после которых обратно дороги нет, чувства, которые вселяли надежду и радость, другими

словами, о которых она даже не смела и мечтать.

— Тебе нужно еще несколько дней, чтобы спасти кампанию? Или, чтобы спасти меня? —

спросила она напрямик.

Он смотрел на нее, и в его лице читалось отчаяние и еще что-то, что она не совсем могла

понять.

— Вас обеих, — наконец ответил он.

* * *

Она сказала ему «нет». Он злился, возмущалсяи был раздражен. Он ушел, а она

продолжала сидеть неподвижно на диване в гостиной, наверное, несколько часов. Она

понимала, что совершила правильный поступок, не было никакого смысла продолжать

показывать им свои якобы «отношения», но ее решение вызвало озноб, неуверенность и

чувство одиночества. Она не понимала, что игра, в которой она притворилась подругой

ДерекаЭмброузапридавала ее дням смысл, которого раньше не было. Впервые за столь

долгое время она ждала кого-то, разговаривала с кем-то на отвлеченные темы, и о ней

беспокоились.

И она прогнала его. С одной стороны, это было так просто сделать, с другой —

невероятно сложно. Он не мог ее спасти, она не хотела, чтобы ее спасали. И она снова и

снова повторяла это про себя, чтобы разрушить сомнения. Но несмотря на то, что она

хотела его—его спасения, его общения —не могла им воспользоваться. Сколько она

сможет пользоваться им? Часов? Дней? Может, всего лишь несколько недель, и то если

очень повезет. Пока пресса не узнает о ее семье, и она окажется прямиком там с чего и

начала, но еще больше презираемая, чем сейчас. И несмотря на то, что Дерек, был в

состоянии закрыть глаза на ее занятия проституцией, но как только бы дело коснулось ее

прошлого, он не смог бы отмахнуться от него, отмахнуться от прошлого ее отца. Черт, она

никогда не интересовалась прошлым своего отца, и только десять лет назад она узнала о

нем.

И именно это была настоящая причина, почему она сказала ему «нет», он не сможет

отмахнуться от прошлого ее отца, а она не сможет вынести его взгляд. Тепло и его

ласкасменятся разочарованием и отвращением. Проведенные еще несколько часов, дней

или недель с Дереком Эмброузом, полностью захватят ее, а затем полностью также и

уничтожат.

Небо за окном становилось более темным, Лондон, наконец, удалось подняться с дивана и

осторожно ступая поместу, где Дерек опускался перед нею на колени, прося ее быть его

девушкой, которой она никогда не сможет быть, и проигнорировав тугой узел боли,

сжавшейся в груди, направилась на кухню, вытаскивать сгоревший персидский торт

любви из духовки.

* * *

Дерек стоял на балконе квартиры «Силовых игроков» и смотрел на огни города,

блестящие в ночи. Он пришел сюда после полного фиаско с Лондон, чувствуя тошноту от

ее отказа по поводу его программы, совершенно не думая, каким образом он собирается

спасать кампанию, потому что не в состоянии был перестать думать о ней. Он выпил уже

четыре двойных виски, но все равно выглядел таким же потрепанным, и его грудь все еще

болела, как сука.

— Ты расскажешь нам, что случилось?— поинтересовался Камаль, входя на балкон.

— Когда ты пришел?— спросил Дерек, заметив про себя, что его слова вышли немного

невнятными.

— Только что. Подумал, что найду тебя здесь.

— Тиг пришел с тобой?— Дерек сделал последний глоток янтарной жидкости из стакана,

перед тем как облокотился на перила.

— Нет, — лаконично ответил Камаль. — Кажется за сегодня он и так нанес определенный

ущерб, ни в чем себя, не ограничивая в тактике оттянуть время.

Дерек обернулся и ледяным взглядом окинул Камаля, который прислонился к стене,

скрестив руки на мощной груди, прорисовывающейся под его дорогой рубашкой.

— Что это значит?

— Это значит, что я не куплюсь на то, что ты делаешь все это делаешь, исключительно

чтобы спасти кампанию. Я знаю тебя. Ты реалист. Ты никогда не оставишь кандидата в

гонке, когда всем очевидно, что ему следует уйти.

— У меня никогда не было кандидата, который готов был снять свою кандидатуру,—

сорвался Дерек.

— И что? Ты не можешь пойти на верное поражение, потому что это выглядит так

ужасно? Так сильно хочешь продолжить кампанию с этим кандидатом, чья карьера уже

лежит в руинах и походу этот холодный труп начинает гнить? Или ты не хочешь

отпускатьэту женщину?

— Я положил восемнадцать месяцев на подготовку этой кампании,— сказал Дерек, прямо

не отвечая на вопрос Камаля.

— И теперь ты собираешься потратить еще восемнадцать, добивая мертвую лошадь, ради

женщины, которую ты вряд ли знаешь, женщины-проститутки, Дерек. Она пойдет на все,

в том числе продастсвое чертово тело, чтобы подзаработать. Она не руководствуется

принципами или идеологией партии. Она сделает все, чтобы получить свой следующий

доллар, и я не уверен, что она не заработалакое-какие деньги, не настучавна Мелвилла

прессе.

— Остановись, — голос Дерека прорезал влажный воздух, как нож мягкую плоть. — Что

случилось с идеями по поводу Райана Уильямса? Ведь скорее всего он виноват. Ты что не

можешь достатьо немникакой достойной информации? Поэтому собираешься переложить

вину на кого-то другого, потому что не можешь выяснить так это или нет? Могу

тебязаверить, что это не она. Это вполне может быть Уильямс, и ты зря тратишь свое

драгоценное время, гоняясь не за тем человеком.

— Я обрабатываю вопрос по поводу Уильямса. Я не идиот. Я всегда этим занимался и

чертовски хорош в этом. У меня есть о нем информация, просто нет ничего

определенного, пока. Но меня беспокоит гораздо больше тот факт, что у меня нет

информации о ней. У нее пробел в биографии целых два года, там пусто, и что-то не так с

этой картинкой.

— Поэтому она виновата, потому что ты не знаешьничего о ней?

— Ты тоже,— в ответ прошипел Камаль.

— Ты что не видишь, что вся эта ситуация навредила ей столько же или даже больше, чем

мне? Она находится под прицелом всей нации и войдет в американскую историю как

пресловутая проститутка. У нее никогда больше не будет нормальной жизни, не считая

привыкла ли она к этому или нет.

— Я не верю в это, потому что она жила столько времени во лжи, и все это лишь

доказывает, что она опытная лгунья. Она обвела тебя вокруг пальца, мой друг. Я ей не

доверяю, не доверяю потому что мы много о ней не знаем, и чем дольше ты общаешься с

ней, тем больше риск, что ты будешь больше разрушен, чем уже есть.

Дерек скрипнул зубами, сдерживая желание врезать по озабоченному лицусвоего друга.

— Все мои действия направлены, чтобы сохранить кампанию.

— Остановись, — Камаль смотрел на него, выглядя более или менее забавным,

взлохмаченные волосы, спадающие на один глаз, превращали его из сдержанного

международного дипломата в смуглого пирата, готового похитить невинных людей и

пытать их на берегу.— Однозначно, из-за того, что ты предполагаешь, что эта кампания

может быть сохранена на данный момент, является доказательством того, насколько

далеко ты зашел. У тебя есть всего лишь один путь—Мелвилл должен снять свою

кандидатуру. Но вместо того, чтобы последовать по этому пути,ты сошел с дороги и

решил двинуться по бездорожью. И все из-за того, что ты позволяешь другой части своего

тела, нежели мозгу, управлять собой.

— Иди к черту! — ответил Дерек, оттолкнув своего друга и войдя внутрь. — Я повторяю

—это своего рода не причина вешать на меня Лондон. Речь идет о спасении кампании, на

которую мы потратили полтора месяца усиленной подготовки. Хочу ли я с ней переспать?