила губу.

Генри счел себя несправедливо обиженным столь искренним и горячим выпадом.

— Мой план гениален, — поправил он себя, не в силах отвести глаз от ее чувственных губ. — Зовите меня Генри.

Внезапно возникшее влечение между мистером Уэстоном и мисс Мерриуэзер было бы совершенно недопустимо, тогда как между Генри и Дианой оно имело все шансы на дальнейшее существование.

— Называть вас по имени мне как-то неудобно. Нет, нет, это непристойно.

Генри улыбнулся:

— Ну, что ж, в таком случае я мог бы с огромным удовольствием рассказать кое-что о тех радостях, которые дарит нам непристойность.

— О, как вы добры. Я очень ценю ваше желание помочь мне. Но если вы чуть-чуть подумаете, то сразу поймете: ваш план неосуществим. Нам пора возвращаться в дом. Моя матушка, наверное, уже волнуется, пытаясь понять, куда я подевалась.

Однако Генри не собирался так легко отступать от задуманного. Если ему не удалось убедить Диану с помощью логики, тогда придется подойти к этому делу с другой стороны.

— Вы правы, — сказал он, поворачивая вместе с ней к дому. — Простите меня. Идея действительно глупая. И конечно, неосуществимая.

— То же самое я сказала чуть раньше, — подозрительно поглядывая на него, сказала Диана.

— Я ведь совсем упустил из виду одну, наиболее важную деталь подобного ухаживания.

— Какую же?

— Правдоподобность.

Диана опустила плечи и снова замкнулась:

— Никто не поверит в то, что вы увлеклись мной.

Генри привел ее в дом, но вместо того, чтобы подняться по лестнице в зал, он толкнул ближайшую дверь и вошел внутрь. Это была библиотека. К счастью, там никого не оказалось. Не зря говорят: нахальство — второе счастье. Как это ни удивительно, но в чужих домах Генри Уэстону в нужный момент всегда попадались пустые комнаты. Он потянул Диану за собой и, как только они оказались внутри, закрыл двери.

— Мистер Уэстон, вы что, совсем спятили? — Диана вырвала руку и резко повернулась лицом к нему.

Генри, подняв обе руки раскрытыми ладонями вверх, словно умоляя ее не волноваться, медленно прошел на середину библиотеки.

— Диана, простите, мисс Мерриуэзер. Подождите, вы меня неправильно поняли. Я хотел сказать, эта роль вам не по силам, вряд ли вы сумеете создать у всех впечатление, будто вы увлечены мной.

Диана резко вскинула голову: как женщина, она была возмущена до глубины души. Она и думать забыла о приличиях. Задев ее за живое, Генри удалось сорвать с нее маску притворного равнодушия. Интересно, скоро ли она очнется и опять станет холодной светской леди?