-Я, Владислав Семёнович, больше не хочу строить приборы. Я людей хочу по лесу водить. Хотела сразу после похода забрать документы и подать на инструктора. Я чувствую, что это - моё...
-Лю-дей? И тебе их не жалко? У них же дети, семьи...
-Мне восемнадцать лет, - выложила я свои козыри, стараясь не обращать внимания на хамство. - Я уже в шестнадцать группу водила сама. У меня "единичек" штук семь. И сплавлялась, и таскала байдарки с мужиками наравне. Почему я не имею права? Кто мне запретит-то?
-Ты моей смерти хочешь, что ли? - спросил Семёныч.
Ещё позавчера не хотела - честно ответила я сама себе. Ещё позавчера я бы тебе ноги мыла и воду пила. А сейчас... Придушила бы, твоей же подушкой. Что, думаешь, не вытерплю твоего дурного взгляда, козёл старый?
Турклуб Семёныча мне посоветовал Макс. Дело шло к концу одиннадцатого класса, и он уже начинал тяготиться моим обществом. Так что с его стороны это выглядело как добрый совет и забота о будущем.
-Если хочешь заниматься дальше - иди в "Пегас".
-К Семёнычу? - фыркнула я. - Да он же отморозок! Мне Горбунов рассказывал, что он "чайникам" на посвящение в котёл с кашей свои носки кладёт. И смотрит потом: кто ест, а кто нет.
-Ужас, - задумчиво произнёс Макс, целуя меня в плечо.
-Я начинаю думать, что все тренера...
-Инструктора...
-Какая разница. Все вы - извращенцы, - заявила я и раскинула руки, потягиваясь, перекатывая себя голую по расстеленным на полу кладовки спальникам. - Иди ко мне. Ну, его, этого Семёныча.
-Только он человек жёсткий, - предупредил Макс. - Ещё хуже, чем я. Не нарывайся, Лиса.
-Докажи, что ты жёсткий, - прошептала я ему на ухо. - Где ты жёсткий? В каком месте? Я не вижу.
В "Пегасе" мне не понравилось, однако остальные клубы были ещё хуже. А с Семёнычем мы невзлюбили друг друга сразу. Это была нелюбовь с первого взгляда, сильное обоюдное чувство.
-Чего молчишь? - выдернул меня из воспоминаний нарочито слабый голос. - Хочешь, Рябинина, смерти моей?
Я посмотрела на пацанов. Серёга наблюдал, как на другой стороне улицы ползают по лесам неуклюжие штукатуры, похожие на коал в зелёных комбинезонах. Саша Аверин сидел, опустив голову, словно двоечник на педсовете. Его огромные уши пылали даже не красным, а ярко-алым.
-Не хочу. Точнее, мне всё равно. Я в Майкоп хочу. Там набирают в школу инструкторов. Занятия с июня начинаются. Что я там буду с моими "единичками" делать? Там у каждого соискателя минимум второй разряд...
-Нет у тебя никаких "единичек", - безжалостно проскрипел Семёныч. - У тебя есть только твои слова, девочка. У нас областная МКК "единички" не регистрирует. Вот беда-то... Такой инструктор пропал...
-У меня ещё месяц есть, Владислав Семёнович, - безнадёжно попросила я. - Чтобы документы подать... Помогите, а? Пожалуйста...
-Не-е-ет, - покачал головой Семёныч, улыбаясь во весь рот. - Да как ты вообще смеешь думать, Рябинина, что из тебя выйдет хотя бы помощник инструктора? Вы вообще, откуда такие отмороженные берётесь?
Кто бы говорил, подумала я, стараясь не разреветься. Видимо, заметив, как предательски дрожат мои губы, благородный рыцарь Серёга ринулся на защиту. Ну, как ринулся: сцепил пальцы в замок и пробубнил в сторону тумбочки, заваленной рыжими шарами апельсинов:
-Семёныч, зря ты так. Маринка лучше меня в топографии соображает. И помощником у Палыча полтора года пробегала. "Двойка", Семёныч, обычная "двойка". С четырнадцати лет допуск. Что с нами может случиться?
Семёныч зажмурился, заскрипел зубами и потянулся к животу.
-Да мне вообще по барабану, что там с вами будет, - раздражённо ответил он. - Хотя нет... Ничего с вами там не будет. Сейчас я в маршрутную комиссию позвоню, и скажу, чтобы вас на выстрел не подпускали.
Я зацокала каблуками по мраморному полу, думая только об одном: не запутаться бы в длинном платье. Подошла ближе и нагнулась над койкой:
-Семёныч, посмотри, какое я к тебе в больницу платье одела. Как на праздник. Колготки... Филипп Матиньон, между прочим... Я же тебя, как человека прошу: помоги. Что мне для этого надо сделать? Переспать с тобой?
-Рябинина, - ответил Семёныч после долгого раздумья. - Как бы это помягче... Мы почему "Пегас" называемся?
-Потому, что двадцать километров в день по пересечёнке только лошадь может. А сорок километров - только лошадь с крыльями.
-Правильно, - одобрил Семёныч. - Только Пегас, он - конь, а не лошадь. Сиди дома, Рябинина, вари борщ.
-Скажите, а что у вас на втором этаже? - спросила я у мужичка, лежащего на койке напротив. - Под нами?
-Урология, - вежливо ответил он.
-Спасибо, - поблагодарила я. - Я, ребята, сейчас сквозь пол провалюсь от стыда. Встретимся в урологии. Спасибо тебе, Семёныч! Чтоб у тебя в твоём желчном рак нашли!
-Пожалуйста! - беззлобно махнул рукой Семёныч. - И апельсины свои заберите, придурки! Диета у меня!
Серёга догнал меня уже на лестничном марше. Сигареты ломались и упорно не желали вылезать из пачки. От отчаяния я оторвала крышку.
-Дай помогу. - Он выдернул полуразодранную пачку из моих пальцев, чиркнул зажигалкой и прикурил. - Держи.
-Герпесом не болеешь? - спросила я, затягиваясь. Он потряс головой. Горький, щекочущий гортань, дым провалился в лёгкие, и стало чуть лучше.
-Здесь не курят, - напомнила санитарка, одетая в ядовито-зелёную робу. Я кивнула, спрятав сигарету за спину. - На улицу выходите.
-Мы больше не будем, - извинился Серёга перед закрывающейся дверью и выдал: - Марина, ты не расстраивайся только. Есть одна идея...
Колбаска пепла увеличивалась прямо на глазах. Или время вокруг меня бежало с утроенной скоростью, или сигарета и в самом деле тлела, как бикфордов шнур. Я щёлкнула по ней пальцем, и колбаска рассыпалась.
-Слышишь, что я говорю?
Надо бы сделать маникюр. Все ногти поломала... Всё равно ведь теперь не будет никакого похода - значит можно. Теперь будут только учебники по приборостроению. До следующего, такого далёкого года.
-Он специально ведь, так? - горько усмехнулась я, стряхивая хлопья пепла с платья. - Потому, что это я, да?
-Марина, понимаешь... С тобой не всегда бывает просто... Ты плохо сходишься с людьми.
Мне страшно захотелось вцепиться ногтями в Серёгино застенчивое лицо. Так, чтобы маникюр пришлось делать уже наверняка.
-Зато с тобой всегда просто, - ответила я, и он сдёрнул руку с моего плеча. - Какая идея-то, сэр Галаад Непорочный?
-Палычу надо позвонить! Он сейчас в пединституте работает. Кого-кого, а тебя он по-любому выручит! Ты ему всегда нравилась, - сказал он. Вот так просто, взял и сказал, от чистого сердца, даже не предупредив.
От его слов у меня в сердце что-то взорвалось. Какой-то давно забытый старый снаряд, до этого момента мирно гнивший себе в земле. А раскопавший его добрый друг Серёга продолжал сиять, невероятно гордый тем, что помог мне советом. Пока не понял по моему лицу, что я не хочу радоваться вместе с ним.
-Я что-то не то сказал? Или с ним ты тоже в контрах?
Можно и так сказать. Знал бы ты, верный рыцарь, как обстояли дела на самом деле. Я погладила его по щеке, отчего он сразу же покраснел. Взяла за воротник, двумя пальцами.
-Никогда не носи таких рубашек. Не идут они тебе.
-Почему? - захлопал глазами Серёга.
-Вот заведёшь подружку, она тебе объяснит...
Сверху громко хлопнула дверь, и через секунду к нам на площадку скатился растрёпанный, сбивший дыхание, Аверин.
-Вот вы где, - сказал он, нагнувшись и тяжело дыша. - А я на лифте поехал. А он вверх... А тут девять этажей... Вы что тут, сексом занимаетесь?
-Ч-чего ты выдумал, Ухан? - от неожиданности Серёга начал даже заикаться. - Мы тут про Палыча рассуждаем. Инструктор наш бывший...
Это мой бывший - чуть не сказала я вслух. Метр восемьдесят роста, девяносто килограммов, тёмная чёлка и острые скулы. Орден Мужества. Страшный шрам в области левой почки. Всё это - мой бывший. Не ваш.
