Разумеется, Палыч понял это раньше меня. И, коротко выматерившись, побежал к Аверину, застывшему среди зелёных холмиков с глупой улыбкой на лице. Под ногу попался выпотрошенный навигатор, и был безжалостно раздавлен, вмят в пропитанную дождём землю.
-Макс, что делать? - заорала Марина.
-Людей уводите! - Не останавливаясь, Палыч махнул рукой, показывая, в какую сторону. - Там овраг! Спускайтесь вниз! Саша, твою мать! Бегом ко мне, сколько раз говорить!
Но Аверин впал в ступор. Если он чего и сделал, так это испуганно оглянулся по сторонам, а с места не сдвинулся. Тоже поступок. Если бы ко мне мчался на всех парах матерящийся злой мужик с непонятными намерениями, то я бы, скорее всего, рванул бы, не думая - но не к нему, а от него.
В конце концов, Палыч, уцепив за воротник, сорвал исследователя люков с крышки и отшвырнул прочь. Я был уверен, что ушастый сейчас будет пахать носом землю. Но тут его снижающуюся траекторию выправил прилетевший сзади пинок. От ботинка полетели во все стороны комья грязи, ноги Аверина заработали, и он, непонятно как, удержал равновесие. И понёсся к лесу, судя по ошарашенному лицу, так ничего не поняв.
Ребята под деревом повскакивали, словно ужаленные, лихорадочно натягивая на плечи лямки рюкзаков.
-Да что происходит-то? - завизжала Пономаренко.
-Радиация! - истошно заорал я первое, что пришло в голову. - Отходы! Тут хранилище, по ходу!
Моя тактика оказалась на порядок эффективнее: не успел я закончить, как все трое уже неслись следом за нами. Даже под зад пинать никого не пришлось. Краем глаза я увидел, как Марина, присев на колено, собирает с земли рассыпанное содержимое планшета и, не глядя, закидывает в рюкзак.
-Да брось ты это всё! - Я ухватил её за рукав, пытаясь поставить на ноги. Но она отмахнулась, куртка затрещала, и рука предательски соскользнула: подвёл больной палец. В награду мне достался страшный взгляд:
-А выбираться ты отсюда, придурок, как будешь?
Ну, вот что тут прикажешь делать? И когти рвать давно пора, потому, что становится реально страшно. И, с другой стороны, Марина тоже права: без карты, компаса и прочих туристических примочек выбраться из леса будет непросто. Тем более что хвалёный джи-пи-эс приказал долго жить.
В общем, я опустился на колени рядом с Мариной - если не знаешь, что делать, поступай так, как велит тебе твоё сердце. Но бегущий к нам Палыч издалека замахал руками и заорал:
-Бросайте всё, и валите! Я сам!
Сказано - сделано: я подхватил Марину под мышки и отшвырнул её в сторону. Она сопротивлялась, но не очень активно - видно, и сама была в шоке. Мимо нас, тяжело дыша, и постоянно оборачиваясь, протопали Рифат с Лягиным. А Оля приотстала, потратив все силы на первый рывок.
-Пацаны! - Скорее всего, придётся пожалеть об этом решении, но по-другому никак не получалось: некстати проснувшаяся совесть вцепилась в мою душу цепкими зубами. - Присмотрите за Маринкой, а я - за Олей!
-Давай, брат, конечно! - очень легко согласился татарин, тут же попытался обнять Марину за талию и получил по рукам. - Что? Я просто хотел помочь снять рюкзак!
Подарив ему убийственный взгляд, Марина побежала к лесу, легко и красиво. Мне же не досталось вообще никакого взгляда. Не то, чтобы я сильно рассчитывал на него, так - надеялся. И, наблюдая за тремя разноцветными рюкзаками, прыгавшими на плечах убегающих от меня людей, я испытал что-то, похожее на разочарование.
А потом, боясь передумать, развернулся, и побежал к Оле, которая, кажется, была уже готова рухнуть. На бегу я представил себе, как возможное гамма-излучение сейчас пробивает навылет мои внутренние органы. Картинка получилась, будто из учебника, яркая, наглядная.
-Давай рюкзак, - прохрипел я. Бег по пересечённой местности с отягощением за плечами выматывает очень быстро, даже людей подготовленных, даже крутых многоборцев.
-Нет... У тебя и так тяжелее всех...
-Давай, говорю! - заорал я прямо в её ухо, и она, закатив глаза, обмякла, придавливая своим весом к земле. Пришлось залепить ей пощёчину. Вышло это совершенно спонтанно, но результат принесло. Белые полосы на её щеке, оставшиеся от моих пальцев, мгновенно налились красным, Оля со всхлипом вздохнула и перестала падать.
-Оля, давай, ну пожалуйста...
-Я... не... могу, - сказала она. Из её левого глаза выпала и покатилась по щеке большая слеза. Мне самому захотелось заплакать, от безысходности. Ну, не тащить же её на себе!
-Вы что там сопли жуете? - раздражённо окликнул нас ковыряющийся в рюкзаке Палыч. - Бегом, бегом!!!
-Она не может, - в отчаянии крикнул я. - Ей плохо!
Не говоря ни слова, Палыч вскочил и, на ходу закидывая за спину рюкзак, подбежал к нам. Вовремя: Оля снова завалилась, на этот раз вбок.
-Держи её! Руку свою давай! Да нет, под ремни, под ремни просунь!
Поддерживая Олю, мы вцепились друг другу в предплечья и зашагали, сначала потихоньку. Потом Палыч увеличил темп, пришлось и мне. Шла Пономаренко нехотя, словно озорующая пьяная баба: подгибала ноги, норовила соскользнуть. Это был ад, если честно.
-Оля, блин, обними меня за шею! Мне тяжело...
-Ага, - бездумно кивнула она, будто отходя от тяжёлого сна. - Что?
-Куда её? - простонал я, закидывая пухлую руку на свою шею.
-Вон к той опушке, - сказал Палыч сквозь зубы. Я опустил глаза, а потом и вовсе закрыл, чтобы не считать оставшихся до леса шагов.
Так и прошли следующие минуты - темнота, вкус крови во рту, боль в мышцах, запах мокрой травы, шум безразличного ко всему дождя и тяжёлый груз, повисший на плечах. Я давно разжал бы пальцы, но железная клешня Палыча, сжавшая моё предплечье, как бы говорила - держись. И я держался, и выдержал, хотя последнюю сотню метров Палыч, кажется, пёр нас обоих. На этом месте в моей памяти зияет провал.
-Женяка, ты как, нормально? - Откуда-то сбоку донёсся озабоченный голос татарина. Я, кое-как поднявшись, помотал головой, разгоняя дурноту.
-Помоги... снять...
Общими усилиями мы освободили мою спину от рюкзака, превратившегося в облепленный грязью ком. Джинсы, стоявшие колом, выглядели не лучше, и самое печальное, что других не было. Застонав, я с наслаждением выпрямил хрустевшую, как попкорн спину.
-Ты как, нормально? - спросил Рифат, преданно заглядывая в глаза. - Не тошнит? Голова не кружится?
-Тошнит, - я решил не разочаровывать товарища. - И голова кружится. И вообще всё тело болит.
-Значит, там и правда радиация? - Татарин выпучил свои узкие глазёнки. - Блин, Женяка, а что теперь делать-то?
Услышав страшное слово, уныло сидевший на пеньке Аверин нервно дёрнул головой в мою сторону. В его глазах читались страх и отвращение: похоже, ему уже объяснили причину марш-броска.
-Да какая радиация... Олю тащил, и надорвался, - устало сказал я. - Мог бы, и помочь, кстати.
-Так я твою Марину спасал, как ты меня и просил, - сказал повеселевший татарин. - Ты уж определись, чего хочешь. А точно нет радиации?
-Не знаю, - ответил я, срывая пучок травы - протереть грязные ладони. - Но в этих люках нет ничего хорошего. Не надо было останавливаться.
-То есть, ты точно не знаешь - есть она, или нет? - задумался Рифат. - Значит, сегодня будем её выводить водкой - для профилактики. Мало ли что.
-И в качестве борьбы с простудой, - согласился я.
Оля сидела, раскинув толстые ляжки по заботливо постеленной пенке. Рядом с ней присели Палыч с Горбуновым. Судя по раскрытой аптечке, они пытались привести даму в чувство. Серёжа подсовывал под Олин носик открытую ампулу с нашатырём, а она вяло отбивалась, не открывая глаз.
-Фу!!! Что за запах? Горбунов, это от тебя так воняет?
-Жить будет, - резюмировал Палыч, поднимаясь с пенки. - Собирай аптечку, Серёжа.
-Так это вы меня вытащили? - Пономаренко решила, что уже можно приходить в себя. - Спасибо, ребята.
-Женю благодари, - сухо сказал Палыч. Как-то неприятно это прозвучало, прямо по ушам резануло. Небрежно, походя - словно я не подвиг совершил, а наоборот, всех подвёл. Надо было её там бросить, что ли?
